Уха в тундре - Мич Казим
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И вот мы на другом берегу. Приключение с переправой ещё больше убедило нас в том, что мы правильно сделали, приняв приглашение на уху. Адреналин, выплеснувшийся у нас на переправе, делает мир ярче и заманчивей. Шагать да шагать, а настроение – супер! Душа поёт. Уже давно не слышно звуков дизелей буровой, только птички, которых не видно, да где-то утки крякают. Изредка с характерным фырканьем поднимаются куропатки, чуть пролетев, садятся. Некоторые изображают «раненую птицу»: неловко бегут, волоча за собой крыло, в общем, делают всё, чтобы привлечь к себе внимание и увести опасность подальше от гнезда. Володя несколько раз пытается фотографировать птиц, но, куропатки позировать не умеют, не до съёмок им. Спускаемся в очередную низинку: под ногами захлюпало, зачавкало. Болотина. Ноги, обутые в сапоги, увязают почти по щиколотку, но идти довольно легко, под жижей твёрдая почва, скорее всего, это просто не растаяла вечная мерзлота. Ну да и ладно, движемся дальше. Впереди небольшая возвышенность, поднявшись на которую, мы сразу увидели озеро. Красиво, если смотреть даже с такой высоты. На берегу озера видим костёр, рядом люди. Увидев нас, приветливо замахали руками, что-то крича нам. Быстро спускаемся с бугра, подходим к костру. Уже на месте, приглядевшись, замечаю, что место довольно странное – в береговом отвале, если можно так сказать, выбрана ещё выемка. Видно, что это уже не природный каприз, а дело рук человеческих. После рукопожатий и шутливых поздравлений с тем, что мы «не заблудились в бескрайней тундре и не пошли на корм медведям», пришло время осмотреться. Оказывается, озеро обжито давно, очевидно, ещё в те далёкие времена, когда тундра только осваивалась советским народом. Ведь не секрет, что в сороковые-пятидесятые годы, не говоря о более раннем периоде, тундра в этих местах была почти безлюдна, если не считать немногочисленное местное население, коми и ненцев, которые едва выживали здесь, занимаясь оленеводством. Геологи и буровики, проводя изыскания в этих краях, жили в палатках, на ящиках с оборудованием. Здесь же припасы. Не всем хватало места в палатках, так что приходилось рыть землянки (я живо представил себе, как это было!), жить в них и работать. Как раз рядом с берегом, где мы находились, и были остатки такой землянки. Посмотрели, рассуждая, как всё это было в то время. Впечатлились. Но время уходит, нужно заняться тем, ради чего мы шли сюда. Да, вот он костёр! Ого! Огромная кастрюля ловко пристроена на камнях, имитирующих печку. Парок, вырывающийся из-под крышки, отдаёт заманчивым запахом закипающей ухи. Очевидно, что ребята хотели действительно нас удивить и порадовать – уха практически готова, посолили-поперчили и даже «лаврушку» положили. Возле камней лежал лист фанеры – это стол. На столе лук, ну куда без него; лежит хлебушек, заманчиво пусты алюминиевые миски, ложки кучкой; прозрачная банка с солью, здесь же пачка молотого перца. Всё готово к пиршеству!
– Мужики, послушайте сюда, – Лёха-помбур, крупный парень, бывший ВДВшник, подошел к нам, – уж извините, некогда с вами рассиживаться, дела не закончены. Вы же не стесняйтесь и постарайтесь съесть всё содержимое кастрюли. Кстати, можно снимать с огня, уха готова. О нас не думайте, есть ещё одна порция, вот в ведёрке лежит, как освободимся, то себя не обидим. Мы сейчас сделаем ещё один заплыв, а к вам просьба: как соберётесь домой, то прихватите с собой наш рюкзачок с сетью. Вахта заканчивается, сюда больше не придём, сами видите, сколько топать. А нам ещё другую сеть отсюда тащить, лодку, рыбу. Так что, не сочтите за труд, подсобите, – закончил он и, ободряюще улыбнувшись, пошел к берегу. Я подозвал Сашу и мы, стараясь не обжечься и не пролить уху, сняли кастрюлю с огня.
– А нас уговаривать не нужно! – Володя, сделав несколько снимков, отложил фотоаппарат в сторону, и схватив половник в руки, уже ждал, когда мы закончим манипуляции с установкой кастрюли. – Побыстрее никак нельзя? Умрём ведь с голоду!
– Наливай! – Саша подставил свою миску.
О боже! Кто пробовал уху из хариуса, тот никогда не забудет этот вкус! Нежнейшая рыба, этот плавающий сверху жирок, запах рыбы, «лаврушки» и перца, вкуснейшая! И ещё миллион хвалебных эпитетов! И сколько бы я ни описывал, боюсь, что не смогу передать и сотой доли того вкуса и запаха, которыми так знаменита уха из хариуса. Огромные миски вмещают в себя почти три черпака ухи. Зачёрпывать нужно «по-босяцки», то есть с самого дна, чтобы рыбки было побольше, и юшки побольше, и всего побольше. Первая порция была поглощена почти в тишине, если не считать довольного урчания, прихлёбывания да причмокивания, сочного хруста откусываемой луковицы.
– Уф, знатная ушица! – Саша отодвинул миску. – Это просто чудо, никогда не ел такой!
– Ну и хорошо, что ты уже насытился, нам больше останется. – Володя, обглодав рыбий хребет, зачем-то тщательно осматривает его. – Я лично ещё порцаечку приму. Ну не выливать же, да и ребята просили.
– Так я не сказал, что уже всё, наелся. Просто маленький перерывчик. Вот же она, мисочка пустая. Наливай. – Саша, развалившись у костра, совсем разомлел от еды. Но отказаться от такой ухи – это выше его сил.
Пересмеиваясь, подзуживая друг друга, нахваливая буровиков, пригласивших нас, с небольшими перерывами мы всё же осилили эту кастрюлю. Как это получилось, сейчас мне даже сложно представить. Помню только, что остатки доедали уже и без хлеба, и без лука, только одна уха. А впереди ещё чай с дымком, с веточками и угольками в кружке. Класс! Провели ещё час в какой-то сытой прострации; не хотелось двигаться, не хотелось даже думать – мысли лениво перетекали из одного полушария в другое. Мы просто лежали на ветках, дышали свежим воздухом, дремали, изредка отгоняя заблудившегося комара.
– Подъём, босяки, подъём! – Володя больше других съел ухи, а значит, дольше всех должен был быть «деморализован», тем не менее уже бодренький стоял, готовый к походу.
– Несите меня на руках, сил нету вообще, – не открывая глаз, пытаюсь выиграть самые сладкие минуты отдыха.
– Конечно, понесём. Ты берёшь рюкзак с сетью, а Саша берёт тебя на руки и вперёд. А я буду показывать дорогу, – У Володи благодушное, хорошее настроение. Жизнь удалась! Еле растормошили Сашу. Он и так не очень скор на сборы и походы, а тут, после
