Зачинается песня от древних затей. (Баллады, былины, притчи) - Алексей Константинович Толстой
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
1840-е годы
КНЯЗЬ МИХАЙЛО РЕПНИНБез отдыха пирует с дружиной удалойИван Васильич Грозный под матушкой-Москвой.Ковшами золотыми столов блистает ряд,Разгульные за ними опричники сидят.
Вечерни льются вины на царские ковры,Поют ему с полночи лихие гусляры,Поют потехи брани, дела былых времен,И взятие Казани, и Астрахани плен.
Но голос прежней славы царя не веселит,Подать себе личину он кравчему велит:«Да здравствуют тиуны, опричники мои!Вы ж громче бейте в струны, баяны-соловьи!ебе личину, други, пусть каждый изберет,Я первый открываю веселый хоровод,За мной, мои тиуны, опричники мои!Вы ж громче бейте в струны, баяны-соловьи!»
И все подъяли кубки. Не поднял лишь один;Один не поднял кубка, Михайло князь Репнин.«О царь! Забыл ты Бога, свой сан ты, царь, забыл!Опричниной на горе престол свой окружил!Рассыпь державным словом детей бесовских рать!Тебе ли, властелину, здесь в машкаре плясать!»
Но царь, нахмуря брови: «В уме ты, знать, ослабИли хмелен не в меру? Молчи, строптивый раб!Не возражай ни слова и машкару надень —Или клянусь, что прожил ты свой последний день!»Тут встал и поднял кубок Репнин, правдивый князь:«Опричнина да сгинет! – он рек, перекрестясь. —Да здравствует во веки наш православный царь!Да правит человеки, как правил ими встарь!Да презрит, как измену, бесстыдной лести глас!Личины ж не надену я в мой последний час!»Он молвил и ногами личину растоптал;
Из рук его на землю звенящий кубок пал…«Умри же, дерзновенный!» – царь вскрикнул, разъярясь,И пал, жезлом пронзенный, Репнин, правдивый князь.
И вновь подъяты кубки, ковши опять звучат,За длинными столами опричники шумят,И смех их раздается, и пир опять кипит,Но звон ковшей и кубков царя не веселит:«Убил, убил напрасно я верного слугу,Вкушать веселье ныне я боле не могу!»
Напрасно льются вины на царские ковры,Поют царю напрасно лихие гусляры,Поют потехи брани, дела былых времен,И взятие Казани, и Астрахани плен.
1840-е годы
* * *В колокол, мирно дремавший, с налета тяжелая бомбаГрянула; с треском кругом от нее разлетелись осколки;Он же вздрогнул, и к народу могучие медные звукиВдаль потекли, негодуя, гудя и на бой созывая.
5 декабря 1855
* * *Ходит Спесь, надуваючись,С боку на бок переваливаясь.Ростом-то Спесь аршин с четвертью,Шапка-то на нем во целу сажень,Пузо-то его все в жемчуге,Сзади-то у него раззолочено.
А и зашел бы Спесь к отцу, к матери,Да ворота некрашены!А и помолился б Спесь во церкви божией,Да пол не метён!Идет Спесь, видит: на небе радуга;Повернул Спесь во другую сторону:Не пригоже-де мне нагибатися!
1856
* * *Ой, каб Волга-матушка да вспять побежала!Кабы можно, братцы, начать жить сначала!Ой, кабы зимою цветы расцветали!Кабы мы любили да не разлюбляли!Кабы дно морское достать да измерить!Кабы можно, братцы, красным девкам верить!Ой, кабы все бабы были б молодицы!Кабы в полугаре поменьше водицы!Кабы всегда чарка доходила до рту!Да кабы приказных побоку, да к черту!Да кабы звенели завсегда карманы!Да кабы нам, братцы, да свои кафтаны!Да кабы голодный всякий день обедал!Да батюшка б царь наш всю правду бы ведал!
1856
* * *У приказных ворот собирался народГусто;Говорит в простоте, что в его животеПусто!«Дурачье! – сказал дьяк, – из вас должен быть всякВ теле:Еще в Думе вчера мы с трудом осетраСъели!»На базар мужик вез через реку обозПакли;Мужичок-то, вишь, прост, знай везет через мост,Так ли?«Вишь, дурак! – сказал дьяк, – тебе мост, чай, пустяк,Дудки?Ты б его поберег, ведь плыли ж поперекУтки!»Как у Васьки Волчка вор стянул гусака,Вишь ты!В полотенце свернул, да поймал караул,Ништо!Дьяк сказал: «Дурачье! Полотенце-то чье?Васьки?Стало, Васька и тать, стало, Ваське и датьТаску!»Пришел к дьяку больной, говорит: «Ой, ой, ой,Дьяче!Очень больно нутру, а уж вот поутруПаче!И не лечь, и не сесть, и не можно мне съестьСтолько!»«Вишь, дурак! – сказал дьяк, – ну не ешь натощак;Только!»Пришел к дьяку истец, говорит: «Ты отецБедных,Кабы ты мне помог – видишь денег мешокМедных, —Я б те всыпал, ей-ей, в шапку десять рублей,Шутка!»«Сыпь сейчас, – сказал дьяк, подставляя колпак, —Ну-тка!»
1857
ПРАВДААх ты гой еси, правда-матушка!Велика ты, правда, широка стоишь!Ты горами поднялась до поднебесья,Ты степями, государыня, раскинулась,Ты морями разлилася синими,Городами изукрасилась людными,Разрослася лесами дремучими!
