Дети Империи. - Олег Измеров

– А, ну, конечно, иногда бывает. «Это партия будет решать, кто футурист, а кто педераст…»

– Чего-чего?

– Да это же из молодежной комедии Рязанова «В джазе только комсомольцы». Не смотрели?

– Да вот как-то не удалось выбраться, хотя хотелось. Все-таки Рязанов.

– Ото ж! У него, конечно, всего два фильма пока, но зато каких! Ильинский, оркестр Рознера, и Гурченко поет с самим Армстронгом! Он же специально приезжал, чтобы сняться в этом фильме! Это же наши, советские «Поющие под дождем»!.

«Обалдеть» – в который уже раз повторил про себя Виктор. «А на кого же намек с футуристами? Неужто и здесь Никита Сергеевич отличился?»

– И вообще, чуваки, как это клево, что мы при социализме! Вот в «Поющих под дождем» талантливая актриса должна выступать на вечеринках и продавать свой голос по контракту. А у нас вон Сюзанну с потока паровых турбин уже на городском радио записали. А вы как думаете?

– Конечно. При капитализме культура для масс превращается в шоу-бизнес, и основным мерилом становится прибыль с концертов и продаж записей. Кланы дельцов от шоу-бизнеса берут под полный контроль радио и телеэфир. А успех звезд зависит не столько от таланта, сколько от того, сколько денег вложат в раскрутку.

– Раскрутку?

– Ну да, это начиная с рекламы и кончая распространением разных грязных историй в прессе, чтобы привлечь внимание к той или иной звезде низменными инстинктами толпы. Представьте себе такие заголовки в светской хронике: «Известному актеру разбили лицо», «Муж известной актрисы сгорел в солярии», «Кинозвезда больше не встречается с принцем», «Поп-звезды продавались по дешевке»…

Троица дружно заржала, что первые секунды повергло Виктора в некоторое изумление. Заголовки он взял с Рамблера.

– Виктор Сергеевич, Вы, наверное, по «Крокодилу» судите. Но ведь там не все надо примать всерьез. Как же Дюк Эллингтон, Каунт Бейси, Бенни Гудмен, Диззи Гиллеспи?

– Бинг Кросби, Фрэнк Синатра, Элвис Пресли… – дополнил Вадим.

– Это же таланты, их любят за то, как они это делают!

– Конечно, вы правы, я только для примера негативную сторону привел. – попытался оправдаться Виктор.

– Вообще интересно, – продолжал Вадим. – Вот вы, Виктор Сергеевич, родились до революции, при капитализме. Как вы его себе помните и представляете? В сравнении с нашим обществом?

– Вообще-то я его смутно помню. Могу только примерно судить, как бы он сейчас выглядел.

– Да хоть так. Мы же его вообще только по книгам и фильмам знаем, и еще рассказам.

– Ну, что можно сказать… Конечно, в нем бывают подъемы, но есть и глобальные мировые кризисы, когда падают производство. Хозяин, несмотря на законы, или даже ме.. управляющий может уволить любого, и вообще смотреть на работников, как на быдло. Ну, не везде, конечно, люди есть разные, но такое свободно может быть. Считается нормальным работать по 9-10 часов, или на нескольких работах, чтобы как-то устроить жизнь. Люди кончают институт и не знают, смогут ли работать по специальности, часть не находит работы, такие могут спиваться, садиться на наркотики, попадать в криминальные группировки. Не все, конечно, поголовно. Но есть организованные преступные группы, они участвуют в переделе собственности, могут убить любого человека, если им за это заплатят, они могут подкупать чиновников, судебную власть, правоохранительные органы. Могут похищать людей, например, могут похищать женщин и продавать их в сексуальное рабство, в бордели, могут похитить человека на органы для пересадки…

– Извините, Виктор Сергеевич. Я понимаю, наверное, до революции вы росли в бедной рабочей или крестянской семье, детство трудное, и любить старый режим вам не за что. Но и время-то изменилось! В рейхе, в Германии, давно нет уже безработицы, как и в Австрии, в Италии, Франции, Чехии, почти нет. А какие там эти… организованные преступные группы? Да там такую группу сразу же гестапо выявит и в концлагерь! В Америке безработных направляют в Трудовой Легион, они получают заработки на стройках в колониях. В Японской Империи система пожизненного найма, система самурайской верности фирме. Кризисов тоже нет, капстраны сейчас используют разные системы планирования. Вы слышали про Окито, Шахта, Гэлбрейта?

– Конечно слышал. – сказал Виктор совершенно честно и откровенно.

– А зачем же вы тогда говорите, как пропагандист начала сороковых?

– Ну, еще немного, и вы меня убедите, что капитализм – это тоже хорошо.

– Да ну… Там есть другое – колониализм, расизм, нацизм, религиозная дискриминация, массовые репрессии коммунистов, преследования швинг-югенда… Но чтобы колониальная держава у себя дома такое устраивала – не бывает такого, это бред просто. Зачем?

– Правильно, бред! Поэтому такого капитализма у нас никогда не будет. Народ не допустит. Вот, Вадим, вы можете представить себе войну России с Грузией?

– Чего? Тьфу, так это вы тут нас разыгрывали! А я –то… Здорово, и с таким серьезным видом…

– Ну так! Может, стоит тоже какой-нибудь фантастический роман писать?

«Бред… Когда я попал сюда, то думал, что этот мир – бред, галлюцинации. А может, действительно, бред – это то, что было раньше? Девяностые, развал страны, межрегиональные конфликты, ОПГ, терроризм – бред? Неужели человек, разумное существо, не может устраивать свою жизнь без этих мерзостей? И ведь не вчера с дерева слезли – такая история, культура, опыт… Или наше общество может обойтись без этого только в бреду?..»

Ход мыслей Виктора прервала распахнувшаяся дверь, в которую буквально влетели, сияя ослепительными улыбками, Джейн и Вэлла.

– Салют, мальчики! Забыли, что сегодня по ящику «Звездный вечер»? Айда смотреть!

13. Как стать звездой.В помещении красного уголка на почетном месте, на тумбочке, похожей на пьедестал, возвышался ящик темного цвета размерами немногим меньше навесного кухонного шкафа, под названием «Прогресс», с 40-сантиметровым экраном и четырьмя ручками, выпущенный, судя по виду, лет шесть назад. Студенческий народ с гоготом и шумом валил по коридору, собираясь со всех этажей общаги, слышался смех и громкие разговоры, некоторые тащили из своей комнаты дополнительный стул или два, для себя и подруги. На входивших шикали. Кто-то открывал за занавеской форточку, чтобы не было духоты. Свет уже был притушен; горело только массивное литое двухрожковое бра на задней стенке, и внизу пьедестала светилась красная звездочка стабилизатора, мерно гудящего в ожидании прогрева ламп. «Давайте, давайте сюда, мы для всех тут места заняли» – потянула Виктора за рукав Вэлла. Они уселись; Виктору досталось предпоследнее с правого края место, а на крайнее села Вэлла, повернувшись к нему в четверть оборота и положив ногу на ногу; при этом край халатика как бы небрежно съехал вверх, частично обнажив правое колено. Пока грелся кинескоп, Виктор узнал от нее, что передачу придумал режиссер Иосиф Яцкевич, который бежал в СССР из восточных земель рейха от фашистов и теперь работает на Шаболовке «и вообще ведет еще несколько интересных программ». В это время послышался комариный писк строчной развертки, из динамиков полилась веселая мелодия, экран начал светиться, и на нем появились поющие дуэтом Миронова и Менакер.

– Снова ждут вас приятные встречи!