Спасти Каппеля! Под бело-зеленым знаменем - Герман Романов

— Ага! Вот смотрите, что у нас сейчас получается. — Карандаш заскользил по карте, останавливаясь то перед одним, то перед другим кружком.

— Армия Каппеля идет мимо Краснореченской, но на саму железную дорогу ей не выйти — с севера нависает 90-я бригада. Вот так красные и победили бы — вторая армия ушла, за ней следом 30-я дивизия красных. Опережая в параллельном марше авангард отходящей третьей армии. Из-за этого маневра она на магистраль не может выйти и вынуждена все более и более отставать. Уже на два перехода.

— И неизбежно попала бы в окружение в самые ближайшие часы, — спокойно констатировал обстановку Молчанов.

— Не разгроми мы 30-ю дивизию по частям, — добавил Шмайсер.

— Это так! Но теперь мы должны воспользоваться ситуацией и принять решение. Как вы считаете, Викторин Михайлович?

Фомин «бросил горячую картофелину» генералу — теперь тот младше по должности, а потому должен первым высказывать свое мнение. Молчанов усмехнулся в усы, ведь за прошедший год именно он так и поступал.

— Атаковать 90-ю бригаду немедленно всеми нашими силами, и дать возможность выйти на магистраль частям третьего корпуса. Зависая над флангом 35-й дивизией, мы остановим ее наступление. Выигрыш времени надо использовать для приведения в порядок войск генерала Каппеля.

— Абсолютно правильное решение, — Фомин скривил свои тонкие губы в змеиной улыбке. — Но вся штука в том и состоит, что правильные решения не дадут нам победы. На смену 30-й дивизии подойдет из Мариинска 27-я дивизия Путна, и для нас все начнется сначала. А ведь у красных в Новониколаевске еще одна дивизия в резерве, 51-я, самого Блюхера.

— Вы хотите предложить иной вариант, Семен Федотович?

— Да, Викторин Михайлович. Спасать войска Каппеля не нужно, именно этого от нас и ждут. Я думаю, арьергард третьего корпуса начнет огрызаться, не только драпать. Так что от авангарда красных они как-нибудь отобьются. А мы пойдем другим путем — так вроде бы их Ленин любит приговаривать от случая к случаю.

— И что вы намерены предпринять?

— Предпринимать будете вы, Викторин Михайлович, со всем своим корпусом. Нам нужно не выручать войска Каппеля, повторю еще раз, а сделать так, чтобы спасать его было не от кого. Смотрите — мы сейчас можем последовательно бить красных по частям. Сегодня атакуем 90-ю бригаду, окончательно и полностью уничтожаем 30-ю дивизию. Закрываем Краснореченскую одним батальоном и продолжаем энергично наступать на Мариинск.

— Мы же оторвемся! — Дерзость предложения шокировала Шмайсера, он не удержался от восклицания.

— Наступаем как можно дальше, и как только наш авангард минует хвосты 35-й дивизии, сворачиваем с параллели магистрали и выходим в тылы красным. И вся дивизия попадает в окружение — спереди Каппель, с севера наши батальоны прикрывают выход на «железку», а сзади ижевцы и воткинцы. Загоним их в тайгу южнее и там окончательно добьем.

— Безрассудство! — отрезал Молчанов. — В спину ижевцам ударит 27-я дивизия, и получится слоеный пирог. У нас мало патронов, почти нет снарядов, солдаты устали. Для такого рискованного маневра к моим трем бригадам нужны как минимум две из первого корпуса. И патроны…

— Нельзя! Войцеховскому предстоит брать Красноярск не мешкая, ведь там склады, в городе можно устроить беженцев и раненых. И не забывайте — от Иркутска идут части Сибирской армии.

— Без поддержки и боеприпасов я атаковать не смогу — сил недостаточно. Мы же погубим корпус целиком, если сами окажемся под ударами 27-й дивизии с запада. 35-я дивизия перегруппируется и предпримет атаку с востока. Мы сами тогда окажемся в окружении!

— Риск, конечно, серьезный! Но нет иного решения! Любые наши правильные решения, — Фомин надавил на последние слова, — не избавят от красных, а если мы не возьмем еще Красноярск? Тогда нам колечко будет, только для всей армии. Нужно рисковать и использовать этот шанс, пока красные зарвались и раздробили свои силы. Атаковать нынче — завтра будет поздно!

Молчанов надолго задумался, просчитывая правильность решения. Понять генерала было можно — ведь ему предлагалось бросить боеспособные части корпуса в неизвестность, без тыла, без боеприпасов и продовольствия. Риск не просто большой — чудовищный.

— Атакуйте всем корпусом, Викторин Михайлович. Я отдаю вам свой резерв — 1-ю бригаду уральских стрелков и сибирских казаков Волкова. Более того, отдам оренбургских казаков генерала Мамаева. Думаю, они к вечеру управятся с остатками 88-й бригады. Прикажу собрать все продовольствие, в селах мобилизуем подводы для вашего корпуса.

