Мятный поросенок - Нина Бодэн

Слуга на козлах извлек из кармана красный носовой платок и вы­сморкался столь громогласно, что лошадь сорвалась с места и экипаж по­катил, гремя по булыжнику. Слуга оглянулся через плечо и ухмыльнул­ся. Мама проводила их приятной улыбкой:

- Всего хорошего, леди Марч. Не забудете передать дочери мою просьбу?.. - И, взявши Полл за руку, направилась к булочной. - Вот уж правда нахальная мадам, - пробормотала она, когда экипаж скрылся.

Полл была озадачена:

- Но ведь она хотела только познакомиться с Джонни!

- Только плотвичка, да на нее щуку ловят! За эту цену, которая ее устраивает, Маллен не станет ничего ей перешивать, в этом все дело. Но и я не стану. Может, я и низко пала, но не настолько, чтобы за один шиллинг и пару улыбочек пороть и лицевать халат этой скряги. Думаю, больше мы ее не увидим и не услышим, очень надеюсь!

Эта надежда не оправдалась. На другой день к их дверям явился тот самый слуга и вручил визитную карточку с запиской:

ЛЕДИ МАРЧ ИМЕЕТ ЧЕСТЬ ПРОСИТЬ МИССИС ГРИНГРАСС,

ЕЕ МЛАДШУЮ ДОЧЬ И ЕЕ ПОРОСЕНКА К СЕБЕ НА ЧАЙ

В СЛЕДУЮЩУЮ ПЯТНИЦУ К ЧЕТЫРЕМ ЧАСАМ ПОПОЛУДНИ.

Мама как прочла, так и села у плиты и расхохоталась:

- Все! Ее победа! Ох, ну и хитрюга! Выйди и скажи человеку, что мы с удовольствием принимаем ее приглашение. Нет, погоди, я дам пись­менный ответ, раз уж мы с ней такие великосветские!

Полл смотрела, как она пишет.

- И после всего этого, - спросила она, - ты будешь перешивать ей платье?

Мама вложила записку в конверт, заклеила.

- О да, теперь она заслужила. Доказала по всем правилам, что она шире меня, щедрее. А раз так, значит, надо платить той же монетой. Если она готова развлекать нашу свинку в своей гостиной, чтобы я по­том сделала ей скидку, - что ж, ее счастье!

Мама щеткой вымыла и вычистила Джонни - он не возражал, посколь­ку вообще любил, когда ему чешут спину. Его оставили сушиться на сол­нышке, пока мама и Полл переодевались. Полл надела свое розовое че­сучовое платье, кармашек-кошелек того же цвета на шнурке через плечо и соломенную шляпку, украшенную маргаритками.

- Ну, в таком виде не стыдно идти на чай хоть к самой королеве, - ­сказала мама.

Было двадцать минут четвертого, когда они отправились. Джонни спо­койно трусил за ними через Маркет-сквер, мимо церкви, потом пошли ко­роткой дорогой через старый, полуразрушенный монастырь, что на окраи­не города. Когда вышли на проезжую аллею, ведущую к поместью, Полл начала нервничать. Она глянула на маму и увидела, что ее губы шевели­лись, будто мама мысленно вела с кем-то беззвучный диалог. Потом она чуть скривилась, затем улыбнулась. Глаза ее сверкнули неожиданно ярко, а голос прозвучал легко и беззаботно, как птичья песенка:

- Полли, моя хорошая, забудь все те недобрые слова, что я говорила про леди Марч. Не такая уж она скверная старуха, поверь мне.

Полл сперва подумала, что мама говорит это только потому, что ей са­мой сейчас хорошо - вот и неохота видеть неприятное вокруг себя. Но тут мама добавила:

- Нелегко быть старой и одинокой и знать, что твои же слуги над тобой смеются у тебя за спиной.

Да, это правда. Полл вспомнила того слугу с вожжами - как он фыркал в носовой платок и как скалился, сидя на козлах экипажа.

И когда он отворил им дверь, на его лице была та же самая ухмылка: мол, мы с вами понимаем друг друга. Полл это возмутило: она, как и мама, на него и не глянула, будто не замечая его наглости. Трудней было не заметить хихиканья двух молоденьких служанок, которые стояли в дальнем углу холла, особенно когда Полл поняла, что они смеются не просто при виде поросенка, входящего через парадные двери, и не только над полоумной старой леди, которая его пригласила, но и над мамой, и над нею, потому что они приняли участие в этой идиотской игре. Но Полл не подала виду, что поняла, только смерила их взглядом и - нос кверху - во­шла вслед за мамой и Джонни в гостиную, где в камине, несмотря на теп­лый день, горели настоящие дрова.

Джонни последовал прямо к камину - будто привык, чтобы его при­нимали как джентльмена. А леди Марч без этой своей шляпы смотрелась как маленькая ведьмочка. Для знакомства она осторожно почесала Джон­ни за ухом, и он уселся возле ее кресла, прислонясь к ее ногам.

- О! - воскликнула леди Марч. - О боже!

