Сладкий яд - Миа Эшер

Когда он переступает порог моей спальни, я замечаю, что на фоне играет The Civil Wars и их «Dust to Dust». Как только он осторожно ставит меня на пол, я отхожу от него. Испытывая внезапную робость, иду к окну, чтобы задернуть шторы.

— Оставь, — отдает приказ Лоренс. Пока мои ладони сжимают ткань, он заступает мне за спину, и вокруг моей талии обвиваются его руки. — Я не хочу пропустить ни одной детали. Потанцуй со мной.

Я испускаю судорожный вздох. Киваю и одной рукой обнимаю его сзади за шею, пока вторая моя рука, так естественно опустившись вниз на его ладонь, сближает наши тела еще теснее, чем раньше. А потом мы начинаем медленно покачиваться в такт мелодии. Моя комната и все, что внутри нее, исчезает. Остается один только Лоренс и ощущение его обнимающих меня рук.

Очень медленно он развязывает пояс моего шелкового халата и распахивает его края, обнажая мое голое тело. Начинает неспешно путешествовать по моей коже, лаская бедра, скользя кончиками пальцев по животу, обводя по кромке мое горячее естество — целенаправленно доводя меня до безумия. Накрыв ладонями мои груди, он щиплет мои соски, жадно покусывает шею, заставляя меня вскрикнуть от боли. Его прикосновения дразнят… насмешничают… боготворят… почитают меня. Наше дыхание становится частым и затрудненным.

— Вот здесь, Лоренс. — Я увожу его руку вниз, где его ласка необходима мне сильнее всего. Наши тела излучают страсть, пылают желанием, и мы растворяемся в жаре момента и эротических движениях наших бедер. — Ты нужен мне здесь.

Лоренс отпускает меня и прижимает к окну. В голову запоздало приходит мысль, что с улицы меня могут увидеть, но заставить себя озаботиться этой мыслью я не могу. Я закрываю глаза, ощутив, как волшебные руки Лоренса раздвигают мои ягодицы, как его пальцы поглаживают меня в том запретном местечке, разжигая во мне огонь.

— Тебе нравится? — сиплым от страсти голосом произносит он.

Обернувшись, я заворожено смотрю, как он скользит по моему телу вниз и становится за моей спиной на колени. Я смотрю, как он подносит палец ко рту и, смазав его слюной, начинает тереть меня, рисуя маленькие круги, а затем, медленно растягивая меня, входит внутрь. Это больно. Это прекрасно. Запретно. Он добавляет еще один палец. Боль нарастает, но вместе с ней нарастает и наслаждение.

— Нравится, как мои пальцы трахают эту твою тугую сладкую задницу?

Я отчаянно киваю ему.

— Боже, да. Я хочу там твой рот.

С тихим смехом Лоренс вытаскивает пальцы и, заменив их ртом, целует, ощупывает, похлопывает мой тесный вход безжалостными движениями языка. По моим венам растекается похоть.

Да.

Да.

Да.

Да.

Он ест меня так, словно умирает от голода, а я — его последняя трапеза. Раздвигая задницу шире, я чувствую, как его язык проталкивается внутрь, ходит во мне в беспощадном темпе. И когда он вновь вводит пальцы, земля улетает у меня из-под ног, и я вижу звезды. Не произнося ни слова, я отталкиваюсь от стекла и поворачиваюсь к нему лицом. Мое дыхание сбилось, тело болит от нехватки оргазма, но я словно лечу.

Взявшись за лацканы его пиджака, я гортанно прошу:

— Ляг в кровать. Я хочу заняться с тобой любовью.

Раздевшись, Лоренс ложится. Пристально наблюдает за мной, зеленые глаза, поблескивая похотью, блуждают по изгибам моей фигуры. Я становлюсь напротив и позволяю халату соскользнуть вниз. Я остаюсь полностью обнаженной. Нас ничего больше не разделяет, кроме невидимых стен, защищающих мое ожесточившееся сердце. Но и те постепенно осыпаются перед ним.

Под его неотрывным взглядом я начинаю идти вперед, и с каждым шагом нечто внутри меня — нечто, чего я не понимаю — начинает отчаянно взывать, тянуться к нему. Не к тому, как он умеет притрагиваться ко мне, не к тому, что я испытываю, когда он берет меня, заставляя трепетать от страха или от возбуждения — но к нему самому.

Взывающему ко мне.

И сегодня я подчиняюсь этому зову.

Неважно, кто кого ловит первым — он меня или я его. Все становится водоворотом эмоций, где мои руки, мой рот, мои легкие — все полно им и ощущениями, которые он во мне пробуждает. Его вкус, запах, голос ласкают меня, а прикосновения развращают. И все остальное теряет значение. Я глотаю его поцелуи, а он — мои стоны. Он пытает меня своими пальцами и дарит экстаз касаниями порочного языка. И когда мое тело начинает ломить от неутоленной страсти, когда я начинаю умолять довести меня до конца, он входит в меня одним глубоким толчком и трахает до тех пор, пока секс, перестав быть сексом, не становится единением тел, стремящихся стать одним целым. Он трахает меня до тех пор, пока перед моими глазами не остается один лишь ослепительный свет, и я кончаю, и волны жара проносятся сквозь все мое тело. И пока он находится глубоко во мне, наполняя меня своей спермой, я — на одно-единственное упоительное мгновение — понимаю, что не одна.

И этого, быть может, достаточно.

Мы лежим в постели, устроившись на боку, и глядим друг на друга. Лоренс выглядит поистине очаровательно с румянцем на скулах, с припухшим от моих поцелуев ртом, с взъерошенными после моих рук волосами. Сложно представить, что этот мужчина управляет многомиллионной империей. Подавшись вперед, я чмокаю его в кончик носа.

Он улыбается — расслабленной, удовлетворенной улыбкой.

— Что это было?

Я счастливо ухмыляюсь.

— Просто захотелось, вот и все, мистер Ротшильд.

Пока мы продолжаем молча смотреть друг другу в глаза, наши улыбки гаснут, словно тающий на улице свет. В наступившем затем покое я ощущаю странное шевеление в области сердца. Я не вполне понимаю, что это. А может, не хочу себе признаваться. Правда всегда и все усложняет, а моя жизнь и без того сложна.

И я отодвигаю от себя это ощущение, заталкиваю его поглубже в место, где все так легко забыть, и позволяю себе наслаждаться моментом.

— Знаешь, после того, как мы познакомились, я пришла домой и погуглила тебя.

С веселым удивлением на лице он выгибает бровь.

— И что же ты раскопала, моя прелестная сыщица?

— Помимо того, что ты баснословно богат и имеешь склонность к актрисам с моделями? — Я кошусь на него, а после, когда он хмыкает, однако ничего из сказанного не отрицает, закатываю глаза. — Немногое. Но мое внимание привлекла статья одного блогера. Там говорилось, что в молодости ты якобы пережил сокрушительное любовное разочарование и потому теперь ни с кем не можешь остепениться. Такое романтическое клише, да? Но мне интересно, правда ли это?

Следя за своей рукой, Лоренс начинает рисовать спирали на моей талии. От нежного прикосновения по мой коже бегут мурашки. На мгновение на его лицо набегает тень.