Прозрение. Том 2 (СИ) - Бэд Кристиан

Неожиданный озноб горстью сухого снега прошёлся по моей многострадальной спине.

Заваривалось что-то нехорошее. Умом я не понимал, чего испугался, голая интуиция. Но интонации генерала всколыхнули самые плохие предчувствия.

Я встал. До меня вдруг дошло, что в этот раз я ощущаю что-то ну очень плохое. Жуткое. Словно в пропасть.

Не было со мной ещё такой дряни. Казалось — столько всего пришлось пережить, а не было. Даже когда в мясорубку прыгал на Тэрре. Когда слышал, как эта машина выворачивает и сминает мне кости, вот такого как сейчас ужаса — не было.

Знал, что сдохну — так сдохну, а застряну — то кто-нибудь вытащит. Не свои, так чужие.

Ну, трибунал, чего я о нём не знаю, чтобы бояться?

И ещё в мясорубке я видел причинные нити. Они оберегали меня, свиваясь вокруг плотным коконом. Тогда я был нужен причинности, сейчас… Нет.

Будущее словно бы покидало меня. Словно я уже умер, но смерть пока занята, и придётся её подождать.

Лекарство от похожего страха я знал. Если бы в каюте всё ещё была Данни, её живое тепло смогло бы успокоить меня.

Но девушка ушла, а страх накатывал волна за волной, и некому было его остановить.

Книгу для Дерена я прихватил из сейфа машинально, на рефлексе. Я о ней позабыл. Вышел, намереваясь идти к эйнитам, обернулся на пороге, вспомнил и взял.

Дерена я мучить не собирался. Пока.

Мне позарез нужно было кого-то обнять, а дальше уж как пойдёт.

Однако натолкнулся я в коридоре почему-то именно на лейтенанта космических войск Армады Южного крыла, первого пилота Вальтера Дерена.

Протянул ему книгу, которую он даже и не заметил, уставившись мне в лицо.

Внешне Вальтер был совсем не похож ни на Эберхарда, ни на Энека Анемоосто, ни уж тем более на меня десять лет назад.

Роста он был чуть выше среднего, сложен покрепче экзота, но легче имперца. На крупные костяки эрцогов — и намёка не было.

Эберхард уже обогнал его в росте. Вот пацан вымахает, возможно, и под мои два метра. Если доживёт.

Черты лица у Дерена тоже были совершенно имперские: глаза с обычным разрезом, серые. Правда с каким-то неуловимым золотистым отливом. Волосы русые…

Хэд… Ну ничего ведь не предвещало! Нет в нём ничего аристократического. Ну ведь вообще нет!

— Капитан, что-то случилось? — Дерен видел, что я его прицельно разглядываю.

— Ты ко мне?

— Разведчики попросили вас позвать. Говорят, есть, что сообщить. Они всю ночь просидели в сети, но дёргать вас побоялись. На разведку меня заслали. Ну… и мне тоже сейчас неспокойно.

— Почему не доложил?

— А смысл? Всё мутно, как в грязной луже. И холод идёт по спине.

— И у тебя?

Дерен кивнул.

Я посмотрел на него, вздохнул. Вложил ему в руки книгу. Мне было что сказать моему пилоту, но это не на бегу.

— Возьми. Наследник очень просил всучить это тебе.

Дерен повертел пакет, раскрыл и осторожно, с опаской вытащил книгу.

— Яд? — удивился он.

— Где? — нахмурился я.

— По переплёту понятно. Это же гачжи — книга последнего откровения. Их страницы пропитывали ядом.

Он повертел книгу, раскрыл книгу и понюхал страницы.

Я щёлкнул по браслету, готовясь вызывать медиков. Обложка, видимо, была безопасна, Эберхард брал в руки гачжи. Но остальное…

— Дай-ка сюда эту дрянь!

— Да ерунда, господин капитан. — Лейтенант захлопнул книгу. — Она очень старая. Ничего страшного не будет, если не сунуть страницу в рот. А мне и это без разницы. К ядам меня приучали.

Я остановился, намереваясь разобраться уже с этими странными книгами и знаковыми вензелями. Накипело.

— После, господин капитан, — поторопил Дерен. — Нас ждут.

Он зажал книгу в руке и пошёл вперёд.

