Откровения - Мелисса де ла Круз

— Так значит, ты тоже это почувствовала?

— Что это было? — Шайлер передернуло. — Это было... омерзительно, — произнесла она, хотя «омерзительно» казалось слишком слабым словом для той невнятной враждебности, что обрушилась на нее.

Лоуренс жестом велел ей сесть, а сам продолжил просматривать бумаги.

— Ты во время занятий еще не добралась до Корковадо?

— Я знаю, что она находится в Рио... в Бразилии, — нерешительно произнесла девушка.

Она не очень-то продвинулась в изучении тех материалов, что задал ей Лоуренс. Это было глупо, но в глубине души Шайлер казалось, что дедушка отчасти виноват в том, что она оказалась в нынешней ситуации, и в раздражении она отмахнулась от его указания освежить в памяти историю Голубой крови. Лоуренс всучил ей для прочтения копии древних, некогда запрещенных текстов: историю Кроатана, до последнего времени исключенную из официальных хроник.

Если Лоуренс и рассердился, он никак этого не показал. Вместо этого он терпеливо — как университетский профессор, которым некогда был, — объяснил:

— Корковадо — это место силы, источник энергии, изначальный источник, из которого мы, вампиры, черпаем силу земли. Наше бессмертие проистекает из гармонического слияния с изначальной субстанцией жизни. Это дар, который мы сохранили даже после изгнания.

На экране телевизора тем временем появилась знаменитая статуя Христа Спасителя, возвышающегося над городом на своем пьедестале на горе Корковадо. Шайлер поразилась тому, что изваяние осталось стоять, при том что по всему городу множество зданий превратилось в развалины.

— Землетрясение. Сигнал, который я ощутила. Они связаны? Ты из-за этого уезжаешь? — спросила Шайлер, уже понимая, что права.

Дедушка кивнул, но уточнять ничего не стал.

— Тебе лучше пока не знать, как именно они связаны.

— Ты уезжаешь сегодня ночью? — спросила Шайлер.

Лоуренс кивнул.

— Сперва я встречусь с командой Кингсли в Сан-Паулу. Потом мы вместе отправимся к Корковадо.

— А Совет?

— Они обеспокоены, что вполне объяснимо, но лучше, если они пока будут не в курсе подробностей моей поездки. Ты же знаешь, что мы с Корделией всегда питали подозрения касательно Совета.

— Что одно из величайших семейств предает нас? — уточнила Шайлер, глядя, как дедушка тщательно завязывает узел галстука.

Лоуренс всегда одевался очень официально, вне зависимости от обстоятельств.

— Да. Но я не знаю, в чем именно. И не знаю почему. И уж конечно, у нас никогда не имелось доказательств подобного предательства. Однако же последнее нападение подтвердило, что кто-то из Серебряной крови выжил и вернулся, чтобы охотиться на нас. Что, возможно, сам Князь тьмы все еще ходит по земле.

Шайлер содрогнулась. Когда Лоуренс говорил о Люцифере, ей казалось, будто кровь в ее жилах превращается в лед.

— А теперь, Шайлер, я вынужден с тобой попрощаться.

— Нет! Позволь мне поехать с тобой! — воскликнула Шайлер, вскочив со своего места.

Эта темная, ужасная, полная ненависти злоба! Нельзя, чтобы дедушка столкнулся с этим — что бы это ни было — в одиночку!

— Мне очень жаль. — Лоуренс покачал головой и сунул бумажник в карман пиджака. — Ты должна остаться здесь. Ты сильна, Шайлер, но еще очень молода. И ты все еще находишься на моем попечении.

Он задернул шторы и накинул старый дождевик. В дверях появился Андерсон, его проводник.

— Вы готовы, сэр?

Лоуренс подобрал свои сумки.

— Не надо так огорчаться, внучка. Тебе следует оставаться в Нью-Йорке не только ради твоего собственного блага. Если я хоть что-то могу сделать для твоей матери, так это оберегать тебя от беды и держать как можно дальше от Корковадо.

Архив аудиозаписей

Хранилище истории

КОНФИДЕНЦИАЛЬНЫЙ ДОКУМЕНТ

Только для Альтитронуса

Расшифровка доклада венатора, зарегистрировано 28 февраля

Запись приглушенная. Слышны два голоса, венатора Мартина и Чарльза Форса, региса.

Венатор Мартин: Она клюнула.

Чарльз Форс: Вы точно уверены?

ВМ: Да. Я нимало не сомневаюсь, что она попытается провести инкантатион демоната.

ЧФ: Но чтобы сущий ребенок пытался лезть в такую темную магию... Возможно, если вы сможете открыть ее мне...

ВМ: Вы знаете, регис, что я не могу произнести ее имя, пока это не будет подтверждено испытанием. Но не волнуйтесь, я не позволю ей завершить заклинание.

ЧФ: Но вы должны позволить.

ВМ: Простите? Я вас не понял, регис.

ЧФ: Это испытание, венатор. Инкантатион демоната должен быть исполнен. Если она потерпит неудачу, вы возьмете нож и прольете собственную кровь.

ВМ: Комитет об этом знает? Совет одобрил?

ЧФ: Не волнуйтесь насчет Совета. Это мое дело. Венаторы преданы мне.

ВМ: Но, регис, — инкантатион... Вы уверены?

ЧФ: Уверен. Когда придет время, исполните это. По моему приказу.

Глава 17

Во времена детства Блисс ее семья жила в одном из тех мегаособняков, что наводнили собою Ривер-Оукс, богатый пригород Хьюстона. Их дом был живым воплощением техасского стремления к крайностям — двадцать восемь тысяч квадратных футов. Блисс часто шутила, что их дому требуется собственный почтовый индекс. Ей было неуютно в этом доме, и она всегда предпочитала дедушкино ранчо в глухом уголке Западного Техаса.

Несмотря на то что в их родословной имелись янки, семейство Блисс считалось аристократией Одинокой Звезды . Они делали деньги на нефти, крупном рогатом скоте и... ну, в основном на нефти. Ллевеллины любили рассказывать историю о том, как патриарх их семейства шокировал свою аристократическую родню, бросив Йель и отправившись работать на нефтяное месторождение. Он быстро изучил местные тонкости, прикупил несколько тысяч акров нефтяных полей и стал самым везучим нефтяным бароном во всем штате. Теперь Блисс было любопытно, что же это было на самом деле — везение или вампирские способности?

Форсайт был младшим сыном младшего сына. Дедушка Блисс, бунтовщик по натуре, после окончания пансиона остался на востоке, женился на своей возлюбленной из Андовера, коннектикутской дебютантке, и вырастил сына в семейном доме на Пятой авеню, прежде чем невезение на фондовой бирже вынудило семейство отправиться обратно в родной Техас.

Дедушку Блисс особенно любила. Он сохранил техасский протяжный выговор даже после долгой жизни на северо-востоке, и ему свойствен был ироничный и дерзкий юмор. Он любил говорить, что его место нигде, а потому везде. Дед тосковал по своей нью-йоркской жизни, но когда никто не захотел заняться ранчо — все предпочли стеклянные метрополии Далласа или Сан-Антонио, — он впрягся и потащил семейный бизнес. Блисс очень хотелось, чтобы Пап-Пап был рядом. Ну что пользы быть вампиром, если тебе все равно приходится жить столько же, сколько люди, а потом ожидать, пока тебя призовут на следующий цикл?