Нирвана с привкусом яда - Анна Данилова

Женя, в свою очередь, страдала от невозможности рассказать своей племяннице о том, что произошло с ней вчера вечером, ей страшно хотелось поделиться, расписать все подробности этой странной и бурной встречи, но она боялась расплескать свое счастье, боялась, что ее высмеют. Уж больно скоро разворачивались события, слишком все это казалось неестественным, пошлым, как в дешевом водевиле, все три действия которого герои проводят в постели, только на этот раз постель была не на сцене, а в роскошной спальне, пахнущей мужским одеколоном… Но она еще расскажет, обязательно расскажет, когда Вилли подарит ей машину. Только в этом случае этот скорый, как поезд, роман обретет статус любовного, настоящего, полнокровного, в другом случае она вынуждена будет выбросить его в корзину как тривиальную, грязненькую интрижку…

– Встреча с родителями тех, первых девушек тоже ничего не дала, – поделилась с ней информацией Алла. Женщины сидели на кухне, пили кофе и курили. Час назад Диденко забрался к Алле в постель и взял ее, сонную, и, ни слова не сказав, исчез, растворился, словно все, что произошло, было всего лишь утренним эротическим сном.

– И что же они вам рассказали?

– Их дочери и те Ольга и Ирина, которых я знала, – разные люди. Мы показывали им фотографии моих девчонок – они их никогда не встречали. Видимо, это просто чудовищное совпадение.

– Такого не бывает, – сказала Женя. – Это все равно что в соседнем городе живет Женя Оськина и играет точно такие же роли, как и я, и спит с мужчинами, носящими имена моих любовников, разве не так? Или что в Питере живет Алла Дворкина, у которой совсем недавно умер муж по имени Натан, и что у него тоже был тромб… И все, как один, ровесники. Здесь явно что-то не то. И я обещаю тебе, – вдруг смягчилась она, снова вспомнив антиквара Вилли, – помогать в твоем расследовании. А что касается твоего романа с Диденко – это твое личное дело, мне он не нужен, это уже перевернутая страница моей жизни.

Зазвонил телефон, Женя вздрогнула:

– Слушаю…

– Женечка, моя прелесть, это я, Вилли. Я уже так соскучился, что решил вот позвонить тебе…

Она почувствовала, как на ее темени зашевелились волосы.

– Хорошо сделал, – хрипловатым голосом проговорила она. – Я очень рада…

Она отвернулась от племянницы, боясь, что та увидит счастливое выражение ее лица. А потом и вовсе, повинуясь нежному голосу Вилли, вышла из кухни, даже не вышла, а вынеслась, едва касаясь босыми ногами пола, телепортировалась в спальню и замерла там, продолжая слушать воркование влюбленного в нее антиквара. Он спрашивал ее, какие цветы она предпочитает, каково ее настроение, соскучилась ли она по нему и что думает по поводу того, что произошло с ними…

Она, сбитая с толку его напором и теми словами, что он ей шептал, продолжала все еще спрашивать себя, можно ли доверять Вилли и не готовит ли он ей какую-нибудь ловушку, в которую заманивает всех своих любовниц, чтобы потом посадить в машину с подрезанными тормозными шлангами и толкнуть ее под гору в районе Алексеевки…

– Я люблю львиный зев, – сказала она, сама не своя от того, что с ней происходило.

– Это такие чудесные цветы бордового, розового, желтого и белого цвета?

– Да… – рассеянно отвечала она ему. И вдруг бухнула, чувствуя, что не может этому человеку лгать и что он, вероятно, поведет себя по-другому, если она встретится с ним и задаст ему пару прямых, в лоб, вопросов: – Вилли, у меня к тебе есть дело. Очень важное и срочное. Я должна тебя увидеть. Немедленно. – И, не дожидаясь его ответа, предложила, взяла инициативу в свои руки: – Дождись меня сейчас в своем магазине, это очень важно…

– Ты влипла в историю, и тебе срочно нужны деньги? Приезжай, любовь моя, я жду тебя…

Она не стала разубеждать его, что причина ее визита не связана с деньгами и что ни в какую историю она не влипала, просто сказала, что едет.

– Алла, мне надо срочно в театр, – бросила она на ходу племяннице и выбежала из дома.

Вилли повесил бело-зеленую табличку «Закрыто», едва она переступила порог маленького, набитого антиквариатом и крепко пахнущего стариной магазинчика. Усадил свою драгоценную гостью в старое, обитое красным потертым бархатом кресло и, опустившись на колени перед ней, зарылся лицом в ее шелковую зеленую юбку.

– Слушаю тебя, любовь моя.

– Вилли, возможно, после того, что я тебе расскажу, ты откроешь эту дверь и спустишь меня с лестницы… – проговорила она и сама испугалась такого начала.

Вилли поднял голову, посмотрел на нее с удивлением.

– Ты что, замужем? Бог ты мой, подумаешь, какие мелочи?! И почему это я должен спускать тебя, мою любовь, с лестницы?

– Вилли, у меня есть племянница, ее зовут Алла, она недавно овдовела…

Вилли перебрался на стул, положил руки на колени и теперь внимательно слушал ее.

– Приехала ко мне зализывать раны, чтобы я успокоила ее… Ее не было здесь пять лет, а три года тому назад, в 2002 году, погибли ее близкие подруги, одна из них и есть та самая Ольга Воробьева, фотография которой стоит у тебя на полке в спальне… Алла и прислала меня к тебе, чтобы узнать что-нибудь об этой истории, понимаешь?

– Понимаю… – пожал плечами Вилли. – Ну и что?

– А то, что восемь лет назад между Алексеевкой и Базарным Карабулаком, то есть на том же самом месте, разбились на машине, только на «Волге», другие девушки, но которых также звали Ольга Воробьева и Ирина Капустина. Есть подозрение, что девушек убили, понимаешь? Что нарочно все подстроили, чтобы в прокуратуре сломали себе головы над этим делом… Ну не бывает таких совпадений, согласись!

– Женя, что такое ты говоришь? – Вилли обхватил пальцами лоб, задумался. – И что? Чем я могу помочь? Я-то никого не убивал, мне нравилась эта девушка, но она погибла… Не думаешь же ты, что это я ее убил. Зачем мне это?!

– Она должна была тебе две тысячи долларов, об этом рассказала Алле хозяйка магазина «Черный бархат», где работали девчонки, Позднышева. А так как уцепиться было не за что, вот и решили поговорить с тобой, узнать, на каких условиях ты давал ей эти деньги?

– Но я ей их подарил, как и другие деньги и вещи! – возмутился Вилли. – И это все, что ты хотела мне рассказать?

– Теперь все. Пойми, я не могла рассказать тебе об этом вчера, ну не могла и все… – В голосе ее послышались слезы.

– Господи, и всего-то? Успокойся, я никого не убивал. И ты боялась мне об этом рассказать? Бедняжка… Если хочешь, я сам поговорю с твоей племянницей…

– Ее зовут Алла. Но она занимается расследованием не одна, а вместе с Диденко, следователем прокуратуры…

– Я встречусь с ними обоими и отвечу на любые их вопросы, – заявил он чуть ли не торжественным тоном. – Мне нечего скрывать, пойми… Но история и впрямь любопытнейшая… Женечка, успокойся, хочешь кофе?

Так, вечером этого же дня, когда Женя играла на сцене единственную свою теперь уже главную роль, Жанетту в пьесе Кокто, Вилли встретился в летнем кафе городского парка с Диденко и Аллой, где они выпили пива, и он рассказал им историю о своих романтических отношениях с погибшей Ольгой Воробьевой.

– По городу не ходило никаких слухов, как погибли девушки, может, это было убийство? – не выдержав, спросила Вилли заинтересованная его рассказом Алла, на что Диденко, удивленный бестактностью своей наивной спутницы, прижал ее ладонь к столу.

– Я знал только, что это был несчастный случай, – пожал плечами Вилли. – Не представляю, как вы будете дальше расследовать это странное дело. Хотя, может, там и дела-то никакого нет. Наверняка была произведена экспертиза автомобиля, да и трупы обследованы на предмет яда или чего другого, я же не эксперт, не криминалист, но кое-что на дилетантском уровне понимаю.

– Я просматривал материалы дела – это был несчастный случай, – буркнул Диденко, словно стыдясь за своих коллег, которые не выявили путем многочисленных экспертиз ни одной криминальной зацепки. Он и сам понимал, что они зашли в тупик. Ну кому понадобилось убивать девушек?

Антиквар Вилли куда-то очень спешил, и Диденко, поблагодарив его за беседу, крепко пожал ему на прощанье руку. Он и сам не мог себе объяснить, почему вдруг уже перед тем, как расстаться, он испытал к нему, немного насмешливому и в то же время чрезвычайно вежливому человеку, большую симпатию.

– Он очень обаятельный человек, – сказала Алла, глядя ему вслед.

– Думаю, что твоя Ольга морочила ему голову, изменяла ему и, конечно, использовала его, как денежный мешок. Интересно, что знает Позднышева об их отношениях и почему она решила, что Ольга взяла эти две тысячи в долг?

– Галя сказала мне, что ни Ольга, ни Ирина вроде бы ни с кем не встречались и про отношения Вилли с Ольгой она ничего не знает… И сказала примерно такую фразу: мол, мне вообще показалось, что ни Ольга, ни Ирина не имеют постоянных любовников… Понимаешь, в женском, да еще таком маленьком коллективе очень сложно скрыть свою личную жизнь.