Разведчики растянули экран, перегородив общий зал пульсирующей голограммой. В полутьме метались стреноженные тени людей, зудел военный марш, растаскивая тишину на какофонию неприятных звуков.

Я шёл сквозь голограммы бойцов, марширующих по грунту в полной имперской выкладке. Бред. Маразм.

Наземная атака живой силой в современной войне дело последнее, убойное и сродни сумасшествию. Значит — идут полигонные кадры. Постановка для деморализации и красивой картинки.

Я бы заподозрил архив, но гэты были самой свежей модификации, А115, она же «крылья», где начальный импульс плотно завязан на энергобатарею доспехов.

Такой боекомплект позволяет прыгать с высоты до пятнадцати километров, выдерживает активаторный порог в 400 рентген в интервале до 2000 градусов по Цельсию. Активаторный — это на фоне распыления защитных средств и при обеспечении личного состава автономными системами дыхания.

Но я не в курсе, какой надо быть свиньёй, чтобы вообще вести в условиях светочастотного удара по грунту боевые действия с применением наземных войск.

И с этой точки зрения А115 — тяжёлое, неудобное оружие, предназначенное исключительно чтобы покрасоваться перед камерами. В уличных боях маневренность каждой боевой единицы — жизнь этой единицы.

А от огня шлюпок или эмок не спасёт и более тяжёлый доспех. Ну, продержатся бойцы в зоне поражения лишние двадцать минут. А дальше?

— Что происходит? — спросил я, морщась.

Резкая, рваная музыка дёргала мои и без того напряжённые нервы.

— Похоже, в войну вступает Э-лай, капитан, — ответил ушастый Сингорин Кетрик, глава аналитиков.

Он погасил экран и придавил назойливые звуки.

— На чьей стороне? — спросил я.

Гэты были имперские. И маршировали люди, а не алайцы.

— То-то и оно, что на нашей, судя по агитации, капитан. Конец алайскому нейтралитету. Зелёные исторически прочно засели в тылу Содружества. Если экзоты не предпримут сейчас никаких мер…

— А если предпримут — боевые действия будем вынуждены возобновить мы… — пробормотал я.

Кетрик кивнул.

Второй аналитик, Экхем, тоже чистый имперец, с угловатым смуглым лицом и широченными запястьями, протянул мне перекодировщик.

— Мы здесь собрали нарезку из новостей, чтобы вы могли проанализировать наши предположения.

— А где эйниты? — спросил я.

— До 14.25 сидели с нами, потом поднялись разом, но не разошлись, а переместились группой. Предполагаю, что в семнадцатую каюту. Она угловая и на квадрат больше стандартной, — доложил Экхем с готовностью.

Всё-то у него под контролем…

Значит, в какой-то момент эйниты почувствовали, что ситуация стала необратимой, и следить за ней прекратили.

Для дальнейшего контроля у них есть свои методы. Вот только ещё никто не сумел заставить последователей Матери серьёзно играть на своей стороне.

— Продолжайте наблюдать. Когда сменяетесь?

— Сейчас начнём будить вторую группу, господин капитан. Ждали вас, чтобы отчитаться. На вахте будут Ингмар Беддик и Аше Маленов. Медгруппа работает в обычном режиме. Полевая группа отдыхает, — доложил Кетрик, как старший по званию.

— Хорошо, спасибо за службу.

Разведчики поднялись, провожая меня стоя.

Дерен невесомо коснулся плеча, приглашая идти за ним.

Я сунул перекодировщик в карман. Доказательства — это хорошо. Но точки над «и» так или иначе скоро расставит Мерис.

В набитой эйнитской молодёжью каюте было пугающе тихо. Только Тоо пробормотал стандартное приветствие, да у Ликсты дрогнули ресницы настороженных тёмных глаз.

Самые старшие даже не подняли голов. Они сидели, прижавшись друг к другу и, похоже, пребывали в трансе.

Эйниты обсели обе кровати и пол, подстелив казённые одеяла.

Дерен присел на корточки перед дверью. Ликста кинул ему подушку.

Данини сидела с краю, у самой двери, и тоже словно спала с открытыми глазами. Я втиснулся рядом с ней, пригвоздив к стене сидевших рядом Лока и Нэери, обнял, и сердце моё прилипло к ней.

Данини нащупала мою руку и прижалась к плечу, но, кажется, даже не дышала, пустая и сосредоточенная.

— Можно что-то сделать? — спросил я всех и никого.