Отступник - Патриция Селайнен

— Я так полагаю, демоны тут ни при чем. Мозг воспаляется и распирает череп. Человек теряет рассудок от головной боли.

Киммериец с любопытством осматривал загадочные предметы на столе.

— Это нужно для колдовства?

— Нет, для исцеления.

— Вот это зачем? — спросил Конан, указывая на длинную иглу.

— Отворять кровь. Если внутренности увеличены, это указывает на избыток крови, которая вытесняет другие жизненные соки. Надо ввести иглу в жилу возле локтя и выпустить чашку крови.

Блестящие крючки, спицы, ножи и щипцы не слишком заинтересовали варвара, который догадался, что они нужны для лечения ран. Однако он никак не мог взять в толк, каково назначение небольших керамических горшочков — готовить в них притирания и снадобья?

Симплициус разъяснил, что их используют, если человек надрывается от кашля. Внутрь горшочка вносят кусок горящей пакли, а затем сосуд опрокидывают отверстием вниз на спину больного, и горшочек оттягивает кровь.

Польщенный интересом гостя, гандер показал ему ожерелье из нанизанных на кожаный шнурок миниатюрных деревянных масок, весьма искусно раскрашенных.

— Амулеты?

— Не угадал. Каждая хворь накладывает на лицо страждущего особую печать. Видишь вот эту маску? Губы синие, на щеках багровый румянец — верные признаки того, что крови в избытке. Ожерелье помогает правильно распознать недуг.

Конан взял со стола и повертел в руках кожаный баллончик, из которого торчали камышовые трубки.

— А от этого какой прок?

— Помогает прочищать кишки снизу. Ты и представить не можешь, сколько высокородных я осчастливил при помощи этого нехитрого приспособления. Одну трубку вводишь в тело, через другую вливаешь вино, смешанное с каменной солью, или миндальное молоко — для тех, кто понежнее. Один офирскии нобиль уверял меня, будто ничто иное не сообщает телу такой легкости. Прямо-таки воспаряешь духом.

Киммериец не выдержал и покатился со смеху. Симплициус оставался невозмутим, только углы тонких губ дрогнули.

Пока шел разговор, слуги уже переложили пикта на деревянный топчан, смыли пятна крови. Кхитаец накрыл стол с инструментами куском белоснежной ткани.

— Не понимаю, — сказал Конан, — зачем тебе возиться с этим? Ты наверняка можешь исцелять одним мановением руки, даже не касаясь тела.

— Могу, — равнодушно согласился мат. — Но это скучно. Не стоит мне никакого труда. Как бы объяснить… Если ты, обычный смертный, сумел одолеть мага, владеющего Тайными Искусствами, тут есть чем похвалиться, но когда он сам стирает тебя в порошок, в этом нет особой заслуги. Силы неравны. Может, я хочу самому себе доказать, что и без волшбы способен на многое.

Симплициус застыл, вперив во мрак отсутствующий взгляд. Конану показалось, что нос колдуна заострился, глаза запали и лицо приобрело зловещее выражение. Впрочем, пляшущий свет факелов странным образом искажает любые

черты.

— Уже глубокая ночь, — прервал киммериец зависшее молчание.

— Да-да, — встрепенулся его собеседник. — Мэн Чан покажет отведенный тебе покой.

— Я лучше переночую под открытым небом, в саду. Дикарская привычка. Или здесь водятся хищники, которые выходят на охоту по ночам? Кто так отделал этого пикта?

— Не успел узнать. Может, крокодил? Их много на реках и в болотах. — Глаза гандера бегали. — Других хищников нет.

— Наверное, будет дерзостью попросить у тебя оружие? — продолжал варвар, испытующе глядя на хозяина. — Какой-нибудь нож…

— Оружие? Зачем тебе оно? От кого ты собираешься защищаться?

— Ну хотя бы от крокодилов, — ответил Конан с усмешкой.

