Брызги шампанского. Роман о замках - Жюльетта Бенцони

Увы, умерла она молодой, а ее муж, которого эта умница так любила, женился снова. Его избранницей стала дочь герцога де Леви. Они породили великого воина, одного из самых верных подданных королевства – Шарля-Эжена-Габриэля де Кастри, который в шестнадцать лет женился на внучатой племяннице кардинала де Флёри, а затем смог стать самым молодым бригадным генералом, самым молодым генерал-лейтенантом, самым молодым кавалером ордена Святого Духа и, наконец, одним из самых молодых французских стратегов. Ему было всего тридцать три, когда он принес Франции победу в сражении при Клостеркампене, где погиб шевалье д’Асса, его сосед, чей замок можно было видеть с большого балкона Кастри. Затем он стал министром военно-морского флота Людовика XVI – с 1780 по 1787 год. Он организовал большую морскую экспедицию во главе с адмиралом де Грассом, которая привела к сражению при Йорктауне и победе Соединенных Штатов Америки над Англией. К тому же он отдавал приказы Сюффрену, Ля Мотту Пике и, при поддержке короля, предоставил Франции самый мощный флот той эпохи. К несчастью, революция разрушила большую часть его трудов, но не все: Шербурский порт и кодекс морского права – результаты его усилий, дошедшие до наших дней.

После взятия Бастилии маршал решил эмигрировать, потому что, очевидно, в нем более не нуждались, но он все еще хотел послужить родине и пытался помешать публикации Манифеста герцога Брауншвейгского, который имел ужасные последствия[26]. Будучи премьер-министром короля в ссылке, в ссылке он и умер, а именно – в Вольфенбюттельском дворце. Память этого великого человека почтили жители чужой страны.

Его сын достойно продолжил военную стезю, по которой шло его семейство.

Сам же замок сильно пострадал от революции: он был разграблен, продан и разделен между четырнадцатью владельцами. Восстановить владения и реставрировать замок удалось лишь мужу нашей «герцогини де Ланже», который успешно совмещал это занятие с великолепной военной карьерой. Но детей у него не было, и пришлось завещать замок и титул своему племяннику Эдмону. Следует отметить, что сестра этого Эдмона вышла замуж за маршала Мак-Магона… и, таким образом, стала женой президента Республики!

Другие великие военные в этом роду? Анри был товарищем Шарля де Фуко, основателем Исторической службы Марокко и советником маршала Лиотэ. И, наконец, генерал де Кастри – великий воин, который останется в нашей памяти благодаря героической обороне Дьенбьенфу. Именно в умиротворении и тишине замка он вернул себе потом здоровье и душевное спокойствие.

К счастью, замок, нуждавшийся в ремонтных работах, был восстановлен, начиная с 1936 года, молодой парой, посвятившей этому двадцать лет жизни: герцогом и герцогиней де Кастри. Он занимался садами, а она – внутренней отделкой. Замок как будто заново родился. Он остался таким же красивым, как и раньше, только сделался более удобным для жизни. В течение десяти лет молодая герцогиня не выезжала в Париж.

Но, возможно, забота о замке не была единственной причиной. Она желала наблюдать за важными историческими работами своего мужа, которые позволили бы герцогу стать членом Французской Академии. Он не избрал шпагу смыслом своей жизни, но его талант все-таки принес ему одну – и чрезвычайно престижную![27]

Последний герцог де Кастри умер в 1986 году и завещал замок Французской Академии.

В 2012 году замок еще был закрыт на реставрационные работы.

Уточнить информацию можно на сайте:

http://www.institut-de-france.fr/fr/patrimoine-musees/château-de-castries

Башня Констанс (La Tour De Constance)

Жены камизаров

Кто не знал любви, Тот не знал страданий…

Жара не спадала. Шли последние дни августа 1704 года, и похолодания не намечалось. Засуха длилась вот уже несколько месяцев. Даже ночью было тягостно и душно. Солнечные дни лишь добавляли страданий иссохшей земле, серым от пыли деревьям и людям, которым пришлось безжалостно сократить дневное количество потребляемой воды. В Эг-Морте, окруженном крепостными стенами и болотами, жители особенно страдали от жажды. А темницы были переполнены…

В башне Констанс, большом донжоне, выступавшем вперед перед крепостными стенами, словно часовой, все этажи были переполнены пленниками гражданской войны: мужчины – на первом, женщины – на втором, а особо непримиримых помещали на третий, где жара переносилась особо тяжко. Каждый из этих этажей представлял собой круглый сводчатый зал, где пленников держали, как животных – больных вперемешку со здоровыми. Все надеялись на гипотетическое решение властей о сокращении числа заключенных. Мужчинам разрешалось выходить из тюрьмы лишь на каторжные работы. Женщинам же покидать башню не разрешалось вообще. И все лишь потому, что тюремщики и заключенные молились одному Богу на разный лад! Вот уже десять лет как во Франции пылал огонь религиозных войн.

