Ратибор. И один в поле воин - Александр Фомичев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Всё нормально, сынок, всё нормально!.. Задел лишь чутка, но это мелочи! Царапины… Пришлось слегка импровизировать, но всё вышло как нельзя лучше! Хотя поначалу события развивались совсем не по нашему плану…
Правая рука у Белогора, отца Мирослава, была вся в крови, но беглый осмотр показал, что когти медведя прошли вскользь, содрав лишь местами кожу. Мирослав шустро вытащил из своей котомки аккуратно сложенный широкий кусок льняной ткани и маленькую баночку с мазью из целебных, заживляющих трав. Далее, не теряя драгоценного времени, разорвал полотно на широкие лоскуты и умело перевязал отцу руку, предварительно смазав рану лечебным бальзамом. После чего обернулся и крикнул насмешливо в сторону Емельяна:
— Спускайся уж, баламошка, или ты там гнездо себе свить собрался?
Емельян, до сих пор крепко державшийся за ветку дуба, быстро спрыгнул на землю. Он так и не понял, как Мирославу удалось так быстро и ловко закинуть его на дерево, а самому при этом спуститься вниз и зайти страшной зверюге со спины. Но оттуда, сверху, он прекрасно видел быструю расправу, учинённую двумя охотниками над свирепым медведем-людоедом, наводившим ужас на всю округу, и был очень впечатлён проявленными мужеством, смелостью, сноровкой и храбростью, которые продемонстрировали отец с сыном. Белогору недавно перевалило за пятьдесят, но он находился в отличной форме: всё так же строен, подтянут и мускулист; до сих пор ни одной пряди седой у него не виднелось. Мирослав был точь-в-точь копией своего отца, только, естественно, помоложе.
— Ну вы!.. Это… Ну вы, блин, даёте!.. — растроганный Емельян неожиданно для самого себя бросился к Мирославу с Белогором и принялся крепко обнимать их; сначала одного, потом другого. Попытка же повторить этот процесс по кругу не увенчалась успехом; Белогор уверенно отодвинул от себя вознамерившегося было облапить его по новой Емельяна и со смехом сказал, обращаясь к Мирославу:
— Ты смотри, наш козлёнок, кажись, сейчас разревётся от переполняющих его эмоций!
— Ты хоть представляешь, дурашка, как тебе повезло, что ты, побежав назад, споткнулся как раз под тем дубом, в ветвях которого я затаился? — Мирослав вопросительно взглянул на Емельяна. — Так бы не факт, что мне тебя словить удалось…
— Почему козлёнок?.. — Емельян растерянно захлопал глазами.
— Да потому что мы тебя использовали в качестве козлёнка, как только ты пришёл в лес и начал орать аки полоумный! Нашего-то, что мы купили в Залесье для приманки, в первую же ночь в лесу волки загрызли, будь они неладны, и мы сильно тут намаялись за эти дни, пытаясь выследить этого хитрого потапыча без наживки. Очень уж ушлый оказался! Даже думали возвращаться в деревню за ещё одной скотинкой, а тут ты объявился, отрок неразумный, и как давай голосить! Ну, грех было этим не воспользоваться!.. — со смехом молвил Мирослав.
— Что⁈ Что-о-о⁈ — Емельян аж потерял дар речи, настолько его потрясло услышанное. — Вы меня, получается, как опарыша использовали всё это время⁈ Вместо козлёнка⁈ Я что, похож на козлёнка⁈
— Похож и на козлёнка, и на опарыша, — кивнул с улыбкой Белогор.
— Вылитый! — весело вторил своему бате Мирослав.
— Да я вас!.. Да я… Да вы знаете, кто я такой⁈ — от переполнявшего его возмущения Емельян даже стал задыхаться, настолько спёрло воздух у него в груди.
— И кто же ты, мил человек? Помимо того, конечно, что дурачок, каких поискать… — поинтересовался участливо Белогор.
— Я Емельян, посол самого князя Святослава! — выпалил тот пафосно, выпятив гневно вперёд свою впалую грудь.
— Да что ты говоришь, — покачал равнодушно головой Белогор, обходя с Мирославом тушу медведя и примериваясь, как бы её половчее снять с рогатины, непостижимым образом до сих пор не переломившейся под такой тяжестью. — Посол, значит. И что же посол делает в дремучем лесу подле двух простых охотников? Давно у нас послы такие глупые стали, что по лесным чащобам в одиночку шляются да орут ещё при этом как умалишённые? Кто их там таких отбирает-то…
— У меня приказ самого князя Святослава! Велено передать в руки лично вашему сыну! — с этими словами, кровно оскорбившись таким явным неуважением к своей значимой (как ему, по крайней мере, казалось самому) персоне, Емельян полез к себе за пазуху, достал мятое письмо, скреплённое княжеской печатью, и недовольно вручил его иронично улыбающемуся Мирославу.
— Свои-то бумаги тоже давай сюда, — Мирослав постарался принять серьёзный вид и протянул требовательно руку к Емельяну. — Сейчас поглядим, что ты за птица такая, посол.
Емельян нехотя выудил из нагрудного кармана и передал Мирославу свою верительную грамоту от государя.
— Тут сказано, что ты всего лишь посыльный, но с важным поручением от князя. Гонец то бишь, — Мирослав бегло пробежался взглядом по грамотке Емельяна, потом снова вопросительно уставился на него. — Или ты считаешь, что посыльный и посол — это одно и то же?
— А разве нет? — Емельян озадаченно закусил губу.
— Понятно всё с тобой. Причём давно уже понятно… — Мирослав вскрыл княжье письмо, предназначавшееся ему лично, быстро просмотрел, после чего прочитал ещё раз, уже не спеша, внимательно. Потом сложил его неторопливо и задумчиво убрал в свою котомку.
— Вот оно, значит, как! Любопытно, что из этого выйдет… — протянул он озадаченно.
— Что случилось? — Белогор вопросительно взглянул на сына.
— Святослав к себе вызывает. Всех троих.
— То есть тебя, Ратибора и… — Белогор изумлённо поднял кустистые брови.
— Угу. И Яромира!..
— Да неужели!
— Ага!
— Во как!
— И не говори!
— Интересно, что из этой затеи получится…
— Самому не терпится узнать!..
— Стойте, стойте, попридержите коней! Сначала мы должны добраться до Ратибора, что окучивает груши где-то на юго-восточном рубеже, в крепости под названием Первая застава, — влез в разговор Мирослава с Белогором Емельян, — а потом уж должны ехать за Яромиром… Что, кстати, с ним? Это всё из-за того случая годовой давности? Так и не пришёл в себя?.. Да, жаль, конечно, что так вышло…
— Мы должны ехать? — глядя на Емельяна, хмуро уточнил Мирослав, сделав ударение на слове «мы».
— Конечно, мы! Я
