Сосни леденца, или практикум по оральным удовольствиям (СИ) - Волкова Светлана "Лана"

— Гарыуя? — он тоже отполз от меня подальше и теперь спрашивал что-то на своем странном гортанном языке.

— Не понимаю! — выдала я на повышенной ноте, после гневного взгляда аборигена.

Послышались шаги, и в магазинчик вошли еще трое точно таких же песчаных людей. Я испуганно икнула и сжала покрепче свое оружие.

— Гарыуя? — они повторили уже хором, глядя как покачивается в моих руках метровый черный дилдо.

— Да не понимаю я! — после этого выкрика они накинулись на меня, затрещала одежда, пуховик разодранный на перья мелко кружил по комнате, пока эти неандертальцы рвали на мне оставшиеся тряпки.

— Живой не дамся! — я пнула ближайшего ко мне песчаника прямо в чувствительно место, тот побледнел и стек на пол.

— Хоть вы аборигены, но физиология у вас человеческая! — я смогла вырваться из прижимающих меня к полу рук. Футболка висела на мне клочьями, не прикрывая грудь, очерченную черным кружевным лифчиком. Песчаники с вожделением уставились на меня, но никаких движений не делали. Я стянула остатки футболки на груди, прекращая бесплатный стриптиз.

Вздох разочарования был слышен даже в конце этой проклятой пустыни. Аборигены снова активизировались, теперь они действовали осторожнее, стараясь не причинить мне боль. Я кусалась, царапалась, кричала и извивалась, но мне все равно связали руки и ноги.

Отошедший от удара первый абориген принес палку, и меня потащили вглубь пустыни, как поросенка на вертеле.

Глава 2 — Гастрономический оргазм

Вас никогда не тащили по песку, связанной и нанизанной на шест? Вот и меня нет, голова все время норовила откинуться назад и зацепить пучком волос еще килограмм другой песка. Красная пыль скрипела на зубах, и от нее подозрительно чесалось все тело. А если я тут пылевого клеща подцеплю?

— Граждане? Джентльмены? Уважаемые мужи? Вашу мать придурки! — терпение у меня закончилось, когда меня словно мешок с этим отвратительным песком скинули на землю.

Откашлявшись, я вывернула шею и разглядела место, куда меня принесли. Желудок сразу сделал «мертвую петлю» подгоняя выпитый чай обратно по пищеводу.

Каменный алтарь на котором я лежала, был покрыт багровыми сгустками и судя по кисловатому запаху, это был не вишневый мармелад.

— Гарыуя! — начал бить себя в грудь первый песочный абориген, остальные кинулись ему помогать, топая ногами в такт. Я ощутила себя словно в бас-бочке местной панк-группы.

Незамысловатый ритм отдавался во всех отбитых местах неприятной болью.

Вдруг незапланированный концерт закончился, и на меня уставились десятки голодных глаз. Вот сейчас мне стало по настоящему страшно. Я лежала, беспомощная, связанная по рукам и ногам, а на меня пялилась толпа аборигеном явно с гастрономической целью.

— Аминь, Маргарита! Ты прожила недолгую жизнь и спасла от голода маленькое население Эфиопии… — в моменты ужаса во мне всегда просыпалось второе «я», награжденное от природы здоровым черным юмором.

Песчаник рванулись ко мне, остатки моей одежды взлетели в воздух, и ничего не произошло. Краснолицые присосались ко всем частям моего тела, но боли не было. Немножко щекотно, а как иначе, когда толпа голодных мужиков щекочет зубами твои ребра? Немножко стыдно, мужики видимо заранее выбирали части тела помясистей и на моих бедрах висела добрая половина аборигенов.

— Знала бы, что жрать будут, кетчупа бы захватила, — вторая «я» взлетела повыше и с удовольствием оглядела картину достойную пера самого Леонардо. Пожирание грешной девы, сомном демонов.

Аборигены нехотя отпускали меня, вытирая губы и демонстративно отплевываясь. Что? Я не такая вкусная, как показалось вначале? В душе меня взяла гордость, недаром мне маменька с детства твердила, что я с гнильцой. Даже аборигены есть расхотели! А потом появилась обида, что я не человек что-ли? Почему других сожрали, а от меня брезгливо отворачиваются? Повернувшись и так и сяк, я осмотрела свою голую тушку. Ничего так, даже и без кетчупа аппетитно!

