Искры на воде (сборник) - Вячеслав Павлович Архипов

под напором течения, а выйти назад не могла, собиралась в загородках, откуда её черпали саками. Много ловили рыбы, много и нужно было. Готовили ещё и чучела уток и гусей. Скоро наступит пролёт птицы, тогда можно заготовить мясо. Чучела ставили на озерца и тихие старицы. Птица, завидев собратьев, садилась отдохнуть и подкормиться, здесь её и стреляли. Сначала уток, потом гусей. Мясо коптили, сушили, готовили на лето, летом другого мяса не будет. У птиц и животных будет молодь, стрелять её никто не станет до осени, вот и пригодится это мясо да рыба, которую ловят всё лето.

Дни проходили буднично. Каждый день приносил свои дела и радости. Люди готовились к торгам. Проверяли и упаковывали пушнину, готовили разные поделки из бересты и шкур рыб: туески, мешочки, разную посуду. Столько мелочей набиралось! Готовили и лодку-илимку, всю зиму простоявшую на берегу: смолили дно и борта, поправляли покрытие кают. Скоро наступит день, когда часть людей из стойбища поплывёт вниз в Пеленгуты, чтобы выгодно продать или обменять всё добытое богатство на нужный товар. Каждый надеется, что уж этот год будет лучше, чем прошлый.

Нюнням один сидел на берегу: ушёл подальше, чтобы не мешаться в чуме. Много хлопот, каждый что-то ищет, собирает. Молодому охотнику нет дела до этой суеты. Без него соберут всё, что нужно. Чего зря под ногами толкаться? Слушать, как беззлобно переругиваются Кутега и Чалык. Шалгу курит, не переставая, иногда спрашивая о каких-то вещах. Нюнням сидел и раздумывал о прошедшем сезоне, о том, что его ждало впереди. Именно в это лето должно свершиться самое важное в его жизни. Хотел или нет этого охотник? Конечно, свой чум — это хорошо, Нюнням сможет прокормить семью, но он не представлял себе, с кем ему придётся жить. Понравится ему жена или нет, хотя бы одним глазком посмотреть на неё перед женитьбой. А вдруг попадётся какая-нибудь страшная или сварливая? Что тогда будет делать охотник? Ведь жена не худая рукавица, не сбросишь в снег. Мысли, как трясогузки, перескакивали с одного на другое. То Нюнням пытался представить себе жену, то вдруг внимательно следил за полётом какой-либо птицы. Разглядывал раскачивающиеся макушки берёз, потом вспоминал охоту, как впервые добыл медведя — не дрогнул, не подвёл охотников. Мысли чередой мелькали перед глазами, так бывает, когда нет цели. Когда шёл, знал зачем, а когда осталось совсем немного, забыл, зачем шёл. И тогда лихорадочно пытался вспомнить цель. Нюнням знал, что от него сейчас ничего не зависит. Конечно, Шалгу постарается сделать как надо, но ведь у Нюнняма есть своя голова. Шалгу ни разу не спросил, какую жену хочет младший сын. Так принято, что выбор сделает старший, а младший должен согласиться с чужим выбором. Всё это мучило юношу, и как противостоять этому, он не знал. И надо ли противиться этому? Когда послышался лёгкий шорох по речному песку, Нюнням не сразу среагировал. А потом и не стал оборачиваться, понимая, что идёт кто-то лёгкий и быстрый. Чур едва приподнял морду и снова закрыл глаза. Значит, кто-то свой.

— Можно присесть? — раздался девичий голос. Нюнням сразу узнал её, это вредная девчонка из их стойбища — Тега.

— Разве ты когда-нибудь спрашивала об этом? Просто садилась и вредничала.

— Мне уйти? — тихо спросила она.

— Нет, сиди. — Нюнням с удивлением стал разглядывать ту, которая портила ему жизнь при любом случае. Тега сильно изменилась за зиму, столько не виделись они, её семья охотилась совсем в другой стороне, в стойбище они пришли совсем недавно. Девушка стала выше и стройнее. Вместо озорных искр в глазах едва теплилась грусть.

— Ты изменилась, — сказал Нюнням.

— Говорят, что тебе невесту будут искать, это правда?

— Кто говорит?

— Все говорят.

— А тебе-то что? — Нюнням с любопытством посмотрел на неё.

— Ничего. — Девушка посидела ещё несколько минут и медленно пошла в стойбище.

— Ты чего приходила? — крикнул он вдогонку. Она не ответила.

«Странная какая-то стала, — подумал Нюнням и снова обернулся,

разглядывая удаляющуюся фигурку. Что-то тёплое и радостное шевельнулось внутри от непонимания её поведения. Если бы стала дразнить или смеяться надо мной, тогда было бы всё понятно. Чего от неё больше ожидать? А здесь — словно другой человек». Теперь ещё и мысли о девушке стали донимать его.

— Что с тобой? — спросил подошедший Шалгу.

— Сижу, смотрю на воду.

— Кто это был?

— Не узнал? Это Тега. Я её тоже не узнал.

— Чего она хотела?

— Не знаю. Спросила про женитьбу и ушла.

«Вот почему она сама не своя, — подумал Шалгу, — неспроста это».

В последний день перед отплытием в стойбище было особенно шумно. Все жители были в приподнятом настроении, и те, кто направится на торги, и те, кто останется здесь. Горели костры, в котлах варились большие щуки и налимы. На рожне жарили ленков и хариуса. В печах пекли лепёшки. Все готовились к празднику, его устраивали каждый раз, когда отправлялись на торг. И хотя в стойбище не все были родственниками, но жили одной семьёй. В одиночку не проживёшь, в трудные времена делились последним. И сейчас всё готовилось для всех.

С восходом солнца Шалгу поднял Нюнняма и позвал за собой. Взяв лучшие куски рыбы, приготовленной специально с вечера, старик пошёл на гору. Юноша последовал за ним. Казалось, никому и не было дела до этого, только одна пара глаз тайно провожала их. Кто-то знал, для чего они пошли в лес накануне отплытия, а кто и не знал — не спрашивал, не принято. Если пошли, значит, так надо, зря не пойдут. Чур, потихоньку виляя хвостом, бежал впереди. Охоты не было, и спешить не надо. Шли долго. Извилистая, едва приметная тропа вела прямо на вершину горы. Хотя и было тяжело, но Шалгу ни разу не остановился. К полудню они добрались до старенького, обветшалого шалаша, в котором ночевали прошлым летом.

— Разожги костёр, — попросил Шалгу сына. Нюнням быстро собрал сухих веточек, отрезал небольшой кусочек бересты, ножом нарезал мелких ленточек. Несколько точных ударов кремнем о кресало, и искры густым пучком ударились в ленточки, которые тут же задымились. Появились язычки пламени, через минуту уже горел небольшой костерок.

— Потом поставишь чай, — сказал отец, — а сейчас отойди немного в сторону. Нюнням поднялся на пригорок и сел на валёжину. Чур улёгся рядом, свернувшись клубочком в траве. Нюнням стал наблюдать за Шалгу. Старик поначалу сидел возле костра, закрыв глаза. Потом протянул руки к огню, поплескал пламя, словно воду в реке, затем омыл пламенем всего себя, взял припасённую еду, тоже