НИИ ядерной магии (СИ) - Гращенко Анна

— Это он?

— Что за вопросы, Саша, — Фима сделала страшные глаза и на всякий случай заглянула в гостиную, чтобы убедиться, что Красибор увлечён чтением и их не слышит.

— Ты же его собираешься обменять? Да брось, — он закатил глаза, — твой обряд через полгода, привела чужака к своим. Не надо быть асом арифметики, чтобы сложить два плюс два, миссис Арифметика.

— В каламбурах как был бурундук, так и остался, — огрызнулась девушка, но всё же призналась: — Не знаю, не думала об этом.

— Но ты же понимаешь, что кого-то обменять придётся.

— Вообще, — она обняла себя за локти и поглядела на него искоса, — я думала, что ты меня отговаривать будешь.

— Нет, — строго ответил блондин. — После моего обряда прошло всего три года, и я ещё прекрасно помню, как важна для ведовского народа сила.

— Но ты же не стал менять, — Фима подняла на него светло-карие, почти жёлтые глаза. — Неужели будешь настаивать на традициях в отношении меня?

— Буду, — отрезал Александр.

Он повёл головой, злясь на себя за то, что с таким трудом подбирает слова. Хотел бы рассказать ей, как плохо, нестерпимо горько просыпаться каждый день пустым сосудом и засыпать им же. Выкручиваться аптекарским ремеслом, и при этом понимать, что ни на что больше не годишься. Он скучал по силе. Возможно, больше, чем по чему-либо другому когда-либо будет скучать. Разве что — он взглянул на хмурую девушку — по ней. И оттого ещё важнее, чтобы она, Арифметика, наполнилась до краёв и была свободна.

Но была проблема. Он заметил это, когда заглянул в душу Красибора. Да, он поступил негостеприимно, вывернув сразу того наизнанку, но к чёрту любезности, когда дело касается его близкого человека. Лишь убедившись в том, что у мужчины нет тёмных намерений в отношении Арифметики, он впустил его в дом. И теперь всё время думал о том, что смяло и растоптало несколько лет его самого. Как же он хочет, чтобы Фима такой участи избежала!

— Он отличный кандидат, с потенциалом, — Александр старался говорить сухо и не выдать своих намерений. — Но не вздумай в него влюбляться.

— Саша, блин! — Фима вышла из оцепенения и всплеснула руками. — Во-первых, это не твоё дело, — её голос дрогнул. — Во-вторых, это как не думать о розовом слоне.

— Что со слоном? — непонимающе уставился на неё друг.

— Скажи кому-то не думать о розовом слоне, и он обязательно о нём подумает, — она развела руки в стороны, декларируя, как ей казалось, прописную истину.

— Думай о нём как о любом животном, но не влюбляйся. Не разбивай мне сердце, цветочек.

Он не дал ей ответить. Закусив губу, Александр порывисто обнял Фиму, сминая руками мягкую ткань её платья. Девушка так растерялась, что не придумала ничего лучше, чем позволить себя обнять. Она прильнула к Александру и с сожалением втянула запах корицы, исходившей от его одежды.

«Видимо, готовил булочки для Лиса», — подумала она, собираясь с силами, чтобы треснуть его покрепче и уйти. Потому что нельзя этому мужчине так себя вести. Это несправедливо и подло, заставлять её сердце так сильно биться.

Но Александр разомкнул объятия прежде, чем Фима успела его отчитать. Он бросил на поглощённого книгами Красибора ещё один хмурый взгляд и поспешил на первый этаж — в аптекарскую мастерскую, чтобы смешать тонизирующий порошок для заваривания. А растерянная Фима так и осталась стоять в коридоре. Она коснулась подснежника, украшавшего её причёску, и расплакалась.

Александр ждал на лестнице, кусая губы. Лишь услышав, что девушка успокоилась — ей на это понадобилось несколько минут — он и сам выдохнул и, едва сдерживаясь, чтобы не побежать к ней, чтобы «всё исправить», с тяжёлым сердцем отправился в мастерскую.

Глава 11

Роман крался на цыпочках. Отчего-то он чувствовал себя если не грабителем, то как минимум негодяем, пробираясь в комнату Фимы, пока хозяйка отсутствовала. Он уже ухватился за дверную ручку (та была круглая, прозрачная и изрядно шаталась), когда его полоснул по спине резкий женский голос:

— Молодой человек, а Фима не дома.