Разочарованные песчаники отходили от меня в сторону, болтая что-то на своем гортанном языке и не обращая внимания на мои попытки освободиться. Веревка оказалась сплетенной из травяных волокон, и после пары минут трения об каменный угол, с тихим хлопком распалась.

Красные молча смотрели на освободившуюся меня и жалобно стонали, потирая животы.

— Вы кушать хотите? — вот что значит женское сердце, они меня сожрать хотели, а я их жалею. Эх, русская баба! Всех пожалеет и пригреет. Возможно сыграл мой сочувственный тон, или взгляд, но толпа разом кивнула головой и уставилась на меня, как пятое пришествие антихриста.

С камня мне было видно мой павильончик, аборигены не сильно заморачивались с выбором места для столовой, отнесли за угол и сойдет. Погодите! Курица! Две тушки по цене одной!

Я скинула веревки с ног и с радостным воплем помчалась в вагончик, попутно вспоминая, что у меня там валяется пара пачек доширака и купленная на последние деньги баночка маринованных грибов.

— Живем, красненькие! — я нырнула в подсобку и вытащила пакеты. Сгибаясь под тяжестью, я дотащила их до камня.

— Сейчас будет вам жульен по Маргаритовски! — жестами я изобразила кастрюлю, с пятой попытки нам удалось достичь взаимопонимания и два аборигена притащили мне нечто большее похожее на шлем от скафандра, но хорошего такого объема.

Пришлось еще раз сбегать в подсобку и притащить баклажки с водой, костер у них уже имелся. Сложив из остатков камня подставку в центре костра, я установила туда ведро-шлем и залила воду. Аборигены, сгрудившись у меня за спиной, заворожено наблюдали за моими телодвижениями.

Из пакетов были извлечены тушки и торжественно опущены уже в кипяток. Не найдя камня или деревяшки, которую можно было использовать в качестве половника, я сбегала за металлическим дилдо и включив режим вибрации резво размешала варево, скинув неаппетитную пенку прямо на песок.

В шлем полетела лапша и завершающий штрих, баночка грибов. Аромат куриного бульона заставил моих голодающих сглотнуть слюну и приблизиться к шлему.

— Ждать! — я помахала дилдо перед глазами особо голодных, стремящихся зачерпнуть немытой рукой прямо из общего котла.

Меня поняли, аборигены присели на песочек, чинно сложив ладошки на коленях.

— Чудо ведь, а не мужики! — умилилась я, в последний раз перемешивая наваристый супчик. В пакете завалялась пачка майонеза, которую я щедро выдавила в котел, суп побелел и приобрел более густую консистенцию.

— Не сливки конечно, но и так сойдет! Тарелки есть? — я долго пыталась изобразить нужное, но песчаные пожимали плечами, своим видом показывая, что об этом достижении цивилизации они еще не знают.

Пришлось снова идти в подсобку и вытаскивать свои запасы посуды. Две миски и одна кружка. Не густо, но на безрыбье и сам аборигеном станешь!

Разорвав тушки на части, я посчитала голодных по головам и удивилась. Вроде с начала их было меньше? Первую порцию я налила тому самому красненькому, со следом кружки на лбу. Он осторожно принял тарелку в руки, принюхался и осторожно отхлебнул.

По его лицу проскочило множество эмоций от удивления, до откровенного восторга. Он в одни присест умял тарелку супа, обглодал куриную ножку и неожиданно сыто икнул.

Глаза затянулись мутной пленой, он осел на песок и довольно заурчал.

Остальные, увидев такую реакцию, чуть не опрокинули меня в костер, настолько всем не терпелось попробовать мою стряпню.

— Не толпимся товарищи, по порции в одни руки! Куда лапищи тянешь, в очередь! — я огрела импровизированным дилдо-половником особо страждущего и продолжила раздачу еды.

— Видела бы тебя, мамочка! — хихикнула вторая «я», наблюдая, как я голиком разливаю суп по плошкам, а вокруг меня пополняется количество сытых и добродушных аборигенов.

Когда ложка заскребла по дну котелка, вокруг меня не осталось ненакормленных. Я устало провела ладонью по лбу, стирая пот и размазывая красную пыль.