Все началось в 1685 году, когда король Людовик XIV, последовав дурному совету маркизы де Ментенон (своей тайной жены) и всемогущего Общества Святого Причастия[28], решил обеспечить искупление своих грехов перед небесами посредством отмены Нантского эдикта. Короля удалось убедить, что старая привилегия, данная гугенотам его предком Генрихом, была более не нужна. И он, без всякой задней мысли, задумал объединить разные конфессии в единую католическую религию.

Множество гугенотов тогда добровольно эмигрировало, переехав из Франции в Женеву, германские княжества, Нидерланды, Англию и даже в Америку, оставив страну без ценной рабочей силы, без буржуазии и без умного и эффективного дворянства. Потом эта «рана» кровоточила на протяжении долгих веков.

Некоторые, охваченные страхом, решили подчиниться, по крайней мере, для вида, но пламя уже разгоралось. Протестантские проповедники тайно ходили по деревням, упрекая новообращенных в трусости и пытаясь вновь привести их к вере Лютера и Кальвина. Чаще всего им это удавалось. Но самый большой урожай был собран в дикой части Лангедока: в суровых Севеннах, поросших густыми непроходимыми зарослями, населенных пастухами и мелкими ремесленниками. На протяжении веков на этих древних землях процветали анархия и учение катаров, а народ был открыт для любых идей, которые могли принести им хотя бы иллюзию свободы. Реформистское зерно пустило свои корни.

Как только объявили об отмене эдикта, пламя разгорелось, и страна пробудилась: 23 июля 1702 года в Пон-де-Монвере бандой фанатиков был убит приходской инспектор аббат Ланглад дю Шайла. Эта банда была похожа на многие другие, которые под началом отважных командиров ушли в лесные заросли. Они стали беспрерывно нападать на священников и церкви, сжигать и грабить деревни, заподозренные в связях с католиками. Имели место кровопролитные столкновения, причем жестокость в них проявляли обе стороны. Впрочем, подавление мятежей было не менее суровым.

Повстанцы называли себя «камизарами», потому что носили белые рубахи, служившие для них отличительным признаком[29]. Они выступили против войск под командованием графа де Брольи, затем – маршала де Монревеля и, наконец, маршала де Виллара, которых Версаль выслал против них. Но это только усилило взаимную ненависть и зверства.

У камизаров было много командиров, но особо выделялись двое: Жан Кавалье и Пьер Лапорт, называемый «рыцарем Роландом». Первый ранее был булочником из Ма-Ру, второй – пастухом из Ма-Субейран, но оба были благородны и храбры. Юные и смелые, они горели верой и отвагой. К несчастью, это мужество привело к драме и заключению в переполненных тюрьмах Эг-Морта, где помимо прочих заключенных содержались еще и две очень молодые дамы, несшие двойной крест безнадежного отчаяния. Звали их Катрин и Марта Бренгье де Корнели. Старшая была женой Роланда, потому как, к их несчастью, религиозную страсть юного командира усилила горячая любовь.

В конце августа 1703 года по Севеннам прошла новость, что в ущелье Бизу, что возле Андюза, состоится большое собрание верующих. Роланд пригласил на него всех окрестных протестантов. В Лассале тогда жили Франсуа Бренгье де Корнели с женой и десятью детьми, отрекшиеся против своей воли и к великому негодованию старших дочерей, Белотты и Луизон. Их вера не позволила отречься, и они потихоньку возвращали в протестантство и остальных членов семьи. Девушки с радостью приняли новость о собрании и решили на него пойти, заявив, что мешать им бесполезно.

Отец признал себя побежденным, но отказался отпускать с ними двух других дочерей, Катрин и Марту. Они были слишком молоды: одной – двадцать, а другой – семнадцать. К тому же в районе находились войска микелетов[30]. Это все было небезопасно.

Но Катрин и Марта вот уже много дней мечтали увидеть рыцаря Роланда, о котором говорили, что тот очень красив и безумно храбр. Мысль о том, что он будет стоять совсем рядом с ними, терзала их. Когда они увидели, что сестры покидают дом, чтобы отправиться на собрание, они больше не раздумывали: прихватив с собой Марию, старую служанку, которая не могла остановить их, они прокрались из дома ночью, чтобы пойти в ущелье Бизу.