Сказка и быль. История русской детской литературы - Бен Хеллман

К большому горю Белинского, он редко видел какие-либо «прогрессивные» черты в современной ему русской детской литературе. В его рецензиях повторяется возглас: «Бедные дети!». Жаль ему было и родителей, которые тратят деньги на бесполезные книги. Что до современных писателей, русских или иностранных, с точки зрения Белинского они не заслуживали ничего, кроме презрения: «Бедные дети, сохрани вас Бог от оспы, кори и сочинений Беркена, Жанлис и Бульи!»[83]. Среди русских авторов Белинский особенно часто и жестоко критиковал Бориса Федорова, Виктора Бурьянова и Петра Фурмана. Они, по его мнению, были лишены таланта и не сочиняли художественную литературу, а «готовили» книги к продаже на Рождество и на Пасху. В их произведениях реальность преображалась до неузнаваемости, и своих читателей они воспитывали покорными гражданами, заботящимися только о своей карьере, наподобие Молчалина из пьесы Грибоедова. Идеалами были смирение, всепрощение и покорность, а не активная гражданская позиция, к которой призывал Белинский.

Больше всего Белинского раздражали нравоучительные рассказы. Учить морали и нравственности надо опосредованно, через действие, так чтобы ребенок-читатель сам пришел к правильному заключению. Дети хотят видеть в писателе друга, рассказывающего интересную историю, а не угрюмого, скучного наставника, обучающего их хорошему поведению с помощью абстрактных правил. В книге должно быть место живости, духу игры и шалостям.

Белинский призывал писателей вспомнить о силе детского воображения, но когда дело доходило до сказок и фантастических произведений, он относился к ним весьма противоречиво. Для него важнее всего было понятие народности, включающее в себя как уникальный национальный русский дух, так и демократическую природу искусства. Поэтому он сурово критиковал Пушкина, Жуковского и Ершова, считал их сказки лишь жалкими подражаниями народной культуре, с самого начала обреченными на провал. Право на жизнь имели только истинные, неискаженные народные сказки и народная поэзия: «…подделка всегда останется подделкою, из-за зипуна всегда будет виднеться ваш фрак. В вашей сказке всегда будут русские слова, но не будет русского духа»[84].

Во имя реализма Белинский отверг замечательный сборник Екатерины Авдеевой «Русские сказки для детей, рассказанные нянюшкою Авдотьею Степановною Черепьевою» (1844): «Мы не советуем ее давать детям в руки, так же как не советуем позволять детям слушать всякие рассказы нянек о домовых, леших и тому подобных вздорах, которым только засоряют понятие и запутывают воображение детей»[85].

Белинский поначалу с энтузиазмом одобрил изданную в 1840 году книгу Э.Т.А. Гофмана, рекомендуя ее всем читателям как «чудное произведение его чудного гения»[86]. Подобные сказки совершенно необходимы для развития детского воображения. Однако семь лет спустя критик уже опасался, что немецкий романтик опаснее детям, даже чем Поль де Кок, поскольку слишком сильное поощрение воображения может вести к отрыву от «жизни действительной»[87]. Воображение надо держать в узде, не давать ему распаляться. Белинский воспринял русское издание «Тысячи и одной ночи» не как сокровищницу волшебных сказок, а как доказательство наивности арабов, их «младенческого состояния ума, погруженного в вечную дремоту»[88].

Русским детям Белинский рекомендовал читать русские народные сказки, басни Крылова, «Сказки дедушки Иринея» Владимира Одоевского и книги по русской истории Ишимовой, Полевого и Соловьева. Кроме вышеперечисленного, его одобрение снискал журнал Редькина «Новая библиотека для воспитания». При такой скудости выбора детской литературы детям старше двенадцати лет рекомендовалось читать книги для взрослых, начиная с исторического романа Михаила Загоскина «Юрий Милославский, или Русские в 1612 году» (1831). Затем следовало переходить к Пушкину, Лермонтову и Гоголю. Из иностранных писателей Белинский рекомендовал Сервантеса, Дефо, Свифта, Виктора Гюго, Жорж Санд, Александра Дюма, Вальтера Скотта и Фенимора Купера. Белинскому особенно нравились Скотт и Купер, потому что они с большим искусством изображали реальную жизнь и таким образом служили противоядием подозрительной фантастической литературе.

Что именно дети читали в 1840-х годах, можно узнать, например, из автобиографического сочинения Веры Желиховской «Мое отрочество» (1893). Как она вспоминала, выбор русских детских книг в то время все еще был скуден. Юная аристократка, живущая в Саратове, читает «Историю России в рассказах для детей» Ишимовой, журнал «Звездочка» и сказки Пушкина. Остальные книги иностранные, в основном французские. В списке прочитанных книг называются сочинения Арно Беркена, Les petits émigrés де Жанлис, Les enfants peints par eux-mêmes (1842) Александра де Сайе и журнал Le dimanche des enfants. Девушка учит английский, читая Эджуорт, и немецкий с помощью сказок Гофмана.