- Можете его оттолкнуть, если вам неловко, - сказала мама, - но он не сделает ничего дурного. Ни вам, ни вашим коврам. Он в этом смысле воспитан не хуже любой собаки.

- Но в моей гостиной собак тоже не бывало, - сказала леди Марч.

Одна из служанок внесла чай. Она все еще хихикала в открытую, и, когда леди Марч подала ей знак поставить поднос рядом с собою, девица шлепнула подносом с явным и даже, как Полл поняла, нарочитым презре­нием: хотела показать гостям, как мало в ней почтения к своей госпоже.

Но леди Марч засмеялась, будто ее вовсе не трогала или даже забавляла такая неловкость. Когда служанка вышла, она глянула на поднос и вос­кликнула:

- О боже, моя повариха забыла положить сахар!

Но тон ее голоса говорил яснее всяких слов: «О боже, если я позвоню и позову ее, она снова нагрубит!» Мама сказала:

-Леди Марч, дочка и я пьем чай без сахара, но если вы не привыкли, то Полл сбегает за ним на кухню.

Леди Марч, оказывается, тоже предпочитала без сахара. Она разлила чай, предложила хлеб с маслом и кекс. Хлеб был, очевидно, нарезан так давно, что ломтики, подсохнув, загнулись по краям, а джем припорошен какой-то пылью, будто его оставили в блюдце открытым возле плиты. Но кекс был хорош - сдобный, темный в отрезе фруктовый кекс, его ни­чем не испортишь. Полл съела три куска, отвечая между делом на вопросы леди Марч. Да, она чувствует себя гораздо лучше. Нет, в школу она пока еще не ходит, но со следующей недели пойдет. Да, да, ей уже не терпится в школу... Она сказала это и сама удивилась: неужели и правда?

Когда разговор про школу был исчерпан, леди Марч принялась обсуж­дать с мамой новые фасоны и материалы, последние парижские моды. Полл сидела в большом кресле, ноги у нее затекли, и она качала ногами, сдерживая зевоту. Наконец с чаем покончено, и леди Марч повела маму наверх показывать подлежащее переделке платье, а Полл сбежала в сад вместе с Джонни. Обойдя дом, они вышли к конюшне, потом Полл через окошко заглянула в кухню. Кучер, по совместительству и дво­рецкий, сидел за столом, обе служанки у него по бокам, и какая-то жир­ная женщина в черном платье и фартуке - во главе стола. А стол-то рос­кошный: оладьи, свежая румяная булка, сыр, масло, джем и кекс нескольких видов. Полл вспомнила поднос на столе леди Марч, черствый хлеб и покрытый пылью джем и почувствовала такую свирепую ярость, какой уже давно не испытывала. Пожалуй, с тех самых пор, как убежала к Анни Даусетт, еще до болезни.

На другой стороне двора был разбит розарий, за ним - маленький лесок, в нем множество цветов наперстянки. А еще майских жуков вели­кое множество, воздух от них так и гудел. Полл сбила одного своей шляп­кой. Он лежал, оглушенный, на земле, а когда Полл подняла его, он стал роговыми своими лапками щекотать ей ладонь. Она положила его в карма­шек на шнурке и принялась сбивать других жуков, пока не набрала их полный карман, сердитых, жужжащих. Взвесила на руке свою добычу и вспомцила про Лили, которая ужасно боялась жуков; если какой-нибудь залетал к ней в спальню, она прямо с ума сходила: вдруг он ночью вцепит­ся ей в волосы!..

Полл вернулась к конюшне, снова заглянула в кухню. Те люди все еще сидели за столом, насыщались. Одна из девиц что-то такое сказала, все взревели от хохота, разинув влажные несытые рты. Мужчина похлопал себя по животу, рыгнул. Окошко было приоткрыто снизу. И тогда Полл, развязав свою сумочку, выпустила полную пригоршню жуков за подокон­ник. Перепуганные или рассвирепевшие от недавнего заточения, жуки за­гудели оглушительно, и через секунду повариха и девицы уже метались с воплями по кухне, роняя стулья, отчаянно отмахиваясь, натыкаясь друг на друга. Мужчина тоже вскочил. Он увидел в окне лицо Полл, а она, прежде чем убежать, приставила растопыренные ладошки к ушам и сде­лала ему пальцами вот так. И язык показала.

Джонни сидел на дорожке перед домом и дожидался терпеливо. Полл подошла к нему, как раз когда мама и леди Марч выходили из дверей. Ма­ма говорила:

- Так я поговорю с миссис Даусетт и приведу Анни, чтобы вы позна­комились.

А леди Марч глядела на Полл, голос у нее был удивленный:

- Ого, а ребенок-то выглядит совершенно иначе. Намного лучше, чем недавно, вы не находите?

Мама улыбнулась:

- Да, поглядеть, так даже не верится, что болела.

- О, я чувствую себя лучше. Минуты две назад я почувствовала себя гораздо лучше.

ГЛАВА 7

- Если мама начинает, бранить кого-ни­будь, - сказал Тео, - то будьте увере­ны, под конец она этого человека уже защищает. Спорю на что угодно: эту леди Марч она скоро возьмет под свое крылышко, как и Анни Даусетт.