Первый - Ольга Джокер

тому времени желательно переехать, чтобы не стеснять новоиспечённую семью своим присутствием. Я была бы рада помогать и нянчить ребёнка, но не уверена, что это будет уместно. И что мне вообще позволят.

Детские страхи, которые преследовали меня долгое время, снова возникают в мыслях. Мама живёт в другой стране, а папа скоро женится и окунётся в новую семью, где мне не будет места. Знаю, он продолжит меня любить, но ощущение, что я уже стою на обочине, никому не нужная и одинокая, никак не исчезает.

— Спасибо, Жень, — улыбается Ирина. – Эта беременность была незапланированной, но мы очень счастливы. Правда, Саша, как только узнал, первым делом впал в панику – за тебя переживал.

— А я-то что? – тихо ворчу. – Уже не маленькая, пап. В ближайшем будущем выскочила бы замуж и упорхнула к мужу. И если бы не Ирина и ваша незапланированная беременность, остался бы ты в этом доме один.

Кажется, я успокаиваю саму себя, но плевать... Отец улыбается, Ирина воодушевляется. Это тот ответ, которого от меня ждали.

— Я тебе упорхну… — шутливо фыркает родитель. – Доучись для начала, а потом и замуж можно. За Тёмку.

Недовольно цокнув языком, встаю из-за стола и убираю за собой грязную посуду. В ушах так сильно шумит, что я перестаю слышать разговор отца и Ирины, посвященный тому, что Артём Литвин – это моя судьба.

Я скомканно прощаюсь, желаю всем доброй ночи. Поднимаюсь на второй этаж дома, где прожила целых девятнадцать лет.

Папа любил хвалиться тем, что, когда мать была на девятом месяце беременности, он в считанные недели успел выполнить объемный фронт работы, чтобы забрать меня из роддома не в малосемейную квартиру, а в купленный на последние и даже одолженные деньги дом – просторный и светлый. До развода родителей мы называли его семейной резиденцией Меркуловых. Позже – как-то язык не поворачивался, хотя двое — это тоже семья.

Закрывшись у себя в комнате, опускаюсь на кровать и прислушиваюсь к долгожданной тишине. Через семь месяцев здесь будет иначе. Не хуже – нет. Просто не так спокойно и гладко, а может, и вовсе непривычно. Не знаю.

Уставшая после сложного насыщенного дня, приправленного появлением Андрея, я засыпаю почти без сил, не удосужившись умыться и переодеться, а просыпаюсь по звонку будильника, не сразу вспоминая, для чего его завела.

— Ты всегда так рано встаёшь? – зевая, интересуется Ирина, застав меня на кухне.

— Нет. Захотелось испечь печенье.

— Кому-то особенному?

— Что?

Я вскидываю взгляд, замечая в глазах папиной возлюбленной неподдельный интерес. Наверное, было бы неплохо найти общие точки соприкосновения. Любые, девичьи. К тому же папа был бы явно доволен.

— Я бы ни за что не проснулась в шесть утра, чтобы испечь печенье, — поясняет Ирина. – Если только не кому-то очень важному для меня.

— К нам в центр ходит один травмированный спортсмен, — выдаю важный секрет, который никому до этого не рассказывала. – Он мне нравится. Сильно.

— М-м.

Ира садится за барную стойку, внимательно за мной наблюдая. Я откуда-то знаю, что она ничего не расскажет отцу. Эта тайна – как способ сближения для нас двоих.

— Не переживай, я – могила, — будто подтверждает мои мысли. – Он красивый?

— Очень, — смущённо киваю и открываю духовку, чтобы достать оттуда противень с зарумянившимся песочным печеньем в виде сердечек.

Наверное, никого лучше я не встречала. И вряд ли встречу.

— А спортсмен что? Как ведёт себя? – интересуется Ирина. – Флиртует, подаёт сигналы?

— Не совсем, — жму плечами. – Скорее всего, между нами ничего сверхъестественного не будет, потому что… Да просто. Не получится.

— Он несвободен? – догадывается девушка.

Открыв окно, ставлю противень на подоконник, чтобы печенье как можно скорее остыло.

— Возможно, — тихо подтверждаю догадку Иры.

— Что же. Сочувствую. В целом, с твоим отцом я действовала точно так же. Таскала ему сладости, выпечку. Заботилась, находилась рядом. Но с одним нюансом – он был холост.

Никак не прокомментировав, иду собираться на работу. Сегодня мне предстоит добираться самостоятельно, так как отец взял выходной и проведёт его, разбирая вещи и покупая то, чего не хватает Ирине для комфортной жизни в новом доме.

Я уделяю внешности чуть больше времени, чем стоило бы. Подкрашиваю ресницы, губы. Долго стою у шкафа, чтобы определиться с выбором одежды, несмотря на то, что под белым медицинским халатом её обычно не видно.

Казалось бы, я точно знаю, что Андрей не придёт на электростимуляцию с самого утра, а только после обеда, но волноваться и готовиться к его приходу начинаю чётко в девять.

— Жень, подстрахуешь меня? – спрашивает Анна Сергеевна спустя час после начала рабочего времени. – Нужно мотнуться ребёнку за лекарствами. Я туда и обратно.

Согласно кивнув, думаю о том, что, должно быть, после обеда старшая никуда не уйдёт, а это… провал. Я уже запланировала, как заварю крупнолистовой зелёный чай и выложу в вазу домашнее печенье. Угощу Андрея, позвав в кабинет для медперсонала. Мы приятно поболтаем, поближе узнаем друг друга. На этом всё. Он ясно дал понять, что не интересуется девственницами. И, к тому же, его обручальное кольцо… оно не оставляет шансов. Я всегда презирала людей, которые лезут в семьи.

Ближе к обеду становится и вовсе сложно усидеть на месте. С появлением каждого нового пациента, который переступает порог кабинета, я нервно вздрагиваю. Анна Сергеевна, как и ожидалось, не торопится больше уходить, только интересуется, не планирую ли я пообедать. Возможно. Потом, позже.

Странно, что время плавно приближается к трём часам дня, а я совсем не чувствую голода.

— Отнеси, пожалуйста, документы в приемную, Жень, — просит старшая. – И дождись, пока поставят печати.

Я встаю возле письменного стола, Анна Сергеевна заваливает меня папками. Дверь кабинета в этот момент открывается, и я наконец-то вижу Андрея. От досады хочется едва ли не топать ногами. Почему именно сейчас? Почему не раньше? Не позже? Это настоящий закон подлости!

— Здравствуйте! – лучезарно улыбается старшая и забирает у гонщика медицинскую карту.

Взглянув на первую страницу, просит присесть на свободную кушетку. На второй — свою процедуру получает травмированный на поле футболист.

— Добрый день, — кивает Андрей и занимает своё место.

Приятная волна дрожи проходится вдоль позвоночника, когда я чувствую на себе его взгляд. Сердце сжимается, а затем начинает