Не объехать кругом тебя во сто лет,Посмотреть на тебя – шапка валится!Выезжало семеро братиев,Семеро выезжало добрых молодцев,Посмотреть выезжали молодцы,Какова она, правда, на свете живет?
А и много про нее говорено,А и много про нее писано,А и много про нее лыгано.Поскакали добры молодцы,Все семеро братьев удалыих,И подъехали к правде со семи концов,И увидели правду со семи сторон.
Посмотрели добры молодцы,Покачали головами удалымиИ вернулись на свою родину,А вернувшись на свою родину,Всяк рассказывал правду по-своему:Кто горой называл ее высокою,Кто городом людным торговыим,Кто морем, кто лесом, кто степию.
И поспорили братья промеж собой,И вымали мечи булатные,И рубили друг друга до смерти,И, рубяся, корились, ругалися,И брат брата звал обманщиком.
Наконец полегли до единогоВсе семеро братьев удалыих:Умирая ж, каждый сыну наказывал,Рубитися наказывал до смерти,Полегти за правду за истину;То ж и сын сыну наказывал,И доселе их внуки рубятся,Все рубятся за правду за истину,На великое себе разорение.
А сказана притча не в осуждение,Не в укор сказана – в поучение,Людям добрым в уразумение.
1858
СТАРИЦКИЙ ВОЕВОДАКогда был обвинен старицкий воевода,Что, гордый знатностью и древностию рода,Присвоить он себе мечтает царский сан,Предстать ему велел пред очи Иоанн.
И осужденному поднес венец богатый,И ризою облек из жемчуга и злата,И бармы возложил, и сам на свой престолПо шелковым коврам виновного возвел.
И, взор пред ним склонив, он пал среди палаты,И, в землю кланяясь с покорностью трикраты,Сказал: «Доволен будь в величии своем,Се аз, твой раб, тебе на царстве бью челом!»
И, вспрянув тот же час со злобой беспощадной,Он в сердце нож ему вонзил рукою жадной.
И, лик свой наклоня над сверженным врагом,Он наступил на труп узорным сапогомИ в очи мертвые глядел, и с дрожью зыбкоюДержавные уста змеилися улыбкой.
1858
* * *1– Государь ты наш батюшка,Государь Петр Алексеевич,Что ты изволишь в котле варить?– Кашицу, матушка, кашицу,Кашицу, сударыня, кашицу!
2– Государь ты наш батюшка,Государь Петр Алексеевич,А где ты изволил крупы достать?– За морем, матушка, за морем,За морем, сударыня, за морем!
3– Государь ты наш батюшка,Государь Петр Алексеевич,Нешто своей крупы не было?– Сорная, матушка, сорная,Сорная, сударыня, сорная!
4– Государь ты наш батюшка,Государь Петр Алексеевич,А чем ты изволишь мешать ее?– Палкою, матушка, палкою,Палкою, сударыня, пылкою!
5– Государь ты наш батюшка,Государь Петр Алексеевич,А ведь каша-то выйдет крутенька?– Крутенька, матушка, крутенька,Крутенька, сударыня, крутенька!
6– Государь ты наш батюшка,Государь Петр Алексеевич,А ведь каша-то выйдет солона?– Солона, матушка, солона,Солона, сударыня, солона!
7– Государь ты наш батюшка,Государь Петр Алексеевич,А кто ж будет ее расхлебывать?– Детушки, матушка, детушки,Детушки, сударыня, детушки!
1861
ЧУЖОЕ ГОРЕВ лесную чащу богатырь при лунеВъезжает в блестящем уборе;Он в остром шеломе, в кольчатой бронеИ свистнул беспечно, бочась на коне:«Какое мне деется горе!»И едет он рысью, гремя и звеня,Стучат лишь о корни копыты;Вдруг с дуба к нему кто-то прыг на коня!
«Эй, кто за плечами там сел у меня?Со мной, берегись, не шути ты!»И щупает он у себя за спиной,И шарит, с досадой во взоре;Но внемлет ответ: «Я тебе не чужой,Ты, чай, об усобице слышал княжой,Везешь Ярослава ты горе!»
«Ну, ври себе! – думает витязь, смеясь, —Вот, подлинно, было бы диво!Какая твоя с Ярославом-то связь?В Софийском соборе спит киевский князь,А горе небось его живо?»
Но дале он едет, гремя и звеня,С товарищем боле не споря:Вдруг снова к нему кто-то прыг на коняИ на ухо шепчет: «Вези ж и меня,Я, витязь, татарское горе!»
«Ну, видно, не в добрый я выехал час!Вишь, притча какая бывает!Что шишек еловых здесь падает вас!»Так думает витязь, главою склонясь,А конь уже шагом шагает.
Но вот и ступать уж ему тяжело,И стал спотыкаться он вскоре,А тут кто-то сызнова прыг за седло!«Какого там черта еще принесло?»«Ивана Васильича горе!»«Долой вас! И места уж нет за седлом!Плеча мне совсем отдавило!»«Нет, витязь, уж сели, долой не сойдем!»И едут они на коне вчетвером,И ломится конская сила.
«Эх, – думает витязь, – мне б из лесу вонДа в поле скакать на просторе!И как я без боя попался в полон?Чужое, вишь, горе тащить осужден,Чужое, прошедшее горе!»
1866
