Сын Петра. Том 5. Ветер перемен - Михаил Алексеевич Ланцов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Потом они перешли во второй цех, где проводили дорнирование этих заготовок. Специальным станком с паровым приводом. Специально для калибровки и выравнивания канала ствола. Потом заготовку обрезали по размеру и делали нарезку под казенный винт. Его тут же вытачивали. Также в этом цеху просверливали затравочное отверстие и производили цементирование внутренней поверхности с последующей закалкой. В результате чего мягкий и вязкий снаружи ствол имел внутри гладкую, твердую поверхность.
Общая производительность этих пары цехов выходила не менее пятисот стволов в сутки. ПЯТИСОТ! Старым методом поковки и за неделю столько не делал. Всем предприятием. В год же, с учетом праздников, отпусков, простоев и брака выпускалось никак не меньше ста тысяч мушкетных стволов. Что находилось за пределами добра и зла в понимании местных жителей. Тем более, что совокупно эти два цеха обслуживало порядка двухсот человек. Плюс ремонтная бригада. Ну и ребята на доставке заготовок, угля и прочего. Совокупно — около трехсот пятидесяти человек. А ведь для выпуска даже двадцати тысяч «стволов» в год ранее приходилось на этом направлении держать несколько тысяч квалифицированных сотрудников. И они высвободились. Сжигая при этом в разы больше угля, если не на порядок…
Часть этих людей Никита планировал направить на еще две такие линии — для карабинов и пистолетов. Кого-то задействовать на других, не менее важных направлениях. Так или иначе, но «выхлоп» от этой механизации и наведения порядка, вкупе с хорошей мотивацией персонала оказался невероятный! Просто сказочный!
— Сто тысяч стволов… — тихо произнес собеседник, придирчиво осматривая готовое изделие.
— А ты думал? — усмехнулся Демидов. — Обязательный выходной уже снизил брак. Отпуск тоже уменьшил. Мы вообще с Алексеем думали о двух выходных — в среду и воскресенье. Чтобы люди на свежую голову трудились.
— И ты их все используешь? — спросил визави, указывая на ствол, словно бы и не слыша слов Демидова.
— Нет, увы, нет. Продаю с небольшой наценкой другим производителям оружия. Им это выгодно. Качество у них славное. Да и свой выпуск не нужен.
— Убедил. — произнес бывший раскольник, отложив мушкетный ствол. — С рабочими понятно. Славно и ладно. Не думал даже. А с крестьянами ведь все не так?
— А чего с ними не так? Алексей Петрович никогда не скрывал что стремился отменить крепость. Ибо вред в ней видел великий. Вот и ввел Юрьев день[8], только шире, поделив крестьян на государственных и поместных. Последних, к слову, почти что и не осталось. С церковных земель всех в государственные переписали. А помещиков постоянно за всякие провинности земли и людей лишают. Али просто так переводят на службу по прибору либо за жалование. Там каждый десятый крестьянин хорошо если остался в крепости. И их количество уменьшается.
— Лукавство сие.
— В чем же?
— Зачем же Юрьев день вводить? Волю дал бы и все. Ведь выходит государственные крестьяне стали личными крепостными царя. Разве нет?
— Так да не так, — покачал головой Демидов. — До посевной и после жатвы — они вольны идти куда пожелают. А коли впряглись, то на сезон извольте потрудиться. Оброк и выкуп для поместных крестьян то еще в налоговом кодексе был точно описан. Тут же уточнили многое иное, а также правила аренды земли, права отхожих и прочее. Даже условия перехода из крестьян в мещане и наоборот.
— Ты знаешь как у поместных дворян от этого кодекса душа болит?
— Ой ли? У них? Их почти всех выгребают на службу под звонкую монету. Чего им там болеть? Ой темнишь.
— Ну хорошо. Не у простых поместных…
— А… ну так аристократия да, здесь в роли заводчиков выступает. Бузу бузит и выгоды своей не видит.
— Ты думаешь? — язвительно усмехнулся собеседник. — Ослепла?
— Ну а как же? Ты видел, как работают новые хозяйства опытные? Вот где сила! Поэтому аристократам выгодно крестьян от земли отвязывать и переводить их на подряд. Ну или в крайнем случае на аренду.
— Скажешь еще… выгодно… ты представляешь, сколько это возни? И управляющие в такой мутной воде воровать будут…
— Так вот пускай и разбираются. А то, как будто, ведя дела по старому не воруют. Не, с таким подходом мы далеко не уйдем. Надо все это болото шевелить. Ибо польза от этого великая!
— Ты так говоришь, будто бы ты, Петр Алексеевич или сын его бессмертные. Не боишься? Люди ведь могут не понять.
— Ты мне такие слова не говори! — рявкнул Демидов.
— Так я же честно. Али думаешь, угрожаю?
— Ты то? А Бог тебя знает. Ведь ты был причастен к тем бедам, что в Туле творились несколько лет назад. До Собора. Может и сейчас что задумал?
— Глупости, — отмахнулся визави. — Царь слишком спешит. Слишком много новшеств. Людей это дико раздражает.
— Так выгода!
— К черту выгоду! Они так не привыкли! Нужны годы, чтобы обвыкнуться. Понимаешь? Годы! А вы лошадей погоняете!
Немного поругались.
Матом.
Грубо.
Даже за бороды друг друга потаскали слегка. Не сильно. Только по клоку и вырвали. Считай даже спора доброго и не вышло. Однако успокоились.
— Знаешь сколько сбор в казну ныне? — устало спросил Демидов.
— Откуда?
— Только с подушной подати четыре с половину мульона! А ведь еще десять лет назад совокупно едва мульон, али полтора набирали. Тут же токмо с подушной. Также, всего, по былому году приход составил девять мульонов восемь сот сорок тысяч. В этом, даст Бог, еще больше выйдет из-за растущей торговлишки.
— Ого! — вполне искренне удивился собеседник.
— При этом крестьяне и мещане вздохнули с облегчением. Ибо налогов с них стали брать куда как меньше.
— Думаешь из-за этого аристократы и дергаются?
— А то, как же? Такие деньги мимо мошны стали уходить. Их же самих на мануфактуры всякие толкают и прочие непривычные дела. Куда более доходные, но там шевелиться надо… шевелиться. А их жирные зады от лавки и не оторвать. Прилипли.
— Не верю, чтобы они это долго смогли выдержать, — покачал головой визави.
— А куда им деваться? Обложил их царевич. Они даже собрания опасаются лишний раз устраивать, чтобы
