Война теней - Николай Раков

На сеновале не покуришь, пришлось спускаться. В хате дым коромыслом. По случаю темноты приоткрыли входную дверь и форточку.

В час ночи капитан просочился осторожно во двор и устроился у калитки, предварительно приказав собрать все окурки и следы от сухпая в пакет, сложить в автобус рюкзаки и мусор.

Ровно в два часа он зашёл в хату с незнакомым мужчиной.

– Все проходят мимо меня и встают слева от калитки. Если не будет хоть одного, операция отменяется. На той стороне все отвечают головой за каждого, смотрите, хлопцы. – Он встал сбоку от дверного проёма, проводник остался на крыльце. – Первый, пошёл, – послышалась негромкая команда.

Не торопясь, каждый шагал, наклоняясь перед низким косяком, и чувствовал на своём плече руку сопровождающего.

Когда все собрались у забора, в калитке вырос неизвестный и молча махнул рукой.

– За мной без разговоров, – проговорила фигура и шагнула в темноту.

Шли в течение часа сначала берёзовым редколесьем, потом неглубоким оврагом и, поднявшись из него, оказались метрах в трёхстах от контрольной точки. Постояв минуты три, пошли не в сторону башни, а левее, вдоль длинного бетонного забора. Вскоре последовал приказ остановиться, и вдоль цепочки прошёл сопровождающий. Вновь двинулись. Оказывается, пришли. Не успел я нырнуть в калитку в заборе, как на моё плечо вновь легла рука. Ещё две минуты движения по территории какой-то базы – и все оказались в помещении огромного ангара, где царила тишина, нарушаемая только дыханием стоящих рядом людей. Дверь закрылась, в ангаре вспыхнул свет.

Это был огромный склад, большую часть которого занимали сложенные штабелями ящики. Транспортные ворота располагались в стороне, и напротив них стоял длинномер, то ли «манн», то ли «мерседес».

– Построились! – прозвучала команда.

Мы разобрались в две шеренги, встав вдоль одной из складских пирамид.

– Пришли все, – пройдясь вдоль строя, констатировал капитан. – Приступаем ко второму этапу операции. У нас есть два часа. А вот это наш транспорт. – Он жестом указал на длинномер.

– Там хоть кресла приличные есть? – послышался любопытствующий голос из строя.

– Гораздо лучше, – усмехнулся капитан, – там спальные места на всех.

Его ухмылка мне очень не понравилась, где-то притаился подвох.

По строю прошёл легкий гул. Наёмники обменивались мнениями, кто удивляясь, кто сомневаясь сказанному.

– Но прежде чем занять места в этом трейлере, всем придётся пройти определённую процедуру.

Шум стих.

– Вы поедете вот в таком ящике. – Капитан пнул носком кроссовки лежащий перед ним ящик, высотой около восьмидесяти сантиметров и длиной в два метра.

– И сколько продлится путешествие в этом гробу?

– Я бы мог ответить: столько, сколько надо, но я отвечу правду. Сутки.

– Ну ни фуя себе, – отозвались сразу три или четыре голоса.

– Правильно. Нереально, – ободряюще улыбнулся капитан, – поэтому я и сказал о процедуре.

Строй молчал, ожидая продолжения.

– Вы мне начинаете нравиться, любопытных нет. Значит, умны и опасны. Решения принимаете тогда, когда наступает полная ясность. Это хорошо. Сегодня для вас полная ясность наступит в сортире. – Он весело рассмеялся, увидев несколько вытянувшихся от удивления лиц. – Направо! – неожиданно чётко прозвучала под сводами ангара команда, и когда она была выполнена, последовала вторая: – За мной шагом марш!

Строем прошли в другой конец ангара, где находились внутренние, хозяйственные пристройки для начальника склада, грузчиков и другого персонала.

– Что делает снайпер, на сутки и более уходя в гнездо на открытой местности? – спросил капитан, остановив строй. – Не знаете, я вам отвечу. Делает себе клизму. Мы посчитали этот способ несколько грубоватым, а поэтому изменили процедуру.

Из подсобки вышел мужчина, толкая перед собой обычный медицинский столик на колёсах, и остановился рядом с капитаном.

– Сутки вы без движения и прочей активной деятельности не выдержите. Это доктор, – указал он на подошедшего мужчину. – Он отмерит сколько и кому положено обычного слабительного. После того как вы вернётесь из сортира, сделает вам укол, и вы мило проспите всю дорогу, не нуждаясь в пище, куреве, алкоголе и уж тем более доедете с комфортом, так что вас не увидит ни один представитель российских правоохранительных органов. Если кто хочет с этими органами познакомиться, прошу сделать шаг вперёд.

– Кончай трепаться, всё понятно, – буркнул кто-то из строя.

– Сортир вон там, на шесть очков, – указал пальцем сопровождающий, игнорируя реплику. – Первые шестеро, ко мне.

Доктор сдёрнул со столика белую тряпку. На столешнице обнаружилась упаковка разовых стаканов, ленты шприцев и несколько упаковок, в которых обычно хранят ампулы. Из-под стола он извлёк трёхлитровую бутыль мутной бурды.

Я опущу сортирную процедуру, она никому не доставит удовольствия, только скажу: содержимое стакана было отвратительным на вкус. Потом доктор сделал мне укол, и я улёгся на слой толстого поролона в ящик. Те, кто раньше меня прошёл процедуру, уже спали.

Устроители шоу психологически поступали совершенно верно, не закрывая сразу крышки. У транспортируемого не оставалось в памяти ассоциаций, что его укладывают в гроб.

«Ну, если не растрясут, будет что рассказать на старости лет», – подумал я, засыпая.

28—29 июля 2008 года

– Что будем делать по зоне восемнадцать? – спросил генерал, пристукнув ладонью по папке, лежащей перед ним на столе.

За столом для совещаний сидело всего шесть человек. Представлять вам их нет никакого смысла, вы даже через сто лет о них в газетах не прочитаете, не потому, что столько не проживёте, а потому, что не напишут. Поэтому буду пользоваться рабочими именами.

Работаем мы в Бюро. Если точнее, мы являемся его оперативным составом и созданы всего год назад. И если Бюро существует уже более тридцати лет и о нём ничего не писали и не напишут вообще, то уж нам, сирым, тем более высовываться не полагается.

Генерала мы Гоголем зовём, за его огромный нос. У него, конечно, другое рабочее имя, но и об этом он знает и не сердится.

Отдела кадров у нас нет, бухгалтерии тоже. Зачем пенсионерам бюрократия? Не удивляйтесь, все, кто работает у нас, пенсионеры в прямом смысле этого слова. Я вот, например, заслуженный сталевар. Отпахал у мартена восемь лет – и на пенсию. Пришёл раз в месяц в отделение Сбербанка – и пожалуйста, уважаемый пенсионер, получите. Это, конечно, не значит, что, как только вы на пенсию выйдете, можете к нам попасть. Совсем даже наоборот.