Рыжеволосый учёный, побледнев настолько, что его можно было спутать с гипсовой статуей, медленно развернул корпус. Перед ним стояла, уперев руки в бока, эффектная пышнотелая шатенка. Её выразительные изгибы подчёркивала юбка-карандаш, которая становилась прозрачной от середины бедра. Золотые геометрические узоры сочетались с сияющим стальным поясом и широким обручем на голове. Тяжёлые локоны ниспадали на плечи, между ними мелькали крупные золотистые серьги: скрученная в форму капли проволока, унизанная красными и оранжевыми камнями. По краю «капли» покачивалась блестящая бахрома.

— Ну? — снова одёрнула его девушка, и Роман перевёл взгляд на её пухлые губы, затемнённые сливовой помадой.

— Знаю, я здесь как раз по её просьбе, — он решил, что правда — лучшая стратегия.

— Это какой же? — она скептически подняла густую бровь, но тут же отвлеклась на собственных посетителей.

Супружеская пара, проверяя, всё ли они взяли с собой, на ватных ногах вышли из соседней комнаты. На обоих не было лиц, а женщина вытирала со щёк уже высохшие слёзы.

— Держитесь, — девушка взяла супругов за руки, жест её выглядел искренним. — Я знаю, что это тяжело, но впереди есть свет, и я вам его показала.

— Спасибо, дорогая, — женщина еле слышно всхлипнула, снова вытирая увлажнившиеся глаза.

— Звоните, если я вам понадоблюсь, — она по очереди вкрадчиво посмотрела на каждого из них и затараторила: — В любое время с двенадцати до десяти, без обедов и выходных, кроме государственных праздников, — тут девушка замедлилась и улыбнулась паре самой тёплой своей улыбкой: — Потусторонним силам тоже нужно отдыхать.

— Конечно, конечно, — кивнул мужчина, который, казалось, не услышал ни слова. — Мы понимаем.

— Ну, с Богом, — подытожила она и, поправив элегантный бант на чёрной шёлковой блузке, проводила визитёров до двери. — А ты стой тут, — грозно добавила она через плечо.

Романа будто молнией поразило: до того строгой была эта девушка. Отчего-то он решил не проверять, что будет, если её ослушаться. Что-что, а рисковым парнем он не был.

Девушка помахала посетителям на прощание и, резко обернувшись, мгновенно стёрла с лица учтивую улыбку. Она двинулась на Романа, и тот прижался к двери, надеясь либо продавиться внутрь, либо, подобно хамелеону, слиться с дверью и стать незаметным. Ничто из этого реализовать он не успел: дама быстро процокала к нему на высоких каблуках и, встав почти вплотную, посмотрела сверху вниз.

— Ну так что, если я позвоню Фимочке, она подтвердит твою версию, а?

Роман просиял:

— Конечно! Давайте так и сделаем. Э-э-э, — он вопросительно посмотрел на неё, надеясь, что девушка сама представится.

Она этого делать не собиралась.

— Как я могу к вам обращаться? — попытал он удачу второй раз.

Роман, конечно, разговор девушки с гостями подслушать пытался, но не сказать, чтобы много чего разобрал.

— Пока невиновность не доказали — никак, мистер, — отрезала та.

Каждая её реплика была подобна удару хлыста. Роман ёжился и надеялся уличить момент, чтобы слинять. Чуяло его сердце, что целым он отсюда не выберется. И чем дольше девушка стояла, прижав телефон к уху и слушая длинные гудки, тем хуже становилось его предчувствие. Чуйка буквально верещала во все три его уха, включая среднее, что надо отсюда валить, бежать, у-ле-пё-ты-вать.

Девушка же грела щекой телефон в ожидании своего триумфа. К счастью, она догадалась взять номер соседки у комендантши. Пришлось выслушивать тираду про длинный нос и какую-то Варвару, с которой она даже не была знакома, но зато как сейчас пригодились эти десять цифр! Точнее, пригодились бы, если бы Фима взяла трубку.

— Я её коллега, — взял Роман ситуацию в свои руки.

Напомнил себе, что он — взрослый мужчина. Учёный, в конце концов! Неужели не сумеет договориться с какой-то местной красоткой? Однако, девушка знала, как разбить всю его уверенность, будто шлюпку о скалы. Ей понадобилось всего два слова: