И солнце взойдет. Она - Варвара Оськина

– Что же, этого стоило ждать три месяца, – наконец выдохнула она. – Кто знает, может, ещё через столько же я отыщу ответ и на второй вопрос.

Руки на плечах едва заметно дрогнули, но Энтони ничего не ответил. Разумеется, личные дрязги двух хирургов совсем не её ума дело, однако профессор Хэмилтон стал для Рене неимоверно большим, чем просто наставником. Глупый! Глупый Тони! Ну к чему была эта гордость? Что случилось между ним и профессором? Вся эта дурацкая ситуация слишком напоминала известную ей историю, отчего Рене поёжилась. И вот теперь уже два таланта, которым чем-то не угодил старый профессор-добряк. Она мягко освободилась из полуобъятий Энтони.

– Извини. Думаю, покатаемся как-нибудь в другой раз, – честно проговорила Рене. – Не уверена, что смогу сесть в эту машину. Слишком свежи воспоминания.

– Ты говоришь так, будто я лично переехал на ней Хэмилтона. Причём дважды! – рыкнул Тони, а она обернулась. Бросив быстрый взгляд на действительно ни в чём не повинное жестяное страшилище, Рене скованно улыбнулась.

– Просто у меня много лет не было никого ближе него.

Энтони вдруг как-то напряжённо замер, словно сомневался в её словах, а потом вовсе нахмурился и отступил. Рене же, поколебавшись мгновение, на прощание коснулась его тёплой руки и зашагала в сторону автобусной остановки. Её никто не стал догонять. Да и зачем? Разговаривать было пока больше не о чем.

Застеклённый каркас остановки встретил сваленными по углам сугробами и скамейкой, до которой долетала редкая снежная крошка. Рене смахнула ту рукавом и тяжело опустилась на ледяной пластик. Разумеется, общественный транспорт уже не ходил, но здесь можно было укрыться от повалившего стеной снега и вызвать такси. Поёжившись от зябкой сырости, что налетала с каждым порывом ветра, Рене поглубже закуталась в толстую куртку. Ну, и что теперь делать?

Прикрыв глаза, она сначала упёрлась спиной в холодную стенку, а потом вовсе с ногами забралась на сиденье. Удивительно, но в душе царил покой. Пока тело потряхивало от пережитых эмоций, холода и усталости, а голова попросту отказывалась думать, сердце билось ровно и уверенно. Оно словно не обратило внимания на свалившиеся откровения, продолжив и дальше разносить по венам чувство влюблённости. Но обида осталась. Сидела занозой под ногтем, так что придётся подождать и изрядно помучиться, прежде чем та наконец отрастёт и исчезнет из жизни. Вопрос – будет ли ждать вместе с ней Тони? От мысли, что ему к чертям не нужна обиженная девчонка, с которой придётся возиться, стало тоскливо.

Рене спрятала нос в высоком вороте и зажмурилась. Она бы хотела плюнуть на всё, легко оставить в прошлом Чарльза Хэмилтона и Викторию, чтобы со всей полнотой нырнуть в то, что, кажется, грозило перерасти в отношения. Но не могла. Это стало бы предательством памяти, выбранных однажды целей, а ещё всей её натуры, которая не терпела подобной несправедливости и обмана, даже если тот оказался всего лишь недосказанностью. Что страшнее: враньё в глаза или умалчивание за спиной? Господи! Слишком сложно, чтобы решать это во втором часу ночи после почти трёх суток без сна. Рене вновь содрогнулась. Пора было выбираться отсюда и ехать домой, но тело слишком окоченело. Попытка высунуть из манжета правую руку обернулась резким ознобом, от которого застучали зубы. Чёрт, не заболеть бы перед самыми слушаниями!

Неожиданно тишину нарушила знакомая поступь. Даже снег под ботинками Ланга скрипел как-то иначе, чем у других. Но поднять голову Рене не рискнула. Её отчаянно колотило, так что она старалась сохранить хотя бы какие-то крохи тепла, отчего сжималась в ещё более тесный комок. Неожиданно скрежет сменился стуком подошвы о твёрдый асфальт, и поблизости кто-то замер. Рене услышала шорох одежды, когда рядом опустился на корточки Энтони, а потом он осторожно коснулся затянутой в тонкие джинсы лодыжки.

– Пойдём, – сказал он. – Ты очень устала. Давай я отвезу тебя домой, а завтра мы обо всём поговорим.

Рене смогла лишь кивнуть, потому что вся улица, наверное, уже слышала дробный перестук её зубов. А в следующий момент весь этот скорчившийся кокон, который она являла, неожиданно взмыл в воздух. Причём, прямо так – со скрещёнными ногами и опутавшими их руками, что прятались в натянутых манжетах жёлтого свитера. Вновь захрустел снег, Энтони перехватил поудобнее не самую лёгкую ношу и уверенно зашагал обратно в сторону пустой парковки. Когда он без труда сбежал по ступеням, Рене неожиданно склонила голову и уткнулась носом в прохладную обнажённую шею. Тоже ведь заболеет, глупый!

– Ты замёрз, – пробормотала она и втянула аромат мяты, который вынудил что-то сжаться внутри.

– Мне почти не бывает холодно.

– Точно упырь, – фыркнула Рене и опять задрожала, отчего её прижали теснее. Скорее интуитивно, чем в настоящей попытке согреть. Какое уж тут тепло, когда Тони сам походил на саскачеванский сугроб. Прерывисто втянув воздух, она вдруг пробормотала: – Зачем ты со мной так?

Ответ пришёл, когда они уже подошли к урчавшей машине. Ловко извернувшись, Тони открыл дверь и осторожно опустил Рене на сиденье. Пристегнув ремень безопасности, он заглянул в щурящиеся от яркой подсветки салона глаза и коротко вздохнул.

– Так было нужно.

– Но кому?

– Мне.

Поезд в очередной раз тряхнуло, и Рене испуганно распахнула глаза. Атмосфера в вагоне неуловимо изменилась и не только потому, что часть людей вышла на одной из станций. Вдалеке уже виднелся Квебек. Пассажиры потихоньку складывали вещи, доставали с полок свёрнутую тяжёлую одежду, чтобы при первой возможности вырваться из душного вагона навстречу друзьям или родным. Рене же никто не ждал. Энн, у которой она договорилась остановиться, предстояла смена до самого вечера, а больше здесь никого не было. Боже! А ведь если немного подумать, то всё могло сложиться иначе. Совершенно по-другому. На секунду Рене даже поразилась, насколько разошлись линии вероятностей из-за выбора лишь одного человека. Сейчас её мог бы встречать профессор, чтобы устроить свои обычные рождественские чаепития вприкуску с новостями науки из Старого Света. В его крохотном кабинете обязательно собрались бы ученики прошлых лет – все, кто сумел приехать. Может быть, даже Колин Энгтан.

Вагон качнулся на стрелке, отчего Рене слегка стукнулась головой о стекло, в которое упиралась, и руки опять нервно оттянули манжеты. Она ничего не понимала, хотя после всех потрясений именно эта новость показалась немного плоской. Пожалуй, даже логичной. Ведь, если так посмотреть, всё было очевидно с начала. Не хватало только одного значения, чтобы распутать