— Если 35-й дивизии удастся опрокинуть Каппеля? Ведь тогда она займет Ачинск и отрежет меня!

— Риск есть, и немалый! Вот только сомневаюсь я, что генерала Каппеля порвут, как листок газеты. У него тысяч двадцать, и это минимальная оценка. В два раза больше, чем преследующих красных. Мы отступаем, вернее, бежим, имея намного больше людей. Дух воинский потеряли, а потому и терпим поражение за поражением. А теперь иначе будет — первые победы искорку в людских душах зажгли. И нам надо ее в пламя раздуть — вот для чего нужно наступать. Победное наступление окрыляет войска!

— Хорошо! Я прошу немедленно отдать общий приказ о наступлении!

— Уже отдан! Возьмите директиву! — Фомин нарочито медленно вытащил из нагрудного кармана листок и протянул его генералу. Тот впился в него глазами — лицо у Молчанова застыло в гримасе удивления.

— А что ж вы тут меня упрашивали, «ваньку» валяли?!

— Викторин Михайлович, вы уж извините, но приказ есть приказ, а любому необходимо просто знать, для чего принято то или иное решение. Тем паче сейчас, когда мы обрели надежду. Но это так, лирика, нам бы не мешало допросить кого-нибудь из красных командиров, благо пленных мы взяли. Да и интересно просто взглянуть на тех, кто нас от Тобола гонит. Шмайсер, друг мой, распорядись одного привести, у кого «кубарей» побольше. Жалко только, что начбригов Грязнова и Захарова в запарке убили, не разобравшись. Вот бы кого с чувством и толком поспрашивать…

— Жолнеры второго полка взяли железнодорожный мост через Енисей под свою охрану. Русские его минировать вздумали, — полковник Румша достал из раскрытого портсигара папиросу и закурил, выпустив через ноздри клубок сизого дыма.

— Теперь путь для наших эшелонов до самой Клюквенной сейчас свободен. Это хорошо, иначе Колосов с Зиневичем могли поставить нас в безвыходное положение и требовать все за проход эшелонов. Повторилась бы иркутская история, когда Арчегов заблокировал байкальские туннели и взял чехов за глотку.

— Хорошо, что обошлось без перестрелки, как было с белыми у Боготола, — Чума знал, о чем говорил. Поляки открыто называли колчаковцев черносотенцами, и те платили им той же монетой. Вековая распря между Польшей и Россией была привнесена и на заснеженные сибирские просторы, где они, волею судьбы, стали союзниками. Вот только «союз» был непрочным и временным, что прекрасно понимали обе стороны.

Правительство Колчака хоть и признало с рядом оговорок независимость новоявленного польского государства, только сама идея воссоздания «великой, единой и неделимой России» приводила спесивых шляхтичей в крайне подозрительное состояние. Ну, как победят белые — и тогда новая русско-польская война может стать суровой реальностью.

А потому Польша в гражданскую войну не вмешивалась, ожидая, когда красные с белыми окончательно обессилят друг друга, и вот тогда можно будет создать за русский счет «Речь Посполитую», от «можа до можа» — от Балтийского до Черного. Лучше, конечно, еще и до Белого моря, но уж больно велико расстояние, да и отыскать в Беломорье ляхов и литвинов крайне затруднительно. Но «Великая Польша» — дело отдаленного будущего, а пока поляки потихоньку отщипывали кусок за куском белорусские, литовские и украинские земли. Да собирали под бело-красный флаг с белым орлом Пястов воинство, где только можно, для грядущей схватки.

В Сибири удалось из польских переселенцев сформировать одну дивизию, кое-как собрав до 12 тысяч жолнеров, то есть солдат, при тысяче с лишним офицеров. С кадрами проблем не было — хлебнув кровавой смуты, многие русские живо припомнили, у кого есть в жилах капли ляхской крови или, на худой конец, фамилия, похожая на польскую.

Если нет, то ничего страшного — можно взять девичью фамилию жены, если полячка, или придумать некие польские корни, уходящие в древность. Летописи в Сибири днем с огнем не найдешь, да и пример «царевича Дмитрия» в первом «смутном времени» три века тому назад был.

Союзники живенько вооружили всех поляков, сведенных в три пехотных и уланский полки, штурмовой и инженерный батальоны с артиллерийским дивизионом. Имелось четыре крепости на колесах, три из которых получили громкие названия столиц трех «кусков» бывшей Польши, оттяпанных 200 лет назад предприимчивыми соседями — Австрией, Пруссией и Россией. Дивизион из трех бронепоездов — «Кракова», «Познани» и «Варшавы» — вскоре был дополнен отбитым у большевиков «Соколом».