Закон сохранения вранья - Галина Куликова

— Прелестно! — с иронией воскликнул Рыськин. — Ты была уверена, что я из-за решетки сразу же побегу к тебе!

— Ты очень ответственный, Ося, — польстила ему Вероника. — Я ни секунды не сомневалась, что ты не бросишь, так сказать, рабочее место.

— Ну, ладно, погнали. Только из подъезда первой не вылетай, бормашину тебе в зуб!

Аким Голубцов был отвратительно молод. «Интересно, как могла дура Кира рассчитывать на то, что он будет изучать с ней созвездия, когда она годится ему если не в матери, то уж по крайней мере в старшие сестры? В сильно старшие».

К слову сказать. Голубцов был не только молод, но и стилен. Стильные черно-белые джинсы, стильная рубашечка, стильная стрижечка, и с тем же эпитетом папочка в руках. Он пил кофе, держа блюдце на весу и отодвинувшись от стола, чтобы удобно было закидывать ногу на ногу.

— Коровкина? — тупо переспросил он. — Ждала меня на улице ночью?

Он провел рукой по голове, точно погладил себя против шерстки. Вероятно, этот жест выражал досаду.

— Честно говоря, когда я предложил встретиться ночью и посчитать звездочки, это я ее отшил. Не думал, что она не догонит.

— Она не догнала, — сухо прокомментировала Вероника.

— Отвязная тетка!

Значит, Кира не врала. Она и в самом деле выперлась ночью из корпуса только потому, что почти незнакомый молодой человек пообещал ей романтическое свидание. Бедные, бедные женщины! Под ногами у них навоз, а в голове все равно цветут розы.

Причисленный Вероникой к навозу Аким Голубцов выпил кофе и начал проявлять нетерпение.

— Еще один малюсенький вопросик, Аким! — попросила Вероника.

Свое право задавать эти вопросы она объяснила тем, что на ее жизнь несколько раз покушались. И именно потому, что ее занесло в «Уютный уголок». Теперь же, расследуя странные обстоятельства гибели Нелли Шульговской, она подвергает свою жизнь опасности ради всех, кто находился в ту ночь в одном с ней корпусе.

Аким поглядел на часы и вздохнул:

— Но только один вопросик, ладно?

— Вы знакомы с Казарюком?

— С Сергеем Евгеньевичем? Естественно. В сущности, на нем лежала организация третьего тура конкурса «Мисс Марпл». Творческая его сторона. Он готовил задания для финалисток и возглавлял конкурсную комиссию.

— Он занимал номер на втором этаже?

— Да нет же, на первом. Насколько я знаю, на первом этаже жили вы, все три финалистки, Нелли Шульговская и ее зам Казарюк. Шесть номеров, все верно.

— Интересно, почему же я его ни разу не встретила? — пробормотала Вероника.

— Он жутко суетливый, — усмехнулся Аким. — Наверное, бегал туда-сюда, словно ужаленный.

Он поднялся, показывая, что разговор окончен. Вероника заявила, что заплатит за его кофе сама, и Аким с видимой радостью согласился. Да уж, Кира может особо не расстраиваться, что упустила такой подарочек!

— Чувствую, встречи на сегодня не закончились, — проворчал Рыськин, увидев озабоченное чело Вероники.

— Понимаешь, Ось, тут неподалеку работает один тип, Бороздин. У нас с ним были отношения, потом случился резкий разрыв, и мы больше не виделись.

— Ну и хорошо! — бодро сказал Рыськин. — Чем меньше встреч, тем слаще воспоминания.

— Очень поэтично. Только у меня остались его вещи, которые, я уверена, ему нужны. В том числе записи, дискеты с рабочими материалами, ну и так далее. Я звоню ему, звоню, а он не подходит к телефону.

— Ясно. Ты хочешь предстать перед ним живьем. Боже, как я не люблю участвовать в скандалах!

— Да не собираюсь я скандалить! — рассердилась Вероника. — Мне надо просто перекинуться с ним парой слов. Заодно, кстати, сообщить, что скоро я выхожу замуж.

— Тоже немаловажно, — согласился Рыськин. — Дескать, знай наших, да?

— Да, — мрачно ответила Вероника.

Ей даже в голову не приходило, что Дима Дьяков запугал Бороздина до такой степени, что тот, всего лишь услышав имя Вероники, впадал в странное суетливое беспокойство.

Когда они подъехали к нужному дому, Вероника сказала:

— Ты, Ося, внутрь лучше не заходи, охраняй подъезд снаружи.

— Разговариваешь со мной, как со служебной собакой, — проворчал тот, зорко оглядывая окрестности. — Подожди, сначала я выйду из машины, потом ты. И не выскакивай раньше времени, блоха тебе в голову!

Он проводил ее до стеклянной двери и стал возле урны, расставив ноги на ширину плеч и спрятав руки за спину. Такая поза казалась ему очень мужественной и даже немного опасной.