Гувернантка Петра Чайковского составила список книг, из которого можно узнать, что читали в состоятельном русском семействе в 1850-х годах. Вместе с маленьким Петром гувернантка читала Education maternelle (1836 – 1843) Амабль Тастю, Parent’s Assistant, or Stories for Children (1848) Эджуорт. Несколько более легким чтением были рассказы Гизо и Шмида. Будущий композитор особенно любил Les enfants célèbres (1838) Мишеля Массона и Les petits musiciens (1850) Эжени Фоа, где можно было прочитать о выдающихся достижениях Моцарта и других юных музыкантов[89]. Предпочтение, отдаваемое чтению французской литературы в оригинале, объяснялось тем, что не только гувернантка мальчика, но и мать Чайковского отчасти была француженкой.

Глава четвертая. Реализм (1860 – 1890)

Реализм принес славу русской словесности. Романы Гончарова, Тургенева, Достоевского и Толстого стали частью мировой литературы. Достижения современной им детской литературы не были столь значительны, хотя во второй половине XIX века детские писатели тоже обратились к реализму. Такие журналы, как «Новая библиотека для воспитания» и «Подснежник», предпочитали произведения, стремящиеся правдиво изображать жизнь детей. Многие детские книги отражали гуманные взгляды писателей, стремившихся поведать детям о тяжелой жизни простого народа.

1860-е годы – переходное десятилетие. Влияние переводной литературы по-прежнему сильно. Однако в 1870-е годы ситуация изменилась: в литературные темы, сюжеты и стили привносится существенное разнообразие. Героями теперь становятся и бедные крестьяне, и рабочие, ютящиеся на окраинах больших городов. Некоторые известные взрослые писатели попробовали свои силы в литературе для подрастающего поколения, но важнее оказалось появление все большего количества профессиональных детских писателей. Среди известных имен этого периода есть и женщины, такие как Вера Желиховская, Александра Анненская, Екатерина Сысоева и Евгения Тур, и мужчины – Михаил Чистяков, Павел Засодимский, Дмитрий Мамин-Сибиряк, Василий Немирович-Данченко и Александр Круглов. Потребность в новых изданиях их книг свидетельствует о расширении круга читателей.

Несмотря на то что в этот период преобладала литература реалистического направления, сказки и фантастическая литература сохраняли свое значение. В 1860-х годах публикуются первые сборники сказок Ханса Кристиана Андерсена, а в 1870-е годы появляются сказки Николая Вагнера – русского коллеги датского сказочника. В последующие десятилетие к читателю пришел финский писатель Сакариас Топелиус, писавший свои сказки по-шведски.

Детская литература наконец хотя бы частично освобождается от недоверия и презрения, которое традиционно испытывали к ней и писатели, и читатели[90]. Этому способствует растущее уважение к педагогическим исследованиям и педагогической практике. Признание важности детской литературы в воспитании и образовании и растущая сеть школ обеспечивали расширение читательского круга. Буквари Константина Ушинского и Льва Толстого предназначались, в первую очередь, для новой аудитории – крестьянских детей. Министерство народного образования составило список рекомендованного чтения, и на съездах учителей и в профессиональных журналах, таких как «Учитель» и «Педагогический сборник», серьезно обсуждались детское чтение и роль школьных библиотек. Литературные критики, продолжая дело Белинского, выдвигали идеал приближения литературы к реальности. Из читателей хотели сделать думающих, критически мыслящих граждан.

Возрастающий спрос на детские книги пробудил издательский интерес к этому виду литературы. Ведущим в области детской литературы стало «Товарищество М.О. Вольф». Маврикий Вольф (1825 – 1883), в действительности Болеслав Вольф из Варшавы, выпустил свою первую книгу в 1853 году. Он первым в России разделил читателей по возрастным категориям: с 6 до 8, с 8 до 10, и старше. Книги на французский манер разделялись по сериям, таким как «Зеленая библиотека», «Розовая библиотека», «Русская библиотека» и «Моя первая библиотека». «Золотая библиотека» состояла из дорогих изданий, подарочных книг на Рождество и Пасху – главное время продаж детской литературы. Для совсем маленьких выходили книжки-картинки, например «Степка-Растрепка». Классика включала в себя произведения Сервантеса, Перро, Свифта, братьев Гримм, Вальтера Скотта, Фенимора Купера, Вильгельма Гауфа, Марии Эджуорт и Христофора Шмида. Современная иностранная литература для подростков была представлена книгами Гарриет Бичер-Стоу, Вильгельма Эртеля, Густава Нирица, Майн Рида, Эдмондо де Амичиса, Жюля Верна, Софи де Сегюр, Густава Эмара и Марка Твена. Среди публикуемых Вольфом русских писателей самыми известными были Михаил Загоскин, Михаил Чистяков, Владимир Даль, Надежда Дестунис, Алексей Разин, Августа Пчельникова, Александр Круглов и София Макарова. Издательство постоянно выпускало журнал «Вокруг света», в котором печатались развлекательные и информативные материалы для подростков и взрослых.