Лабух (СИ) - Оченков Иван Валерьевич

— Не твое дело! — отвернулась от меня супруга.

На этой позитивной ноте, мы и добрались до дома, где встретились с изнывающей от долгого ожидания Корделией.

— Наконец-то, — нервно теребя какую-то дурацкую сумочку, выпалила она. — Я уж думала, вы сбежали!

— Это именно то, что нам придётся сделать в самом скором времени.

— Мне, конечно, а вам зачем?

— Ой, Феня, лучше тебе не знать!

— Хватит терять время, — строго прервала нас хозяйка комнаты.

Осторожно открыв баул, мы начали выставлять на стоящий посреди комнаты стол узелки и коробочки с драгоценностями. Одни были аккуратно уложены, другие свалены насыпом. Золотые и серебряные броши, кольца и перстни… с бриллиантами, изумрудами и сапфирами. Была даже одна диадема и парное к ней ожерелье, достойные украсить собой какую-нибудь коронованную особу, а рядом с ними аляповатые побрякушки из дутого золота, вроде тех, что носят цыганки. Отдельно лежали несколько стопок золотых империалов, обернутых бумагой в эдакие колбаски и кожаный кисет с разменным серебром.

— Господи, какая красота! — прошептала потрясенная до глубины души Ланская, любуясь блеском драгоценных камней.

— Интересно, сколько это может стоить? — вернула нас в реальность прагматичная Вострикова.

— Достаточно, чтобы убить за них.

— Типун тебе на язык!

— Это лучше, чем пуля или нож.

— Давайте уже приступим к дележу. Есть мысли как это сделать?

— Сразу говорю, знакомых ювелиров у меня нет, да и если бы имелись, не пошёл. Опасно.

— И что же ты предлагаешь?

— Всё просто. Делим на три примерно одинаковые кучки. Потом жребий и каждый забирает то, что ему досталось. Без споров, без истерик и, самое главное, попыток убить друг друга. После чего расходимся, как в море корабли. Вы согласны?

— Да, — тут же согласилась Ланская.

Её гимназическая подруга, вполне вероятно, имела на этот счёт особое мнение, но предпочла промолчать. Я же приступил к распределению благосостояния. Проще всего было с золотыми монетами. Всего их оказалось шестнадцать «колбасок» по десять империалов в каждом. То есть, каждому по пять, плюс ещё одна разделена на три части.

— Кому-то повезет больше, — пояснил я, добавляя оставшуюся лишней монету к одной из долей.

Примерно так же поступил и с ювелиркой попроще. То есть, три кучки с кольцами, браслетами и прочими брошками. А вот с гарнитуром из диадемы и ожерелья всё оказалось сложнее. Стоимость любой из этих вещиц, была ощутимо дороже всех остальных «сокровищ», ну или хотя бы сопоставима. Но их две, а нас трое…

— Знаете, что, — немного поразмыслив, сказал я. — Забирайте!

— Что? — удивлённо посмотрели на меня барышни.

— Предлагаю вам поделить эти изделия между собой, а мне, в качестве компенсации, отдать монеты.

— Что ты задумал, Коля? — впилась вопросительным взглядом Корделия, явно подозревая какой-то подвох.

— Ничего. Считайте это приступом благородства или идиотизма. Мне всё равно. Просто вам тяжело будет таскаться с эдакой грудой золота, а я всё-таки мужчина. К тому же, мне так проще помочь тебе выбраться из города.

— Ты хочешь мне помочь⁈

— Конечно. Ведь если ты попадёшься блатным, то сразу же нас сдашь. А мне нужно немного времени, чтобы исчезнуть.

На самом деле, расчёт был в другом. Добраться до границ нашей родины не такое уж простое дело. Понадобятся средства, причем немалые. И империалы тут гораздо удобнее, чем ювелирные украшения. Все знают их цену, нет надобности обращаться к разного рода маклерам и привлекать тем самым ненужное внимание.

Что же до драгоценного гарнитура, то держу пари, что эти вещицы хорошо известны среди знатоков. И я, конечно же, понятия не имею, сколько они стоят. Возможно, очень дорого! Но для того, чтобы получить их полную цену, нужно оные как-то легализовать. И вот представьте, приходит в парижский ломбард только что прибывший непонятно откуда музыкант с внешностью потомственного пролетария, и предлагает вещь. А оценщик такой — «Да это же фамильные украшения светлейшей графини Гессен-Гамбург-Захребетниковой! Не желаете ли рассказать, где вы их взяли?»

