Правда о Николае I. Оболганный император - Александр Тюрин

Так что реализация польско-декабристских планов скорее всего привела бы на западно-русских землях к событиям, сравнимым по кровопролитности и разрушениям с «хмельничиной», «руиной» и «колеевщиной».

Сепаратистские и пропольские настроения, господствовавшие среди «южан» закладывали еще одну мину под существование единого Российского государства, которое и так подрывалось проектами политического и хозяйственного переустройства, подготовленными Южным и Северным обществами.

Мне кажется, что народ отверг бы то ломкое «царство свободы», которое принесли бы декабристы. Но нашлись бы новые Минины и Пожарские, способные объединить страну снизу, после ста лет дворяновластия? Это большой вопрос.

Можно, конечно, привести пример Франции, которая хоть прошла через горнило революционных потрясений с большими демографическими потерями, однако перетерла почти всех революционеров и сохранила территориальное и национальное единство.

Но Россия, в отличие от Франции — огромная страна, населенная сотнями народностей, с угрожаемыми границами почти на всех их протяжении. И никакие внешние силы не стали бы обеспечивать ее территориальное единство, как то было во Франции в 1814-15 гг.

В отличие от Франции Россию связывал воедину не развитый единый рынок, не удобные транспортные коммуникации, не бюрократия и даже не военная сила. Россию связывал вместе комплекс религиозных и гражданских убеждений («русская вера»), рожденных нашим обществом еще в эпоху московского государства, и опирающийся на общественный инстинкт самосохранения в тяжелых природно-климатических и геополитических условиях.

Однако к началу XIX «русская вера» подверглась очень сильной эрозии из-за подавления традиционной народной (земской) жизни дворяновластием.

Исторические аналогии. Латинская Америка

Я полагаю, уместно провести параллель между гипотетической «декабристской Россией» и Латинской Америкой 1810-1820-х гг. Там местная олигархия, почти сплошь масонская, освободилась от власти испанского монарха и образовала полтора десятка парламентарных и президентских республик.

Раздел владений испанской короны происходил при деятельной поддержке британского капитала и под руководством английских спецслужб.

Хосе де Сан-Мартин, первый из героев Латиноамериканской революции, прибыл для революционных дел из Англии, где входил в состав пригретой Лондоном антииспанской организации «Общество Лаутаро». И в Латинской Америке герой не был брошен на произвол судьбы добрыми джентльменами с Уайт-Холла. К примеру, британская эскадра под командованием адмирала Кокрейла перебросила революционные войска Сан-Мартина из Чили в Перу. Завершив революционные дела, герой отбыл в Европу, на честно заработанную пенсию. Другой герой-освободитель Симон Боливар ездил в Англию за финансированием уже после начала революционной войны. Финансирование было столь щедрым, что Боливар навербовал в Европе тысячи наемников и составил Британский легион, представлявший собой ударную силу революции.

Вооруженные силы Испании в Латинской Америке были окончательно разбиты в декабре 1824. В течение последующих двух лет британцы сделали все от них зависящее, чтобы все проекты по созданию единой Латинской Америки провалились. Ставить под угрозу предприятие, в которое они вложили большие средства, джентльмены не собирались.

Симон Боливар, после убийства его ближайшего сподвижника генерала Сукре и распада возглавляемой им Великой Колумбии, покинул все посты и быстро умер от туберкулеза, не успев вернуться в Европу. Пылкому Боливару не удалось снести единую Латинскую Америку.

Все свежеиспеченные латиноамериканские государства получили республиканские формы правления, замечательные конституции, декларирующие всяческие свободы, всеобщие избирательные права, парламенты, всенародно или парламентарно избранных президентов.

Однако ни в одном регионе планеты не создалось такого устойчивого классового расслоения как в Латинской Америке, где и по сей день имущие и неимущие живут практически в разных мирах.

