Первая книга. Перед рассветом - Олег Башкатов

ходить на одной ноге. Нельзя не ошибаться, потому что ты не выяснишь сути вещей. Но если ты ошибся, то тебе нужна будет помощь, средство спасения, второй шанс, ― всё что угодно, ― то, что даст возможность твоим рукам не дрожать, пока ты развязываешь очередной узел жизни.

Паруснику нужны вёсла, чтобы не погибнуть, когда стихнет ветер, простуженному, чтобы не умереть, нужно выздоравливать в тепле, альпинисту нужно снаряжение, а влюблённому, чтобы не потерять свою любимую, обязательно нужен «короткий поводок». Наш герой понял, как он ошибся, выбрав именно эту девушку для своих чувств. Ей не были нужны ни деньги, ни статус, ни жильё, ни привязанность, ни что бы то ни было. Кроме самой любви ничего не было. Ни на секунду нельзя было успокоиться и терять темп отношений. Он воевал голым и голыми руками. Не за что было дёргать, чтобы остановить её случайно обезумевший мозг. Зная это с самого начала, он успокаивал себя тем, что просто не думал, что отношения с таким неудобным для любви человеком зайдут так далеко.

1.14.

Давным-давно один пожилой мужчина купил яблоню и посадил её перед окнами своего маленького домика. У этого человека жизнь была как у всех, трудная. Все люди в его селе жили трудно, и все люди в его стране жили трудно. Но мужчина не унывал. Каждый раз, когда наступали нелёгкие времена, он находил выход и продолжал жить дальше. Жена его умерла, дети разбежались кто куда. Его старые знакомые тоже пропали на войне или умерли с голоду или от эпидемий. Хозяйства у него особого не было, потому что всё, и не только у него, уже давно забрало и проело государство. Оставалось только жить и надеяться, что за тобой не придут и тебя не убьют представители очередной власти. Все люди в его стране ничего не делали, а только боялись, а если кто-то что-то делал, то боялся ещё сильнее.

И вот так он и жил, доживал свой век. Он посадил яблоню около оконцев своего домика и каждый день радовался, глядя на её зелёные листочки или молодые веточки. У него была яблоня, и он её любил. Мужчина был немного образо́ван и знал, как выращивать плодовые деревья. Он ухаживал за яблоней, поливал, подкармливал, обрезал её крону, чтобы она росла правильно и была красивой.

Как-то так получилось, что государство не рубило эту яблоню. Каждый раз, когда очередной уполномоченный по рубке яблонь намеревался срубить её и готовил для этого топор, власть в государстве менялась, появлялся другой уполномоченный, который первым делом использовал топор, чтобы порубить предыдущего уполномоченного и всех сочувствующих ему. Вторым делом он рубил тех, кого велело рубить государство в связи с очередной государственной необходимостью. Третьим делом он рубил тех, у кого хотел забрать деньги, дом, телегу или лошадь, угнать скотину, отобрать хлеб, увести чужую жену или невесту. И только потом, пятым или десятым делом, когда нужно рубить или по привычке, или потому что его очередному государству больше нечего было рубить, а рубить непременно было нужно, ― дело доходило до его яблони. Но тут снова менялось государство и уполномоченный. А яблоня всё росла и росла.

От соседей, которые тоже всем сердцем хотели срубить яблоню, мужчина тоже отбивался вполне успешно. С ними было проще. Немного физического насилия, немного колдовства, немного взяток уполномоченному, и всё становилось хорошо.

Яблоня зацвела, потом ещё. Сначала были только цветы и молодая листва, которые, особенно по весне, радовали всю округу. Но потом появились первые яблоки, одно из которых так и не украли, которое не было съедено червяками и вызрело до конца.

Время шло, яблок становилось всё больше, уже почти треть из них доставались именно пожилому мужчине, и он стал есть их всё больше, а иногда и продавать или заготавливать на зиму.

В это время в его стране опять наступил голод, и он знал, что выжил и не потерял много здоровья во время голода только потому, что под его окном растёт его яблоня. Он уже не ходил на работу, а жил тем, что мастерил что-то в своём маленьком домике, ремонтировал какие-то вещи, которые приносили ему сельчане, да ещё и продавал яблоки, если был год урожая.

Жизнь становилась всё хуже, и не потому что мужчина был стар, а потому что просто наступило такое время в его стране. Люди голодали, уходили в города и исчезали там. Было снова плохо всем, кроме уполномоченных и помощников уполномоченных.

Раньше, когда яблоня была маленькая, мужчина поливал её и приговаривал: «Видишь, как сухо и жарко, что бы ты без меня делала?» Весной, когда он обрезал её крону, он говорил: «Ничего, родная, может тебе и будет больно, но ты у меня будешь здоровая и красивая». Теперь же он ничего не говорил. Только молил каждое утро, чтобы земля оставила ему это дерево.

И вот однажды яблоня заболела. Весь год на ней были маленькие листочки неестественного цвета, совсем не было цветов и яблок, она облетела раньше времени и всю зиму грустно и молча стояла у окна его маленького домика с маленькими оконцами. Год был очень трудный. Люди продолжали голодать и умирать. Мужчина весь год болел и сильно постарел. Он постоянно боролся за жизнь и всё время думал о том, переживёт ли эту зиму его яблоня, распустится ли, зацветёт ли. И ещё он часто ругал себя за то, что, возможно, не так за ней ухаживал, или, может быть, когда-то плохо о ней говорил. Мужчина только и делал, что за что-то себя ругал и всё время боялся.

И вот однажды весной, когда ему было совсем плохо, он вышел из своего маленького домика. Была ночь, и было очень холодно. Он встал около яблони, одинокий и грустный, и долго молчал. Подул ветел, и пошёл последний мартовский снег. Старик с небритой седой бородой, без шапки, с растрёпанными волосами стоял у огромной яблони и плакал. Через какое-то время он подошёл к стволу дерева, глубоко проваливаясь в подтаявшем снегу. Он плакал, потом повалился на колени и заговорил с яблоней: «Прости меня, маленькая, не бросай! У меня больше никого нет! Проси у меня что хочешь, только не умирай! Не оставляй меня здесь одного в этом мире! Прости! Прости! Прости!»

Старик продолжал стоять на коленях, в промокших от талого снега штанах. Он обнимал ствол яблони, как живого человека, и продолжал что-то бормотать, но всё тише и неразборчивее. Со стороны можно было услышать только одно слово, «прости».

Наступившая весна была дружной. Забулькала вода, побежали ручьи, зазеленела молодая