В России жить не запретишь - Сергей Донской
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У него вертелось на языке множество вопросов, на которые он не рассчитывал получить ответы. Кому именно в штабе потребовались документы? Каким образом они перекочевали в старенький компьютер, захваченный чеченцами? Это и в самом деле сведения государственной важности или же компромат на кого-то из сильных мира сего? Действительно ли Бондарю предлагают послужить Отечеству, или он должен спасти шкуру очередного зарвавшегося золотопогонника?
Вместо того чтобы задавать эти риторические вопросы, Бондарь решил прояснить для себя сугубо практическую сторону дела.
– Как осуществляется выход на отряд Ворона? – спросил он, швырнув деньги на диван.
Конягин повозился, устраиваясь на стуле поудобнее. Догадался, что переговоры с упрямым капитаном переходят в завершающую стадию. Он уже не просил, не убеждал, не увещевал. Ставил перед подчиненным задачу, вводя его в курс дела ровно настолько, насколько считал нужным. Поглядывая на него, Бондарь слушал, впитывая, как губка, не только слова, но и жесты, оговорки, интонации. Чуяла его душа, что дело, возможно, не просто темное, но и нечистое. Чуяла… и не протестовала. Потому что конечная цель – уничтожение одного из самых жестоких полевых командиров – оправдывала средства. Черт с ним, с компьютером и хранящейся в нем информацией. Предстоящая расправа с Черным Вороном – вот что занимало мысли Бондаря. Вор должен сидеть в тюрьме, а бандит должен лежать в земле. Всякий раз, когда в мире осуществляется этот нехитрый принцип, нормальным людям становится чуточку легче. Известные гуманисты и правозащитники разбили бы столь примитивную теорию в пух и прах, они бы многое могли порассказать о ценности любой человеческой жизни, о свободе выбора, о том, что насилие порождает насилие. Но Бондарь никогда не общался с профессиональными гуманистами, он их, честно говоря, недолюбливал. Они не проживали в горных селениях, подвергающихся налетам чеченских боевиков, они предпочитали демонстрировать широту своих взглядов в хорошо охраняемых телестудиях. Посади председателя общества защиты диких животных в клетку с голодными волками, и он запоет совсем другие песни. Точно такая метаморфоза грозит любому гуманисту, оказавшемуся нос к носу с террористом.
Так что пусть говорят, коли языки хорошо подвешены. Бондарь предпочитал действовать, и в настоящий момент его занимало «что» и «как», а не «отчего» и «почему». Он выяснил, что похищенный компьютер снабжен радиомаяком, который при включении в сеть посылает постоянный сигнал, засекаемый со спутника. Это означало, что в нужный момент местонахождение лагеря боевиков будет зафиксировано с точностью до пятидесяти метров. Бондарь узнал также, что искомый «Пентиум» имеет ряд характерных признаков: зигзагообразную царапину на правом боку корпуса и два сигаретных ожога на крышке. «А ведь компьютер принадлежит «сивому мерину», – сообразил он, ничем не выдавая своей догадливости. – Уж слишком точным росчерком изобразил генерал конфигурацию царапины. Вот тебе и дело государственной важности. Впрочем, плевать. Все эти тайны мадридского двора меня не касаются. Мне бы до Ворона и его своры добраться, да живым уйти, да деньги Лизе вручить. Не век же на довольствии жены числиться».
– Компьютер уничтожишь только в самом крайнем случае, – продолжал инструктаж Конягин. – При тяжелом ранении. Или попав в окружение. Но все же постарайся его забрать, капитан.
– Снаряжение? – коротко спросил Бондарь.
– Все, что необходимо, – питание, снаряжение, оружие – будет выдано на месте. Список составишь сам.
– Отход?
– Вызовешь «вертушку» по рации. Тебя подберут максимум через час.
– Мне понадобится интенсивная тренировка, – сказал Бондарь. – Стрельба и рукопашка. Пусть со мной ваши спецы по полной программе поработают.
– Заметано, – ухмыльнулся Конягин. – У разведчиков это называется «мордой по стиральной доске водить». Но в полную силу заняться тобой они не успеют, времени будет в обрез. Как только боевики включат компьютер, тебя доставят на место, а там, сам знаешь, уже не до тренировок.
– Я знаю. – Взгляд Бондаря был холоден. – Когда отправка на базу?
– Да хоть сейчас. – Конягин взялся за мобильник. – Распоряжусь приготовить самолет к вылету.
– Позже. Пришлете машину к одиннадцати.
– Она уже у подъезда. Собирай вещички, и поехали.
– Нет. – Бондарь распрямился перед успевшим подняться генералом. – Встретимся в одиннадцать.
