Ничего личного - Ольга Громыко

Купец трясущимися руками отсчитал в протянутую ладошку пять золотых кругляков.

— И когда вы… сделаете?

— Думаю, к утру управлюсь. — Менестрель небрежно кинула аванс к остальным монетам.

— Так быстро?! — У Багуры гаденько засосало под ложечкой.

— А чего тянуть-то? Или вы хотели приурочить его смерть к чему-то памятному? Например, своему дню рождения? — заботливо осведомилась полуэльфка.

— Нет-нет! — испуганно замахал руками бородач.

На гхыр такие подарочки! Наоборот, забыть бы поскорее.

— Тогда до завтра. — Девушка прихотливо смешала монеты, наслаждаясь не то видом разноцветной чешуи на покрывале, не то ее звоном.

В Багуриной голове грянул беззвучный гром, глумливо захихикали мракобесы.

Сделка состоялась.

Купец сам не помнил, как впотьмах спустился по лестнице, бормоча на ходу, словно продолжая кого-то в чем-то убеждать. На душе, однако, становилось все гаже. До сих пор Багура даже куренку шею свернуть не мог, а чтоб на человека замахнуться! Третью ночь не спал, на полпуда похудел. А для этой мерзавки — будто еще одну песенку спеть! Вот так живешь-живешь, баб любишь, детей растишь, думаешь, как бы деньги ловчее в рост пустить, дом в три этажа строишь, за каждую досочку с подрядчиком собачишься и даже не догадываешься, что завтра тебе уже ничего не понадобится…

Багуре до свербежа в пятках захотелось кинуться назад и отменить заказ. Он даже повернулся к дому, но огонь горел только в чердачном окошке, а повторно объясняться с разбуженной хозяйкой купец не отважился. Тихонько поскулил, как побитый пес, и поплелся назад в корчму: все равно не уснуть.

Убедившись, что заказчик больше не маячит под окнами, Вирра со шкодливой ухмылкой задернула занавеску. Вернулась к постели и безошибочно склевала щепотью пять купеческих кладней. Задумчиво встряхнула в горсти, словно взвешивая. Золото успело остыть, обсохнуть после потной ладони — но это уже не имело значения. Собаке ведь тоже не нужны отпечатки в грязи, чтобы уверенно бежать по следу.

Лайне[1] взяла заказ. Взяла залог.

Натянувшуюся между ними нить теперь могла оборвать только смерть.

— Он вышел из храма на Бабьих Горках. — Вирра любила проговаривать накатившие образы, так они лучше запоминались. А то бывало уже: нащупала цель, прошла сотню шагов, споткнулась, хоп — и знание упорхнуло. Приходится заново ловить, время терять.

Бабьи Горки, значит. Идет вдоль канала — получается, на запад, — не торопится. Если поспешить, можно перехватить у моста.

Светловолосый вихрь бесшумно заметался по комнате, постепенно перекрашиваясь в черный цвет: рубашка, штаны, сапоги, повязка на голову… Дымок от задутой свечи не успел расплыться, а комната уже опустела.

Монеты остались валяться на кровати. Дураков, вздумавших на них покуситься, в городе не было.

Уже не было.

Вузя Хваток любил исповедоваться по вечерам, когда в храме оставались только дайн да купец. Во-первых, никто не торопит, не отвлекает и не подслушивает. Во-вторых, потом можно достать согревшуюся за пазухой бутыль красного арлисского и просто посплетничать. Тайна исповеди само собой, но в храм стекалась прорва слухов и новостей, полезных для умного человека.

Сегодня, например, бабы жаловались, что пшеница в этом году не уродилась, закрома едва до половины засыпали. Значит, спрос на нее поднимется не к концу зимы, как обычно, а уже к середине. Надо быстренько заслать помощника в Винессу, у них там вроде бы чудо-урожай. Отдадут по дешевке, лишь бы сбагрить. Это потом, когда другие купцы к ним ринутся, спохватятся и цену заломят. Возьму, допустим, пять возов по двадцать мешков, каждый — по шесть серебрушек… Ну, не дороже семи с полтиной. А здесь…

Купец, забывшись, чуть не промахнулся мимо мостика, но чья-то крепкая тонкая рука вовремя поймала его за воротник и направила в нужную сторону.

— Здравствуйте, — радушно сказала спасительница, не спеша разжимать пальцы. — Простите, пожалуйста, это вы господин Хваток?

Вузя приосанился. С тощим, усатым, невзрачным мужичком почтительно здоровались многие горожане, но чтобы уже менестрели на улицах узнавали?! Сам купец сразу вспомнил светловолосую красавицу, бренькавшую на лютне по корчмам и площадям. Даже, помнится, один раз монетку бросил. Медную, но ведь для лицедея главное — признание!

