Враг на рейде - Вячеслав Игоревич Демченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Слышь, кормилец, – проворчал, сдаваясь наконец, гардемарин. – Знать бы еще, что именно твой художник для Селима срисовывал. На хрен он вообще ему понадобился. С угловыми замерами всякие каракули сойдут, живописец тут сто лет не нужен.
Мишка только присвистнул с деланым удивлением в щербину зуба.
– А я про что! – накинулся он на приятеля с еще большим жаром, так что невольно усадил того на бурые ступени. – Это ж тебе не Рафаэль, который вон, бублики на чайной малюет, это ученый художник, сразу видно. Может и перспективу высчитать, а потом их «Гебен», не входя в бухту, как всадит по координатам зажигательным, много ты потом без харча и портянок навоюешь?
Довод был дельный, нельзя не согласиться – почесал, сняв фуражку, русые вихры Васька. Тем более что в следующую минуту хозяин турецкой кофейни и сам выдал свою злокозненную сущность…
Морская хроника
29 октября (9 час. – 10 час.). Обстрел вокзала, порта и складов Феодосии турецким крейсером «Гамидие», выпустившим 150 снарядов. Пройдя затем вдоль крымского побережья, «Гамидие» потопил у мыса Меганом пароход «Шура» и один парусник.
29 октября. Поставив в Керченском проливе минное заграждение (60 мин), крейсер «Бреслау» появился перед Новороссийском и вместе с турецким минным крейсером «Берк» с 10 час. 50 мин. до 12 час. 40 мин. обстреливал суда, портовые сооружения и нефтяные склады, произведя 308 выстрелов и вызвав ряд пожаров.
Глава 5 берег и море
Севастополь. Южная бухта
За дощатой рубкой, больше похожей на будку дачного клозета, бог весть зачем прорезанную не традиционным сердечком, а полноценной оконной рамой, крохотную палубу сплошь уставили низкими лавчонками. Публики на них было немного – праздных путешественников на Корабельной стороне и летом-то не бывало. Теперь и подавно – просаживали катерок по самую кромку, как дырявый ушат, все больше мешки да плетеные короба обитателей бесчисленных тамошних слободок: Татарской, Корабельной, Новой…
Работящий английский «Локхид» бубнил прямо в открытых дверях рубки, коптя небо и без того серого утра, заставляя дрожать палубу под ботиками Варвары, сидевшей у самого борта посреди багажной клади, аккуратно, но торопливо сложенной матросом Карпенко, проведшим ее до Графской пристани. Сам-то матрос едва попрощаться успел, как почувствовал в ладони теплый гривенник, украдкой сунутый Варварой. Ну, да на той стороне изнывающие от безделья возчики не то что багаж – саму на руках снесут, как узнают, что ехать барышне аж в Адмиральские дачи.
Варя развернула фольгу любимого шоколада «от Крафта», заботливо привезенную братцем из самой столицы, склонила голову на плечо, не забыв кокетливо поправить шляпку, чтоб только один русый локон выпадал на глаза…
Жаль, что, несмотря на низкий бортик пятикопеечного перевозного катерка, никак нельзя было дотронуться до бегущей вдоль борта серой воды. Хоть и слабо напоминала она лазоревую эмаль отошедшего лета, но все казалось – тронешь волну, хоть такую, стылую да неприветливую, и оживет все вокруг, засверкает. Вернется беспричинная вчерашняя радость, которую ничто толком омрачить не могло – никакие худые вести с фронтов или из дому. Не могло просто потому, что лето; потому, что война далеко, где-то там…
Морская хроника
29 октября (6 час. – 6 час. 50 мин.).
Набеговая операция на Севастополь германского линейного крейсера «Гебен» в сопровождении миноносцев «Ташос» и «Самсун».
Севастополь. Южная бухта
Но теперь…
«Вот и лето вовсе закончилось…» – оглянулась Варвара на притихшие опустелые купальни позади, засквозившую без людей колоннаду Графской пристани, конус Минной башни с другой ее стороны. На известняковые бастионы Минной стенки с видными из-за труб миноносцев норами капониров, где только и колотилась человеческая суета в горах военных грузов. Белыми муравьями матросы несли и волокли из черных нор что-то по трапам на невысокие борта кораблей, о которых Варвара только и могла сказать, что: «Такие же, как у Васьки с Вадимом, ну такие, с носом, как у подводной лодки».
И это снова напомнило:
«Вот и война совсем приблизилась…» – вздохнула Варя, отложив шоколад, и таки потянулась голой рукой к отпрянувшей от борта борозде волны.
Она и не знала, насколько…
Морская хроника
В 5.25 утра с наблюдательного поста «Сарыч» получено донесение: «На зюйд-вест от меня, на горизонте, вижу луч прожектора».
5 ч. 30 м. Семафор начальника штаба по линии: «Кораблям, не имеющим полного запаса спасательных поясов, принять таковые от заградителей».
В 5 ч. 58 м. пост Лукулл донес, что в виду поста, по направлению к Севастополю, идет двухтрубное двухмачтовое судно.
В 6 ч. 12 м. тот же пост сообщил, что замеченное судно вооружено башнями и орудиями. Возле него кружат два миноносца.
В 6 ч. 15 м. начальник партии траления доносит, что видит «Гебен» в 35 кабельтовых от себя.
В 6 ч. 50 м.
Севастополь. Южная бухта
Громыхнуло. Раз, другой.
Но где-то так далеко и глухо, что Варя даже не сразу подняла головы, зачарованная зрелищем – как тонкие ее пальцы рассекают невидимую границу миров, ломаясь в том, подводном.
Видимо, со стороны моря шла гроза, потому что грохотать стало все чаще. Зашевелились, заозирались немногие Варины попутчики. Но, наверное, только ей – барышне столичной и сухопутной – это характерное громыхание со стороны открытого моря могло показаться грозой.
– Стрельбы… – с выражением многолетней опытности приподнял одну косматую бровь старик в цивильном «спинджаке», но с тельняшкой меж засаленных лацканов. – А ведь крупным, однако, калибром.
– Так ведь на стрельбы в Евпаторию вроде как ушли?.. – отчего-то заполошно ему возразила бабища, занимавшая всю переднюю лавку, сидя посредине, что, должно быть, служило залогом остойчивости судна.
Компетентность боцманской супруги, уверенность старого моряка, тревожная мина капитана, высунувшегося из своей дощатой будки, чтобы осмотреть горизонт, заставили и Варвару сообразить, что хоть и затянуты были «хляби небесные» привычной октябрьской серостью, будто грязной ватой, но на грозу-то это железное громыхание походило не слишком.
Тем более, уже через несколько секунд к отдаленному грому стали присоединяться и новые звуки – истошно, наперебой, взревели загробными голосами доковые сирены за Адмиралтейством, им поддакнули корабельные гудки; нарастая, как в печном дымоходе с усилением ветра, что-то взвыло и над головой. Даже как будто шелест кровельной жести послышался.
Ощущение приближающейся бури заставило Варю зябко передернуть плечами…
– Етицка мать… – медленно протянул-выдохнул многоопытный дед.
– Это ж кудой они палят-то?! – еще более пылко заквохтала-засуетилась толстая бабища, опасно ерзая по лавочке-банке, так, что и катерок с ней разом, кажется, вот-вот черпнет забортной воды.
Однако свист и шелест благополучно, как показалось Варваре, унеслись, невидимые в облаках, над их головами далее,