И ведь это ещё хороший вариант. Стоит засветить всю эту красоту раньше, любого из нас просто убьют. А лично мне хотелось бы довести свою голову до заграницы в целости. Потому что именно она и находящаяся внутри неё музыка и есть моё главное достояние.

— Хорошее предложение, — кивнула Вострикова, бросив взгляд на часы. — Но у меня есть лучше!

С этими словами, она вытащила из сумочки револьвер «бульдог» и направила его на бестолкового музыканта, который слишком поздно обратил внимание на ее нервозность и еще не до конца просохшую обувь. Тем не менее, пазл сложился. Правда, теперь нас разделяет стол, а подловившая меня проститутка готова в любой момент выстрелить…

— Феня, что ты делаешь? — изумилась не ожидавшая ничего подобного Елена Станиславовна.

— Стой там, где стоишь! — огрызнулась «одноклассница». — Коля с самого начала был прав. Этой кучи на троих не хватит.

— И ты решила поделить её на двоих? — понимающе заметил я.

— Вот, только не с вами!

— О чём это вы? — едва слышно спросила хозяйка квартиры, обводя нас растерянным взглядом.

— Всё просто. Пока твоя подруга сидела здесь в одиночестве, у неё созрел очередной «гениальный» план. Для начала она сбегала к кому-то из своих бывших клиентов или любовников, тут уж называй, как хочешь, и предложила тому поучаствовать в разделе преступно нажитого имущества. Теперь он, по всей вероятности за дверью, и как только ему откроют, нам с тобой конец.

— А ты умный, — констатировала Корделия, шагнув к двери. — Всё правильно понял.

— Это правда⁈ — никак не могла поверить в случившееся Ланская. — Я ведь просто хотела тебе помочь. Ты же рыдала, умоляла меня….

— Замолчи, дрянь! — внезапно разозлилась подруга детства. — Привыкла из себя чистенькую корчить, но как только появилась возможность, от доли не отказалась! А какое ты имеешь право? Это моё. Я своим телом заработала и никому теперь не отдам!

— Подельнику своему отдашь. А он тебя за это грохнет по-тихому и прикопает где-нибудь в сугробе. Весной оттаешь…

— Ничего-то ты не понимаешь, Коленька, — криво усмехнулась проститутка, отпирая свободной рукой засов на двери. — Он меня любит…

Я не ошибся. Стоило ей открыться, как в комнате появился верткий чернявый парень с щегольски завитыми усиками, безукоризненным пробором и парабеллумом в руке. Одет, что называется, с иголочки, с нарочитым шиком, свойственным мелким уголовникам и профессиональным жиголо. Мне приходилось видеть его раньше среди завсегдатаев ресторана, но сколько-нибудь близко до сих пор не общались.

— Если не ошибаюсь, вас зовут Константин?

— Моё почтение, маэстро, — охотно отозвался тот, не сводя глаз с кучи драгоценностей на столе. — Не смел надеяться, что вам знакомо моё имя!

— Слушай, Костя, — предложил я, — может, разойдёмся без крови?

— Не получится, — лихорадочно облизнул он губы. — Уж больно куш велик…

— Получится. Никакого понта сдавать тебя блатным у нас нет! А вот, если начнёшь стрелять, поднимется шум. Прибежит Фельдман с ментами, начнёт разбираться, что здесь случилось. Ты, кстати, знаешь, что он к хозяйке квартиры неровно дышит?

— Не гони туфту, фраер!

— И в мыслях не было. Не веришь мне, спроси у своей марухи. Она в курсе.

— Ладно, — кивнул признавший справедливость моих слов уголовник. — Собирай рыжьё в кучу, а там решим, что с тобой делать.

— Пусть сначала пистолет отдаст! — вдруг вспомнила о дамском браунинге Елены, Корделия.

— У тебя есть оружие? Отдавай!

Чёрт, совсем забыл об этом малокалиберном недоразумении…

— Сам возьми. В пальто.

— Достань! — велел подруге уголовник.

Та бросилась к вешалке и принялась шарить по карманам. Сначала обнаружила свисток, потом зажигалку, приобретённую взамен отданной Никишке. Всё это время её сердечный дружок не сводил с нас глаз.