— Он самый, — снисходительно подтвердил Вузя… и тут же ощутил, как в его живот упирается кое-что поострее лютни.

В хрупких девичьих руках здоровенный орочий тесак смотрелся до того нелепо, что купец оцепенел вначале от неожиданности, а потом уж от страха.

— Вы только не кричите, пожалуйста, — вежливо попросила девушка. — А то люди кругом спят. Да и я расстраиваюсь. Немножко.

— Караул! — шепотом прохрипел Вузя, боясь рассердить злодейку, но в то же время не желая оставлять это возмутительное деяние совсем уж без ответа. — Убивают!

— В общем, да, — подтвердила менестрель-убийца и смущенно добавила: — Вы не подумайте, ничего личного! Мне господин Кривосельский двадцать кладней за вас пообещал.

По сравнению с бесценной Вузиной жизнью сумма показалась купцу до того ничтожной, что вместо предсмертного вопля из его горла вырвался истерический смех:

— Всего-то?! Да мне за этого гада и пятидесяти не жалко!

— Интересная идея, — задумчиво сказала девушка. Тесак сгинул, как тень под набежавшей тучкой. — Обсудим?

— Говорю же, Багура тот еще пацук! — Вузя давно расстегнул кафтан, по пуговице на каждую чарку можжевеловки. Жена с детьми спали наверху, слуг он прогнал, сам достав бутыль из стенного тайника. — Мы со старостой по рукам ударили, я через неделю обоз пригнал — а в погребах-то пусто! Селяне руками виновато разводят: мол, извиняй, мил-человек, другой купец перехватил! «А вы ему говорили, что я уже задаток дал?» — «Говорили, да он больше предложил».

Вирра внимательно слушала, крутя в пальцах нетронутую чарку и изредка сочувственно кивая.

— Завидует он мне, гад, ей-ей, и всю жизнь завидовал! И жена у меня красивее, и сыновья как на подбор, а у него одна дочка, и та косая! Торговать вообще ни гхыра не умеет, скупает что попало и еще б’ольшим дуракам втюхивает. А на днях знаете, что учудил? Набил тюки ветошью, застраховал, будто арлисский шелк, и той же ночью спалил склад к Коврюжьей матери! — взахлеб живописал Вузя.

— Уверены?

— А то! Сторожа говорят, он всю ночь там ошивался: то из-за угла выглянет, то мимо забора будто случайно пройдет. Выжидал, мерзавец, покуда шанс подвернется! Даже верную кобылу не пожалел. Я ее, старушку, еще по селу помню: рыжая, ласковая такая…

— Да, лошадку жалко, — со вздохом согласилась девушка. — Хорошо. Давайте аванс.

Разбудил Багуру деликатный стук по столу, на котором купец спал, успев в блин отлежать ухо. Вино в корчме было, мягко говоря, не из винограда. Гадкий вкус во рту подтверждал это подозрение. Глаза пришлось разлеплять пальцами, а потом мучительно фокусировать на длинном черном пятне.

— Может, пивка? — сочувственно спросило оно.

Мелодичный девичий голосок протрезвил бедолагу куда быстрее и надежнее.

— Все?! — обреченно шевельнул он пересохшими губами.

— Не совсем, — смущенно призналась девушка. — Видите ли, произошла небольшая накладка…

— Накладка?! — Купец с кряхтеньем выпрямился. Если эта дура только ранила Вузю, а он успел ее рассмотреть… Прощелыга-корчмарь вроде мимо глядит, но когда стража расспрашивать начнет…

— Нет-нет, что вы, — поспешила успокоить полуэльфка. — Я же профессионал. От меня еще никто не уходил.

— Тогда в чем проблема? — перевел дух Багура.

— Он меня перекупил.

— Чего?!

— Да, мы сошлись на ста кладнях. По-моему, вполне достойная сумма, правда? Вначале он предлагал пятьдесят, но вы уже в каком-то роде мой знакомый, и взять меньше сотни мне совесть не позволила. Правда, ваш конкурент выдвинул дополнительное условие…

— Какое?!

— Вы должны умереть в муках. — Девушка с готовностью предъявила Багуре жуткого вида нож с зазубренным, ржавым лезвием. — Ничего личного, сами понимаете… но работа есть работа.

Корчмарь, так жарко проклинаемый минуту назад, стал для Багуры самым дорогим человеком на свете. Но за стойкой уже никого не было.

Девушка тоже огляделась. Утренняя заря, по-осеннему туманная и серая, сделала из пустой корчмы настоящий склеп: столы в пятнах, пол в костях, балки обросли космами паутины.

— Если вам тут не нравится, можем пойти куда-нибудь в подворотню, — услужливо предложила полуэльфка.

— Н-н-не надо, — пролепетал купец, пытаясь отползти назад вместе со стулом.

— Тогда приступим? — обрадовалась девушка, поудобнее перехватывая нож.