Тем временем его подопечная прошла по коридору и рывком распахнула дверь в приемную Бороздина. За столом сидела его верная секретарша Надя и подкалывала скрепочками какие-то бумаги. Увидев на пороге Веронику, она выронила все, что держала в руках, и оторвала зад от стула, словно собиралась сию же минуту броситься бежать.

— Здравствуйте, Надя, — любезно сказала Вероника. — Надеюсь, ваш любимый шеф на месте?

— Бэ-э-э, — проблеяла Надя.

Шеф строго-настрого наказал секретарше не впускать Веронику в кабинет, если та вдруг заявится. «Придумай что хочешь, — беспокоился он, ломая руки. — Скажи, что я в больнице, в отпуске, в аду, в конце концов! Скажи, что придет тебе в голову. Только сделай так, чтобы эта девица не переступила порог моего кабинета! Если не справишься, будешь мгновенно уволена. В ту же секунду». Такими вещами, как увольнение, Бороздин никогда не шутил. Быть уволенной Наде не хотелось.

— С вами все в порядке? — озабоченно спросила Вероника, увидев, что секретарша раскорячилась над стулом и не может двинуться с места.

— В порядке, в порядке! — Надя с трудом выпрямилась и вышла из-за стола, бомбообразной грудью прикрывая вход в святая святых. — Со мной — все в порядке.

— Хотите сказать, с шефом что-то не так?

— Он… Он очень сильно болен, — понизив голос, сообщила Надя. — Заболел какой-то странной африканской болезнью. Выглядит хуже Франкенштейна. Все лицо покрыто ужасными пятнами. Врачи не разрешают ему общаться с посторонними.

— Я не посторонняя, Надя, — сказала Вероника, озабоченно сдвинув брови. — Кроме того, мне бы хотелось уточнить, когда он почувствовал первые признаки недомогания. Вдруг мне срочно нужно сделать какую-нибудь прививку? Не так уж давно мы с ним расплевались.

Бороздин, который, услышав знакомый голос, всем своим грешным телом прильнул к двери, сквозь зубы чертыхнулся. Тот смуглый парень, который совал ему в нос большую пушку, ясно сказал: «Вам нельзя видеться. Ни под каким предлогом. Даже если ты будешь лежать на смертном одре, не смей звонить этой женщине и просить приехать проститься. Иначе в твоей шкуре будет столько дырок, сколько их в чайном ситечке».

Бороздин не желал превращаться в ситечко. Однако не знал, удастся ли его секретарше сдержать натиск Вероники. Поэтому, чтобы подыграть Наде, он бросился к столу, выхватил из стаканчика сиреневый фломастер и, подскочив к зеркалу, поспешно принялся рисовать на своей физиономии маленькие кружочки. Дабы они выглядели попротивнее, он еще поставил внутрь каждого кружочка черную точку финским маркером.

После чего на цыпочках возвратился к двери и снова прильнул к ней ухом, чтобы понять, что происходит в приемной.

— Вам не надо туда идти, — истерически восклицала Надя где-то совсем рядом. Вероятно, Вероника продвинулась довольно далеко. — Вы не сможете остаться равнодушной к тому, что увидите. Вы упадете в обморок и там, на полу кабинета, уж точно заразитесь. Потому что эта зараза передается как раз половым путем — она ползет по полу вместе со сквозняком.

— Господи, Надя, что за чушь вы несете?! — в сердцах воскликнула Вероника. — Я догадываюсь, что шеф не велел меня пускать. Беру всю ответственность на себя. Скажете, что я свалила вас с ног ударом в челюсть. Или угрожала маникюрными ножницами.

— Нет-нет! — зашипела Надя. — Вы ничего не понимаете! К шефу и вправду нельзя! Нельзя!

— Да почему?!

— Потому что он умер, — выпалила Надя.

— Отлично. Я хочу поговорить с телом, — заявила Вероника.

— Нет.

— Да!

Бороздин услышал пыхтение и нечленораздельные выкрики. Вероятно, дамы сошлись в рукопашной. Он заметался по кабинету, пытаясь отыскать хоть какое-нибудь укрытие. Под столом? Примитивно, как в плохом кино. Когда Вероника обнаружит его там, она обхохочется.

Единственной мебелью, помимо рабочего стола и открытого стеллажа, был узкий «пенал», в который можно было поставить зонт и повесить на гвоздик плащ или куртку. Однако дверцы в нем тоже отсутствовали. «Надо развернуть его лицом к стене и влезть внутрь, — возбужденно подумал Бороздин. — Вероника откроет дверь, окинет взглядом пустую комнату и уйдет».

Одним ловким движением он развернул шкафчик и втиснул в него зад. Зад отлично уместился внутри, а вот плечи не входили. «Завтра же закажу шкаф», — в панике подумал Бороздин и попытался уменьшить грудную клетку, скруглив спину Таким образом он продвинулся еще сантиметров на пять.