Ратибор. И один в поле воин - Александр Фомичев

— Заткнитесь, вы оба! Тихо! — резко бросил до сих пор молчавший, явно пользовавшийся уважением у местных ещё один охотник, Благояр, мужчина лет пятидесяти на вид, с суровым, изрезанным глубокими морщинами лицом и тронутой сединой, но всё ещё густой шевелюрой.

В этот момент за дверью трактира раздались шаги, и кто-то нервно сначала постучался, а потом сильно подёргал за входную ручку. Народ в таверне начал вскакивать, хватаясь быстро за ножи, топоры да рогатины.

— Вы что, дурачки? — Благояр презрительно посмотрел на них. — Часто вы видели, как медведи в дверцы стучатся и входные ручки теребят? Эй, там, за калиткой! — гаркнул он уже громогласно. — На себя отворяй, а не от себя! Ну что там ещё за недотёпу принесло на ночь глядя, а⁈

Дверь в «Старый дуб» распахнулась настежь, и в трактир неуклюже ввалился молодой человек среднего роста, лет двадцати на вид, не больше, с круглым лицом, обильно покрытым веснушками да обрамлённым густой копной русых волос. Был он в красных шароварах, такого же цвета сапогах да синем камзоле не первой свежести. Вся одёжка странного путника делала его сильно похожим на чванливого павлина. Сидевшие в кабаке ошарашенно уставились на нежданного гостя.

— Чего вылупились⁈ — новоприбывший сам, в свою очередь, недовольно зыркнул на местных завсегдатаев. — Я — Емельян, посол самого князя Святослава! — при этих словах он, гордо выпятив тщедушную грудь, достал из-за пазухи верительную грамоту с печатью в виде головы медведя, держащего в своих клыках рукоять здоровенной секиры, и бегло показал её всему залу, тут же бережно свернув и убрав назад. — Извольте позаботиться о моём коне, что остался у входа! Напоить и накормить!

— А спать уложить ещё не надо? — съязвил неугомонный Лодомил.

— Надо, почему же нет⁈ Вот и займись этим, коли вызвался! — Емельян за словом в карман не лез.

В трактире раздались смешки. Нервное напряжение, что грозовой тучей висело в «Старом дубе», растаяло, и местные жители с любопытством принялись разглядывать незнакомца. Да, в их деревне так никто не одевался… Точнее, никому бы в голову не пришло так одеться!

Трактирщик Куломий выглянул с лампой за дверь; прищурясь, осмотрелся, потом, обернувшись, крикнул:

— Бажен! Пригляди за конём гостя дорогого!

Бажен, старший сын Куломия, парень лет семнадцати, исполняющий при постоялом дворе своего отца всякую грязную, тяжёлую работу, в том числе и местного конюха, нехотя встал с лавки в конце зала, где сидел, потягивая пиво, и неторопливо пошёл на выход.

— Это за труды твои, любезный! — Емельян бросил ему серебряную монету, которую Бажен ловко поймал на лету, попробовал быстро на зуб, шустро спрятал в боковой карман и довольно заулыбался.

— Всё сделаем в лучшем виде, не извольте волноваться! И накормим, и напоим, и помоем, и спать уложим, если надо будет!.. Можем даже колыбельную ему спеть, за отдельную плату…

После чего уже стремительно, с явно проснувшимся желанием ещё сегодня поработать, вышел наружу.

— Хозяин! Пива и во-о-он тот окорок румяный, что пялится прям на меня! — Емельян прошёл к одному из столов в центре зала, за которым сидело несколько человек, и без спроса плюхнулся на свободное место.

— Надеюсь, не помешаю? — хмыкнул он вальяжно. — Пива, хозяин, всем, кто находится сейчас в твоей харчевне, то есть всем присутствующим! Я угощаю!

Емельян высыпал на стол горсть серебряных монет. Сидевшие рядом с ним местные работяги, собравшиеся было сообщить ему, что «помешает, и ещё как», тут же заулыбались и мгновенно сменили гнев на милость. Кто же не любит пить пиво за чужой счёт? Поначалу настороженное отношение к только что прибывшему чужаку быстро сменилось у присутствующих на благожелательное. Лишь умудрённого житейским опытом Благояра так быстро и дёшево купить не удалось, но он только с лёгкой ироничной улыбкой молча наблюдал за происходящим.

— Ух, ну и устал я с дороги! Но всё позади! Наконец-то я на месте! Это ведь Залесье, верно? — Емельян махом выпил поставленную перед ним кружку прохладного хмельного напитка и принялся споро уплетать только что принесённый Сваригой румяный говяжий окорок, что так аппетитно смотрел на него с вертела, на котором он не спеша готовился до этого.

— Так точно, оно, родимое! А ты из Мирграда, значит? Посол самого государя⁈ Какими судьбами к нам? И главное, в такое время! Темень уже наступила, не страшно было? — Боян первый потерял терпение и осторожно приступил к расспросам.

— Да дайте прийти в себя человеку с дальней дороги! — Благояр неодобрительно скривился. — Попить, перекусить, потом и мучайте!

Местные неохотно, но согласно закивали, что не помешало им, однако, подавшись вперёд, приготовиться вдумчиво ловить каждое слово Емельяна.

— Из Мирграда, да! — степенно отвечал новоприбывший, явно польщённый тем, что ему удалось привлечь всеобщее внимание к своей драгоценной персоне. — Посол самого князя Святослава…

— Да слышали мы это уже, дальше вещай! — не выдержал пьяный Драговит, за что быстро получил зуботычину от соседей по столу и, как ни странно, счёл за благо пока заткнуться, присосавшись к очередному кувшину с вином.

— Посла самого Святослава не рекомендую я перебивать тебе более! — неодобрительно посмотрев на Драговита, недовольно молвил Емельян. — Трактирщик, пива и вина! Всем! — и высыпал ещё одну горсть серебра на стол.

— Во-о-от, это по-нашему! Молодец, посол! — одобрительно загудели в таверне. — Хорошо, что в такое смутное время смог ты до нас добраться! В такую темень…

— Смутное время, темень… Вы, вообще, о чём⁈ — воскликнул недоумённо Емельян. — Погода отличная стоит, лето в разгаре! Ну, стемнело, так день к концу подходит, нет? Или у вас тут, в Залесье, по вечерам обычно солнце восходит? — уже ехидно молвил он.

— Так ты чего, не знаешь, что с нашей деревней за напасть приключилась⁈ — Драговит допил кувшин с вином и, подвинув к себе кружку с пивом, возмущённо уставился на Емельяна. — Да у нас тут тако-о-ое!

— Такое — это какое⁈ — немного подумав, решил уточнить Емельян, не забывая при этом уплетать за обе щёки румяный окорок.

— Тако-о-ое, у-у-у!..

— Заткнись, Драг! Пей своё пиво, я расскажу, — перебил его Лодомил.

— С чего ента? — возмутился тот.

— Да потому что ты лыка уже не вяжешь…

— Кто, я⁈

— Свинья! Сам на рифму