За кого принимает его этот колдун? Крокодил может отхватить хоть полруки, но проломить череп? Бред! Тем не менее оружия радушный хозяин не даст. Это ясно. Его можно понять. Что, если гостю придет фантазия прогуляться с ножичком под покровом темноты и перерезать кому-нибудь глотку забавы ради? Недоброжелатели частенько говорили варвару, что рожа у него разбойничья и не похож он на человека, которому можно доверить кошель или жену. И Конан не обижался, потому что слова эти были недалеки от истины.

— Думаю, тебе больше пригодится козья шкура, чем нож, — выдавил из себя Симплициус, оставив без внимания насмешку гостя. — Ночи здесь бывают холодными. Горы близко.

Конан довольно удобно устроился на ночлег между узловатыми корнями огромного дерева, крона которого начиналась низко от земли, так что не составляло труда найти убежище в ветвях. Кроме того, киммериец не поленился отыскать острый обломок камня — не нож, конечно, но поможет отбиться в случае чего. Он кривил душой, уверяя гандера, что не любит спать под крышей. Случалось ему проводить ночи и в роскошных опочивальнях на пуховых перинах, и в клоповниках, которые содержатели постоялых дворов гордо именовали комнатами для проезжающих, и в нищих лачугах. Не настолько уж высоко ценил киммериец прелести ночевки под звездным пологом небес, чтобы подвергать ради них опасности свою жизнь. И все же некое туманное, не облекаемое в связные мысли подозрение заставило его отклонить любезное приглашение Симплициуса.

Сон не шел, и это было необычно для неприхотливого варвара, который одинаково сладко спал и на голых камнях, и на перине. Ложе его было не роскошным, но мягким: он сгреб в кучу опавшие листья и бросил на них шкуру. Острый звериный запах, который распространяли длинные пряди меха, даже нравился Конану — напоминал детство и родные горы. Ни холод, ни пустое брюхо не донимали киммерийца, и все-таки он беспокойно ворочался и вздыхал. Чего можно ждать от колдуна? Чудной он какой-то. Не служит ни Митре, ни Сету. Откуда же черпает силу? Принял чужака, выброшенного океаном, как долгожданного гостя. Возился с этой жалкой лесной крысой. Но не прост, явно себе на уме, что-то скрывает или чего-то боится. Сам чудной, и слуги у него чудные. Нет такого слуги, который не любил бы посудачить, перемыть косточки хозяину, отвести душу. А от этих слова не дождешься. И взгляд такой, будто они спят на ходу. Одно слово — нелюди.

Сквозь просвет в густой листве Конан увидел голубую звезду. Белит любила разглядывать звезды, лежа рядом с ним на палубе «Тигрицы». Любила? Киммериец ощутил приступ раскаяния, как будто предал возлюбленную, просто допустив возможность ее гибели. Белит жива. Они скоро встретятся, и все будет как прежде. Как прежде… Веки Конана смежились.

Он увидел берег океана, небольшую бухточку и подивился тому, что вода в ней бледно-зеленая. На юге волны густо-синие и теплые, как парное молоко. А эти обдают ледяным дыханием. Конан кожей ощущал стужу, которая исходила от воды. Он понаблюдал за тем, как волны треплют бурые пучки водорослей, и побрел дальше. Белое пятно привлекло его внимание. Что-то лежит под водой… Надо подойти поближе и рассмотреть. Лицо. Ровные дуги бровей, полукружья черных ресниц, прямой точеный нос. Лучше всего губы, пухлые, изогнутые в виде лука. Уголки приподняты в улыбке. Вода играет черными прядями, обтекает чаши грудей с темными сосками, касается живота, бедер. Ледяной безмятежный покой. Но откуда взялись птицы? Их резкие крики разбудят спящую. Убирайтесь прочь! Белые крылья хлещут по лицу. Проклятые твари! Норовят выклевать глаза. Прочь, убирайтесь!