Сам в себе режиссёр - Алексей Олегович Безруких
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Эй, парень! – крикнул Егор. – Постой! Не спеши на тот свет! Всё наладится!
Парень растерянно взглянул на неравнодушного водителя. Егор чувствуя, что обязан спасти заблудшую жизнь стал перед ним распинаться, как только мог.
– Что бы у тебя не приключилось, оно того не стоит! – продолжал Егор. – Поверь мне!
Парень продолжал растерянно смотреть на нежданного героя. Водители, наблюдая за событием, объезжали брошенную на дороге Ладу. К переходу приблизился Рафик.
– Ты глянь! – заинтриговавшись этим событием обратилась корреспондент к своему водителю. – Давай на край съезжай! Быстрей! Это же подарок судьбы!
Рафик припарковался на обочине. Из него выскочили ведущая с видеооператором.
– Мы сейчас находимся на пригородной трассе! – начала вещать корреспондент. – Здесь неизвестный молодой мужчина на пешеходном переходе решил свести счёты со своей жизнью! А рядом с ним, похоже, находится водитель брошенной на дороге вот этой вот иномарки! Кажется, он пытается его остановить. Удастся ли ему это сделать? Похоже, сейчас самое время начать молиться!
Егор уже приблизился к несчастному парню продолжая занимать его разговором. Ведущая начала присматривать место поудобнее для репортажа.
– Так, давай сюда! – обратилась она к видеооператору, указывая в сторону.
В стороне их заснял на камеру некто и скрылся за деревьями.
– Эй, а там ещё кто?! – заметив за деревьями людей с камерами, она направилась к ним.
Те в свою очередь не отрывая глаз следили за происходящим событием на пешеходном переходе.
– Давайте мне его лицо крупным планом! – нервно требовал главный с видеооператора, сжимая в руках листы бумаги. – Мне нужно его лицо! Его мимика!
– Первого или второго? – уточнил видеооператор.
– И того и другого! – ответил он поправляя наушник. – Вас же троя! И что там со звуком! Я его не слышу!
Тут к ним подошла корреспондент.
– Эй, народ! – обратилась она к съёмочной группе. – Вы с какого канала? И как давно вы уже здесь?!
– Уйди от сюда! – полушёпотом крикнул ей главный махнув ей рукой. – Нас здесь нет!
Корреспондент удивлённо поморгала и вернулась обратно.
– Шедевр! – восхищался главный блестящей картиной. – Репортёра тоже снимайте!
Видеооператор перевёл камеру на Рафик у которого корреспондент продолжала делать свой сюжет.
– У меня нет слов! – не отрывая глаз с людей на переходе главный начал рвать листы в клочья.
– Эй! – возразила ему помощница. – Я работала с этим полночи!
– Переписываем эту часть сценария по сложившейся ситуации! – продолжал он рвать бумагу. – Это просто огонь!
Утро следующего дня. Киностудия. Режиссер знакомит Егора с его новым рабочим местом.
– Егор, – обратился к нему режиссер. – У тебя талантище играть роли. И какая только сила, где тебя носила?
Егор проходя мимо работников студии молча кивал им в ответ. Один из работников протянул конверт режиссеру.
– Это твоя зарплата за сцену на мосту, – сказал режиссер, передав Егору конверт.
Егор принял конверт и, заглянув в него, убрал в карман.
– У меня один человечек приболел, а мне срочно нужно закончить несколько висячих проектов, – мельком оглядывая Егора режиссер стал вводить его в курс дела. – Отснимешься за него в нескольких сценах и хорошо заработаешь. Справишься быстро, получишь двойную оплату, ну а нет то по минималке.
Они вошли в кабинет режиссера, он сел в кресло за рабочий стол и положил на него документ и ручку.
– Ознакомишься? – спросил Егора режиссер.
Егор взял со стола документ и, просмотрев его, сомнительно взглянул на режиссера.
– Кстати у нас Джеки Чан собирается сценку снять, а актёров моих привлечёт, – сказал режиссер, бегая глазами по кабинету. – Я слышал, ты уважаешь его. Может даже, снимешься в его проекте.
У Егора приподнялись брови.
– Только без лица, Сандуй, – поставил Егор ему условие.
– Оно мне не нужно, – довольно ответил режиссер. – Анонимность сто процентов. Загримируем так, что мама не узнает.
Егор положил документ на стол и подписался.
Киностудия. Зал съёмок. Сцена в доме.
– Мотор! – объявил режиссер. – Поехали!
Егор с дубинкой прокрадывается по тёмному дому и, открыв дверь в тёмную комнату, включает свет.
– Стоп! – закричал режиссер. – Зачем ты свет включил?!
– А как я увижу, что в комнате? – спросил Егор.
– Ты как сценарий читал? – спросил его режиссер. – Ты идёшь в темноте не зная из какого угла кто накинется. Темнота и полная не ясность нагоняет на зрителей страх, а ты его рассеял, включив свет! Не надо включать свет. Иди на ощупь!
Егор переглянулся с работниками и тяжело вздохнул.
Сцена на улице. Егор бежит по тёмной дороге, а сзади пронзая туман яркими фарами догоняет старый самосвал. Егор оглянувшись сворачивает на обочину в лес.
– Стоп! – закричал режиссер. – Зачем ты свернул?!
– Да чтоб меня не задавили, – ответил Егор.
– Он должен тебя задавить! – пояснил ему режиссёр. – Он маньяк! А ты в панике. И бежишь не по правой и не по левой стороне дороги, а строго посередине!
Сцена в храме. Егор заходит в исповедальную кабинку.
– Святой отец я согрешил, – сказал Егор и перекрестился.
– Стоп-стоп! – схватив себя за голову, режиссер закатил глаза. – Креститься надо слева на право, а не справа налево! Это грубейшее нарушение! В сценарии чёрным по белому написано как рукой надо водить!
Психанув режиссёр удалился.
– А почему мы не в православном храме, Наван? – спросил Егор актёра играющего священника. – Мы же типа в России, а там везде православные храмы. Я католических вообще нигде не видел. Хотя где-то они есть.
– Пойми, – стал объяснять Наван. – Сандуй проамериканский тип. У него всё должно быть в их стиле. Здания, транспорт, люди, разговоры повадки, ну всё как в американском фильме. Всё вплоть до безумия. Просто запомни, ты в американском фильме…
Мимо проходит другой актёр.
– Эй, Базар, – обратился к нему Наван. – Почему нам тогда нельзя было разбить окно и сбежать из бункера от убийцы?
– Потому что мы в американском фильме… – сказали они в один голос.
– Знал бы раньше, – мотнул Егор головой. – Отказался бы…
– Прощаю тебе твои грехи сын мой, – зевнул актёр. – Пойду, что ли чаю хлебну.
Кафе. Егор с работниками студии, получив заказ, принимаются обедать.
– Концовка фильма полный кукареку, – стал делиться мыслями Егор. – Несчастного мальчика в детстве обидела девочка, и он спустя годы начинает мстить всем её друзьям, её родным, знакомым и даже посторонним, которые вообще не приделах. А взрослая девочка его типа убивает и карамба. Ну в чём тут мораль?..
– Ты походу вообще западное кино не смотришь? – спросил его один из коллег. – Это у них самый распространённый штамп
