Человек в Высоком Замке - Филип Киндред Дик
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«А может, он просто часто этим занимается? — предположила Джулиана. — Сила привычки: тело работает само, как мои руки, складывающие тарелки в мойку. Извлеки из его черепа три четверти мозга — все равно будет двигаться, как лягушачья лапка на уроке биологии…»
— Эй! — крикнула она. — Пора вставать!
Джо пошевелился и захрипел.
— Слушал вчера Боба Хоупа? — громко спросила Джулиана. — Я чуть со смеху не померла, когда он рассказывал о немецком майоре, устроившем марсианам допрос. Дело в том, что у марсиан не оказалось документов об арийском происхождении. Поэтому майор рапортует в Берлин, что Марс населен евреями… — она вошла в спальню, — …двухголовыми, ростом один фут… ну, знаешь, как это умеет подать Боб Хоуп.
Джо открыл глаза и уставился на нее, не мигая. Черный от щетины подбородок, темные, полные муки глаза… Джулиана умолкла.
— Что с тобой? — спросила она, помолчав. — Чего ты боишься? — И тут же подумала: «Нет, я знаю, что значит бояться, видела, как боится Фрэнк. Здесь что-то другое».
— Уехал старый плут, — буркнул Джо, усаживаясь.
— И что ты собираешься делать? — вытирая руки кухонным полотенцем, она опустилась на край кровати.
— Перехвачу на обратном пути. Он никому не расскажет. Я тоже кое-что знаю о его проделках.
— Думаешь, обратно он поедет этой же дорогой?
— Он всегда возвращается по Пятидесятой, и никогда — по Сороковой. На Сороковой он однажды угодил в аварию — врезался в табун лошадей, переходивших шоссе. Это было в Скалистых горах. — Джо сгреб в охапку одежду со стула и стал одеваться.
— Сколько тебе лет, Джо? — спросила она, разглядывая его смуглое тело.
— Тридцать четыре.
«Значит, ты был на войне». Но Джулиана не замечала у него физических дефектов — мускулистое стройное тело, длинные ноги. Под ее внимательным взглядом Джо нахмурился и отвернулся.
— Что, нельзя посмотреть? — обиженно спросила она. «Странно, вместе провели ночь, и вдруг — такая стеснительность». — Мы что, клопы? Не можем быть на свету и должны прятаться по щелям?
Он что-то пробурчал и, как был в трусах, двинулся к ванной, потирая щетину.
«Это мой дом, — подумала Джулиана. — Я позволила тебе остаться, а ты не разрешаешь даже смотреть на тебя. В таком случае зачем тебе понадобилось оставаться?» — Она прошла вслед за ним в ванную. Джо наполнял раковину горячей водой.
На его плече Джулиана увидела татуировку — синюю букву К.
— Что это? — спросила она. — Имя твоей жены? Конни? Карина?
Джо буркнул:
— Каир.
«Какое экзотическое имя, — подумала она, и вдруг почувствовала, что краснеет. — Я просто дура!» — сказала она себе.
Итальянец, тридцати четырех лет, из нацистской части континента… Ну, конечно, он был на войне, сражался на стороне Оси. Воевал в Каире, а татуировка — символ кампании, знак совместной победы над британо-австрийской армией генерала Готта. Выходит, Джо служил в африканском корпусе Роммеля.
Выйдя из ванной, Джулиана прошла в спальню и стала заправлять кровать. Руки не слушались ее.
На стуле аккуратной стопкой лежали пожитки Джо: одежда, маленький саквояж, кое-какие мелочи. Ей бросилась в глаза маленькая коробочка, наподобие футляра для очков.
«Ты и в самом деле сражался под Каиром, — подумала Джулиана, открыв коробочку и увидев Железный Крест второй степени с выгравированной надписью: «Каир» и датой: 10 июня 1945. — Такую награду получили не все, а только самые доблестные. Интересно, что ты там натворил… Тебе ведь было тогда лет семнадцать…»
Джулиана извлекла орден из бархатного футляра, когда в дверях показался Джо. Она даже подскочила, заметив его. Но он не рассердился.
— Я только посмотрела, — виновато произнесла Джулиана. — Никогда не видела такой штуки. Тебе ее сам Роммель вручил?
— Генерал Байерляйн. Роммеля к тому времени послали в Англию — добивать британцев. — Он говорил спокойно, но машинально водил скрюченными пальцами от лба к затылку, будто расчесывал волосы. Это было похоже на хронический нервный тик.
— А ты мне расскажешь про Каир? — спросила Джулиана, когда Джо вернулся в ванную.
За бритьем и после, моясь под душем, Джо скупо рассказал ей о войне. Но его история была не из тех, которые любила слушать Джулиана.
Когда двое его старших братьев отправились в Эфиопию, он, тринадцатилетний мальчишка, вступил в Милане в молодежную фашистскую организацию. Позже братьев зачислили в знаменитую артиллерийскую батарею майора Рикардо Парди, а вскоре после начала Второй Мировой к ним присоединился и Джо. Они дрались под Грациани. Техника, особенно танки, у них была хуже не придумаешь. Британцы расстреливали их как кроликов, даже старших офицеров. В бой танки ходили с мешками песка на башне — иначе люки распахивались от тряски. Солдатам майора Парди приходилось собирать неразорвавшиеся снаряды, чистить их и снова пускать в дело. Однако в сорок третьем батарея остановила отчаянное танковое наступление генерала Уовелла.
— А твои братья живы? — спросила Джулиана.
Его братьев в сорок четвертом задушили проволокой британские коммандос из «Лонг Рэйндж Дезерт Груп»,[36] которые устраивали диверсии в тылах Оси. В конце войны, когда стало ясно, что союзники проиграют, они дошли до последней степени фанатизма.
— А как ты сейчас относишься к британцам? — перебила его Джулиана.
— Хотел бы я увидеть, как англичанам воздают сполна за Африку, — хладнокровно ответил Джо.
— Но ведь… прошло восемнадцать лет, — сказала Джулиана — Я знаю, британцы много всяких ужасов натворили, но…
— Все говорят о зверствах нацистов над евреями, — проворчал Джо. — Но англичане были хуже зверей. Взять хотя бы битву за Лондон. — Помолчав, добавил: — Видела бы ты их огнеметы… видела бы, как горят фосфор и нефть, как вспыхивают лодка за лодкой… Мне попадались обугленные трупы немцев-десантников… А трубы под водой, зажигающие, казалось, само море! А массированные налеты бомбардировщиков на беззащитные города, благодаря которым Черчилль надеялся добиться перелома в конце войны… А то, что осталось от Гамбурга, Эссена…
— Давай не будем об этом, — перебила его Джулиана из кухни, где жарила ветчину. Она включила маленький пластмассовый приемник фирмы «Эмерсон», подаренный ей на день рождения Фрэнком. — Сейчас