– Так не пойдет, – запротестовал Конягин. – Получается, что я сам должен в машине торчать, вашего капитанского высокоблагородия дожидаючись?
– Решать вам. Я должен попрощаться с женой. По-человечески.
Прежде чем заговорить, Конягин был вынужден придержать пальцами трепещущее веко.
– Слушай, не выламывайся, капитан. Долгие проводы – лишние слезы. Укладывай бельишко, и в путь. Сухим и мокрым пайком я тебя обеспечу, будь спок.
Бондарь молчал и смотрел, смотрел и молчал. С таким же успехом можно было взывать к благоразумию восковой фигуры.
– Как знаешь, – раздраженно бросил Конягин, направившись к выходу из комнаты. – Жду внизу. Буду премного благодарен, если сумеешь освободиться раньше, капитан.
– Я выйду в двадцать три ноль-ноль, – произнес Бондарь голосом, начисто лишенным всяческих эмоций. – Если вас что-то не устраивает, найдите себе другого специалиста… по персональным компьютерам.
– Нашел бы, – проворчал Конягин, – да некогда.
Уже очутившись на лестничной площадке, он оглянулся на захлопнувшуюся за ним дверь и прошептал:
– Будь у меня хоть сто исполнителей, я бы теперь только тебя выбрал, капитан Бондарь… Бывший капитан Бондарь…
* * *Порой у людей появляется такое чувство, будто они родились заново. Некоторые мужчины испытывают подобную эйфорию после хорошей баньки. Другие – на Новый год, когда шампанское еще только откупорено и в голове пузырятся всякие светлые мысли о том, что завтра же нужно бросить курить и начать новую, осознанную, правильную жизнь. Бондарь переживал подобные подъемы перед каждым опасным заданием. Сегодня он чувствовал себя воскресшим. Будто целую вечность провел в небытии и вдруг очнулся снова, готовый действовать, рисковать, побеждать… И проигрывать, если придется. Ставкой, как всегда, была собственная жизнь.
– Кто это был? – спросила Лиза, когда он возник на кухне.
– Так, один старый приятель. На охоту зовет. Очень кстати. – Бондарь потянулся. – Давно пора размяться.
– На охоту. Та-ак.
– А что, обычное дело. Я раньше часто ездил.
– Знаю. В Грузию, на Дальний Восток…
– Есть места получше, – прикинулся непонимающим Бондарь.
– Где именно? – приподняла бровь Лиза.
– Тут неподалеку.
– А точнее?
– Определимся на местности. – Бондарь подавил зевок. – Отправляемся в одиннадцать.
– Откуда?
– За мной заедут.
– Наглая ложь, – отчеканила Лиза, приблизившаяся к окну. – Никто за тобой не заедет. Твой старый приятель тебя внизу дожидается. Ему, наверное, припечатало поохотиться.
– Приспичило, – машинально поправил Бондарь. – А что здесь странного? В кои-то веки мужик на свободу вырвался. Радуется.
– Он не радуется, – возразила Лиза, – он злится.
– С чего ты взяла?
– Вижу. Он вышел из подъезда, забрался в машину и сидит там, как сыч.
– Плохо Москву знает, – соврал Бондарь, доставая из холодильника минералку. – Кроме того, у него денег при себе чересчур много, чтобы по ночной столице гулять. У нас ведь не Вашингтон.
– Вот там, – продолжала Лиза, – может быть, и обитают доверчивые ослицы, которые позволяют морочить себе голову. Но я не из их породы. Я чувствую: затевается что-то опасное.
– Ну, определенный риск, конечно, есть, – согласился Бондарь, свинчивая крышку с бутылки. – Время такое. То гаишники остановят, то выбоины на дорогах, то встречные машины дальний свет врубят. – Он озабоченно нахмурился. – Глаз да глаз нужен.
– Не морочь мне голову, – тихо попросила Лиза. – Лучше просто откажись от поездки.
Бондарь, приложившийся к бутылке, едва не поперхнулся.
– Чего ради? Приятель не поймет, обидится. Кстати говоря, он мне большую сумму задолжал. Часть отдал. Деньги на столе в гостиной. – Бондарь подавил новый зевок. – Триста тысяч рубликов тебе на хозяйство, остальное мне на карманные расходы.
Лиза покачала головой:
– Тут что-то не так, я чувствую.
– У вас слишком богатое воображение, миссис Лиззи Браво, – произнес Бондарь на безупречном английском языке.
– У меня не воображение, а женская интуиция, – возразила Лиза по-русски.
– Еще хуже. Пялиться в темноту и причитать: «Ой, кажется, там что-то есть», – вот что такое хваленая женская интуиция.
– В темноте всегда что-то есть, только вы, мужчины, этого не замечаете. – Лиза помолчала немного, прислушиваясь к себе, и убежденно заявила: