Концы в воду - Кристина Агатова

– Скотина еще не проголодалась, позавтракаю позже, – буркнула я и пошла в баню умываться.

Надеюсь, когда мы здесь останемся с Тарасом вдвоем, тлетворное влияние моей гиперактивной подруги ослабнет, и я смогу подышать полной грудью. Сейчас же я чувствовала себя так, будто и не покидала город. Та же суета, те же “неотложные” дела. Стоило ли ради этого уезжать от унитаза и микроволновки?

Я привела себя в порядок, никуда не спеша. У меня не дымилось под хвостом от жажды расследования, рассада томатов тоже не тревожила мое сознание, поэтому я решила посвятить время себе.

Пока Маринка готовила завтрак, а Тарас придумывал, в каком порядке заселить помидоры и баклажаны в теплицу, я решила прогуляться до озера.

Не знаю, что я ожидала там увидеть. Возможно, оградительную ленту, предупреждающую о том, что перед нами – место преступления. Или какие-то следы работы полиции и медиков.

Но нет. Ничто не говорило о том, что несколько дней назад здесь погибла молодая красивая женщина. Все было так же, как и в прошлый раз. Даже бревна, на которых сидели ребята перед костром, лежали на том же месте.

Я дошла до мостков.

Лед уже полностью растаял, но от воды тянуло прохладой. Желания искупаться не возникало. Я снова села на краешек, надеясь, что старые доски выдержат мой воробьиный вес.

Я неплохо плаваю, но в ледяной воде, скорее всего, запаникую, начну задыхаться, а то и ногу судорогой сведет. Может быть, именно это и случилось с Вероникой?

Хотела искупаться, нырнула с мостков…

Да нет, бред какой-то! Она ведь не первый год тут отдыхала. Наверняка, знала, какой температуры вода.

А что, если Тарас был прав, и здесь бродит насильник, прячущий концы в воду? Мне стало не по себе, и я зябко передернула плечами. Возможно, злодей притаился где-то в кустах, пока я тут наслаждаюсь прекрасными видами.

Впрочем, я не Вероника. За свою жизнь и честь, если понадобится, буду бороться до конца, и еще неизвестно, чей труп потом будет вылавливать Костик. Пусть я маленькая и хилая, но ярости во мне хватит на десяток подобных Вероник.

И орать при этом я буду так, что вся Рябиновка сбежится. Уж Тарас-то точно услышит и бросит свои томаты.

– Виталия? – раздалось сзади, и я чуть не спрыгнула с мостков прямо в ледяную воду.

Позади меня стояла Женя. Вид у нее был какой-то потерянный, как и вчера на похоронах. От былой дерзости не осталось и следа.

– Привет, – проявила я дружелюбие.

Меня мучал вопрос, что она тут делает, но задавать его было бессмысленно и не вполне прилично. С какой стати она должна мне отчитываться? Место общее, гуляй хоть всем поселком.

Она подошла ближе, и я немного напряглась. Какого черта? Не решила ли она меня скинуть с мостков? Что, если это она толкнула Веронику?

Хотя, почему же тогда Вероника была голой?

Женя села рядом со мной и сгорбилась, как старушка.

– Я все никак не могу понять, зачем она это сделала?

– Что? – уточнила я.

– Зачем полезла купаться? Вода прогревается к июлю, не раньше.

– А тут глубоко? – заинтересовалась я. Женя мне не нравилась, но сейчас она вела по-человечески, поэтому я решила дать ей шанс.

– Прилично, – вздохнула девушка и поправила упавшую на глаз челку. – Это ведь не совсем озеро. В советское время здесь вырыли котлован. Не знаю зачем, даже не спрашивай. Посредине глубина метров семь, здесь – под мостками – около трех. У берега плавно-плавно, потом довольно резко, как чашка – вниз.

– А вода откуда?

– Подземные источники, – пожала плечами Евгения. – Холодные – жуть. Сверху вода прогревается хорошо, как парное молоко, плывешь, плывешь, а потом на пути попадается это течение. Как будто русалки за ноги хватают! Но сейчас все озеро холодное, даже у берега.

Я промолчала.

– Почему она одна пошла? – продолжила Женя. – Нам с детства в голову вбивали, что одному никак нельзя купаться! Дно здесь нехорошее – глина какая-то вязкая. Да и вообще…

– Так детство закончилось, все взрослыми стали, – глубокомысленно заметила я.

– Техника безопасности пишется кровью.

Я мысленно с ней согласилась. Мы немного посидели в тишине.

– Мне сейчас так стремно на душе, – простонала вдруг она. Я насторожилась. Не хватало еще, чтобы и она утопилась с горя прямо на моих глазах.

– Все мы смертны, – осторожно начала я.

– Я ведь с ней поругалась накануне!

Вот оно что! Может, это сейчас со мной говорит не Женечка, а ее совесть? Может, она и притопила подружку, а теперь печалится? Жаль, что Маринки тут нет, она бы точно уцепилась за эту ниточку и стала разматывать клубочек.

Я пересилила себя и погладила ее рукой по плечу в знак поддержки. Мне захотелось раскрутить ее на большую откровенность, но я не представляла, как можно это сделать. К счастью, Евгению и саму распирало изнутри. Я уже видела такое – некоторые люди в горе начинают говорить без умолку, даже если обычно они молчаливы.

Сейчас это было мне на руку. Оставалось только кивать и поддакивать.

Евгения с Вероникой дружили с пеленок. Еще их бабушки работали в одном цеху на заводе, так и дачи получили рядом. Мамы тоже выросли в одной песочнице и были неразлучны – вместе ходили в школу, вместе поступили в институт, потом каждая встретила свою любовь.

Но если отец Евгении не хватал звезд с неба как в молодости, так и потом, то с папой Вероники все оказалось не так просто.

В девяностые он открыл ларек, и дела, по-началу, пошли хорошо. Мама Вероники сидела на кассе, папа занимался поставками и документами. Не шиковали, но на модные джинсы и кожанки вполне хватало.

А потом ларек сгорел.

И это, кстати, никого не удивило. Один сгорел – другой поставят. В девяностые такое с ларьками случалось сплошь и рядом.

У семьи были кое-какие накопления, поэтому папа открыл другой ларек. А вот прошлые ошибки не учел, поэтому новый ларек не продержался и полугода.

Папа знал – кто, почему и как. Папа пошел разбираться.

Закончилось все тем, что папу посадили.

Через что пришлось пройти маленькой Нике и ее маме – страшно представить.

К счастью, наступили нулевые.