Во всех этих странах утвердилось грубое господство латифундистов, повсеместно воцарилась нищета кабальных арендаторов-пеонов, здесь на многие десятилетия сохранилось слегка закамуфлированное или вполне открытое рабовладение и плантационное рабство. Латиноамериканские страны демонстрировали беззастенчивое разграбление природных ресурсов со стороны иностранного капитала, наглую эксплуатацию пролетариата. Далеко не все колонии имели столь зависимую экономику, как латиноамериканские «банановые республики». Крупнейшие банки Латинского Америки с самого начала оказались под контролем британских финансовых групп, их рынки были захвачены английскими товарами, задавившими местную промышленность.[58]

Во всех образованных республиках, на фоне республиканского и конституционного декора, в высшие органы власти десятилетиями «избирались» латифундисты и олигархи-компрадоры. А в правительствах сидели агенты иностранных корпораций. Основная масса населения, представляющая собой обездоленных крестьян и городских пауперов, послушно голосовала за богатых донов. (Или бралась за мачете.)

Приметой латиноамериканских стран стали долгие гражданские войны между элитными группировками. «Эскадроны смерти» и просто банды, нанятые плантаторами и латифундистами, наводили ужас на крестьян. Здесь то и дело происходили вспышки геноцида, так 2/3 населения Парагвая (преимущественно индейцев) было уничтожено армиями соседних Бразилии, Аргентины и Уругвая при поддержке Британии.

Мексиканской республике, которая не посчастливилось быть подальше от США, пришлось отдать больше половины территории северному соседу. Колумбию рассекли на два куска для строительства нужного западным державам канала. Парагвай разрубили как говяжью тушу. Центральноамериканские страны то и дело встречали незваных гостей, американские канонерки и морскую пехоту, устанавливающие еще большую «демократию», при которой американские компании, владеющие плантациями и рудниками, должны были получить еще большую прибыль.

Латинская Америка — и это почти всегда игнорируется либеральной общественностью — показала яркий пример того, как наивная доктрина освобождения ведет к неоколониальной зависимости и застойной нищете.

Бунт скучающих господ

14 декабря 1825 главные силы декабристов собрались на Петровской площади у здания Сената.

Популярным декабристоведением часто выводится за скобки — а почему собственно декабристы вышли на Петровскую (ныне Сенатскую) площадь?

Общий смысл этого умолчания — показать декабристов ангелами в белых одеждах, которые слетелись на видное место, чтобы геройски умереть и тем самым «разбудить Герцена».

На самом деле офицеры-декабристы привели войска на Петровскую площадь, чтобы не допустить принятия переприсяги сенаторами, взять под контроль высший правительствующий орган и издать от его имени необходимые революционные документы. Другая часть декабристских сил должна была захватить Зимний дворец и уничтожить царскую семью.

Первыми отказались от присяги императору Николаю I две роты Лейб-гвардии Московского полка, также некоторые роты Лейб-гренадерского полка и Гвардейского экипажа. Декабристы, в первую очередь Александр Бестужев и князь Щепин-Ростовский, вводили в заблуждение нижние чины гвардии, призывая их защитить права «законного государя» Константина на престол. Даже упоминавшуюся заговорщиками Конституцию солдаты считали супругой Константина.

Бестужев бросал в толпу нижних чинов зажигательные реплики такого сорта: «Ребята! Вас обманывают: Государь (Константин) не отказался от престола, он в цепях. Его Высочество шеф полка Михаил Павлович задержан за четыре станции и тоже в цепях». А Щепин-Ростовский полосовал саблей всех, кто пытался воспрепятствовать бунту, и солдат, и офицеров — командира московского полка генерала Фредерикса, генерала Шеншина и полковника Хвощинского.

По сути, декабристы совершали банальную подлость, когда опираясь на «русскую веру», на верность государству и престолу, привлекали солдат к исполнению своих планов. Господа, нежно любимые нашей интеллигенцией, примитивным обманом подставляли нижние чины под пули. Ведь солдаты, как и большинство простонародья, не имело четкой информации об отречении Константина и могли считать его законным государем. Как тут не вспомнить о иезуитском воспитании многих вождей декабризма.

Однако вот незадача, путчисты опаздывают к принятию присяги сенаторами, те уже разъехались. Скрывается среди зрителей и диктатор восстания, князь С. Трубецкой, сторонник конституционной монархии.