На двух планетах - Курд Ласвиц

- Не может быть!

Совершенно точно, - степенно возразил Грунте и поджал губы так, что его рот под тонкими усами стал похож на тире. Это означаю, что никакая сила уже не может хоть сколько-нибудь изменить его непоколебимого утверждения.

- Значит, до полюса остается около девятидесяти километров! - с одушевленном воскликнул Торм.

- Восемьдееят девять с половиной, - сказал Грунте.

- Значит, через два часа мы уже будем там.

- Через час и пятьдесят две минуты, - невозмутимо поправил Грунте, если только ветер не ослабнет.

- Да, - если!.. пылко подхватил Торм. - Два часа - только всего! Дай-то бог!

- Как только мы перемахнем через тот горный хребет, мы увидим полюс.

- Вы правы, доктор. Увидеть-то мы его увидим, но доберемся ли до него?

- Почему же нет? - спросил Грунте.

- Мне не нравится небо там, за горами: солнце слишком долго стоит над северным склоном, - там несомненно образовалось восходящее воздушное течение.

- Нужно переждать,

- Смотрите, смотрите, каков великолепный скат глетчера! - воскликнул Торм.

- Мы летим прямо к нему. Не подняться ли нам?- спросил Грунте.

- Конечно нужно миновать его. Внимание!.. Режьте!

Два мешка с балластом полетели вниз. Шар взвился.

- Как обманчиво расстояние! - заметил Торм. Я сказал бы, что эта стена гораздо дальше от нас. Двух мешков недостаточно. Придется еще пожертвовать балластом.

Он отрезал еще один мешок, - Мы не должны попасть в ущелье, - объяснил он, - кто знает, в каком вихре мы там очутимся. Но что это? Шар не поднимается? И это не помогло?

Прямо перед ними вздымалась черная каменная стена, надвое расколовшая глетчер. В ужасающей близости от нее парил шар. В тревожном ожидании следили люди за полетом своего аэростата. Но здесь, в непосредственной близости гор, южный ветер, на их счастье, затих, иначе их давно бы уже со всего размаху швырнуло на скалу. Теперь шар был в тени гор; газ остывал; температура быстро спустилась много ниже нуля.

Торм обдумывал, не выкинуть ли еще часть балласта? Но за эту потерю балласта пришлось бы потом, при спусках, расплачиваться газом, а газ был его величайшим сокровищем, единственным средством, которое могло опять вывести его из пределов ужасного севера. Ведь он не знал, что ждет его за горами. Однако шар поднимался слишком медленно. Но вот боковое течение качнуло его, - снова настигают его лучи солнца, выглянувшего из-за гребня глетчера, газ расширяется, шар начинает подниматься, - все ниже и ниже опускаются под ним ледяные громады.

- Ура! - дружно воскликнули оба воздухоплавателя.

- Что случилось? - встрепенулся Зальтнер. - Мы уже прибыли?

- Хотите видеть северный полюс?

- Где? где? - Зальтнер поспешно вскочил. - Ну и холод! - воскликнул он и закутался в шубу.

- Мы поднялись на пятьсот метров. - заметил Торм.- Теперь мы почти на уровне горного хребта. Как только мы перелетим на ту сторону, перед нами, приблизительно в пятидесяти километрах к северу, должно открыться то место...

- Где смазывают земную ось, - перебил Зальтнер. - Это чертовски любопытно!.. Н-да, а шампанского нам замораживать не понадобится,

Все трое стояли в гондоле, держась за снасти, Они следили за полетом шара, наблюдали приборы, но, как только выдавалась свободная минута, хватались за полевые бинокли и напряженно смотрели на север, почти по направлению солнца, которое было отклонено лишь немного к востоку. Постепенно опускались под ним горные вершины; еще только широкий хребет заслонял открывшейся их глазам вид, и вот шар понесло над гребнем горной цепи. Гайдроп волочился; оставалось только перелететь эту широкую котловину, - и тогда они у вожделенной цели. Шар был почти над серединой котловины, на высоте не более ста метров. Дул еще южный ветер, хотя и менее резкий, и шар поднимался вдоль плоской возвышенности ледяного поля.

Вот уже за ледяной стеной, замыкавшей котловину, в большом отдалении забелели отдельные горные вершины; воздухоплаватели находились на одной высоте с последним препятствием, стеснявшим их кругозор. Вершины множились и, наконец, образовали горную цепь.

Шар все поднимался. На огромной высоте парил он над глубокой пропастью; но вот гайдроп рвануло книзу, и шар тотчас же опустился на несколько сот метров, потом его качнуло еще раз вверх и вниз. Это внезапное колебание шара всецело завладело вниманием воздухоплавателей. Вдруг Торм воскликнул:

- Море!

Ура! - произнес Зальтнер, - это, действительно, открытое полярное море.

- Вернее, это - внутреннее море, бассейн; но, я думаю, величиною он все же около тысячи квадратных километров, - сказал Грунте, - приблизительно такой же большой, как Боденское озеро. Но как знать, сколько там вдали разветвляется еще фьордов и каналов? Да и самый бассейн разными островами разделен на множество рукавов.

- Тому, кто подходит туда пешком или на корабле, не так-то легко решить, что это - море среди земли или земля среди моря? Хорошо, что нам-то это удобнее.

- Разумеется, - сказал Торм, - возможно, что перед нами часть открытого моря, хотя отсюда и кажется, будто вода со всех сторон замкнута горами. Однако что же нам делать? Против ожидания, мы вынуждены были подняться так высоко, что теперь для спуска придется потерять очень много газа, а в то же время нам снова предстоит подъем, для того чтобы перемахнуть вон туда, за те горы. Это трудный вопрос. Но у нас еще есть время поразмыслить над этим, так как шар движется теперь очень медленно.

- И это обстоятельство мы используем для того, чтобы послать северному полюсу заслуженное приветствие, - воскликнул Зальтнер. С этими словами он вытащил футляр, из которого три бутылки шампанского заманчиво высовывали свои серебряные горлышки.

- А я-то об этом и не знал, - с недоумением заметил Торм.

- Это - дар фрау Исмы. Видите, здесь написано: "Открыть на полюсе. Вес - четыре килограмма".

Торм засмеялся. - Я так и думал, - сказал он, - что моя жена умудрится нарушить устав экспедиции какой-нибудь контрабандой.

- А разве не чудесная мысль пришла в голову вашей жене - заставить нас, на северном полюсе, выпить за, ее здоровье? И, кроме того, разве не потеха видеть трагическое лицо нашего астронома! Ведь шампанского он принципиально не пьет и за здоровье женщин он принципиально не чокается, но так как на полюсе он принципиально должен и хочет вторить нашему ура, то он и запутался. Итак, да здравствует фрау Исма Торм, наша благодетельница!

Зальтнер и Торм подняли кубки. Грунте сжал губы и, точно в каком-то оцепенении, неподвижно держа перед собою стакан, безучастно предоставлял другим чокаться с ним.

Тут Торм провозгласил:

- Да здравствует северный полюс!