Вынужденная оборона - Станислас-Андре Стиман

Наконец он встал, неуверенным шагом отошел от телефона. В нем разыгрывалось последнее сражение, но он заранее знал его исход. Его воображение уже сыграло над ним много злых проделок, и он привык с ним считаться. «Все это несерьезно, — подумал он, — но лучше пойти туда и самому посмотреть. К тому же, так будет чем занять вечер…»

Едва он уверился в этом компромиссе между инстинктом и разумом, его охватило огромное спокойствие. Сердце продолжало биться в ненормальном ритме, но он от этого больше не страдал. Мучавшее его миг тому назад сомнение превратилось в почти приятное ощущение нетерпения. Еще чуть-чуть, и он бы стал смеяться сам над собой. Однако этот запоздалый скептицизм был не в состоянии его удержать.

Ванда продолжала ходить взад-вперед перед ним с негодующим видом. Он налил молока в блюдечко, натянул пальто и, спускаясь по лестнице, испытал ощущение, что что-то забыл…

Эмилия, его старый «форд», стояла в маленьком отдельном гараже в конце улицы. Когда он выезжал, кровь прилила ему к лицу. За туманной завесой Бэль снимала шляпу и швыряла ее в кресло. Бэль безудержно хохотала в объятиях Вейля…

Дождь кончился и ветер почти совсем стих. Ноэль инстинктивно поехал по укромным пригородным улочкам, уже в 8 часов погружающимся в сон. Но образ Бэль в объятиях Вейля преследовал его.

«А если его убить?» — внезапно подумал он.

Он улыбнулся иронической улыбкой человека, столкнувшегося со смешной возможностью, но ответ, однако, возник в его сознании довольно четко.

Он заключался в четырех словах:

«Мне надо найти алиби!»

Глава 2

В свои пятьдесят с лишком лет Иуда Вейль не имел иной цели в жизни, кроме приумножения различных коллекций картин, мебели и произведений искусства, а также тайного обожания самого себя со стороны неосторожных молодых женщин. Жил он на окраине Булонского леса в большом, скрытом за буками, особняке в стиле рококо.

В момент, когда Ноэль Мартэн решил, что ему требуется алиби, он мог бы доехать до авеню Семирамиды за пять минут. Но странная вещь, инстинкт, вот уже полчаса толкавший его вперед, заставил его затормозить на одной из аллей Булонского леса. Там, полуприкрыв глаза, с сигаретой во рту, он погрузился в раздумья…

Составить себе алиби (то есть, в случае Ноэля, удостоверить нахождение в одном месте в час, когда находишься совсем в другом) — дело нелегкое. Эта задача могла бы показаться неразрешимой, если бы, подчас, не было возможным подтасовать очевидную действительность.

Поскольку время очень подгоняло, Ноэль за десять минут построил самые невероятные, самые сумасшедшие планы. Поначалу соблазнительные, при рассмотрении они быстро рушились. Некоторые потребовали бы долгой подготовки. Светящиеся стрелки часов на приборной доске неумолимо продолжали свой путь.

Может, в этот конкретный момент, Бэль не снимала шляпу, а причесывалась перед зеркалом, куталась в меха? Может, она крадучись, выходила из старого дома с увитыми плющом стенами? Может, было уже слишком поздно, чтобы ее застать?..

Это опасение возбуждало и прямо-таки переворачивало Ноэля, и тогда у него на лбу обильно выступал пот. Но он сжимал зубы, заставляя себя не двигаться с места, сидеть неподвижно, согласовывать свои мысли. Наконец, в 21.20 он нашел решение. Без сомнения банальное, но если пытаешься слишком многое доказать, легко запутаться и попасться.

Он тронулся с места и выжал газ до отказа. Добравшись до места назначения, он убедился, что ни одного полицейского нет и в помине, припарковался так, чтобы машина непременно мешала движению, и вытащил ключ, чтобы машину могли передвинуть только толкая. В ста метрах от этого места огни кинотеатра освещали тротуар красным и фиолетовым светом. Ноэль, уже побывавший в нем позавчера вечером, купил билет. После того, как билетерша проводила его на место, он вышел из зала через боковую дверь.

Мимо проходил автобус. Он остановился: грузовик для перевозки мебели перегораживал дорогу. Ноэль догнал автобус, вспрыгнул на площадку. Покупая билет, взглянул на часы. 21.40. Объезд, который он только что совершил, занял лишь двадцать минут. Однако если к этому добавить время, затраченное на размышления в Булонском лесу и то, что потребуется автобус, чтобы доехать до авеню Семирамиды, то минут сорок пять спокойно наберется. Сорок пять минут, затраченных на ненужные сложности, в то время как, если бы он прямо побежал к Вейлю, может быть было бы возможно предотвратить непоправимое?

Но Ноэль покачал головой. Лучше ничего не оставлять на авось. В пылу ссоры вовсе нетрудно нанести смертельный удар. Что бы теперь ни произошло, в его колоде имеются все козыри.

Несмотря на эту уверенность, он весь кипел от нетерпения. Автобус почти не двигался, на каждом перекрестке натыкался на светофор.

«Если застану ее у него — убью обоих!»

Игра продолжалась. Ноэль, в одиночестве стоявший на площадке, попытался войти в образ убийцы. Это ему тем более удалось, что в глубине души он продолжал не верить, прекрасно понимая, что без оружия убить невозможно.

Наконец-то Булонский лес! Ноэль спрыгнул до остановки и побежал. Но закололо в боку и быстро пришлось перейти на более нормальный шаг. Одновременно он корил себя: «Прийти в такое состояние из-за какого-то жалкого письмишка и двух звонков!» Тем не менее, он продолжал пробираться вдоль стен, натянув шляпу на глаза.

На углу улицы он прошел мимо полицейского в клеенчатом плаще, который даже не взглянул на него. Дома попадались все реже и таились в глубине тёмных садов. Дойдя до дома 42, Ноэль вышел на середину улицы, как если бы шум его шагов мог быть услышан из-за буков в самом «музее Вейля».

Ворота в сад были открыты. За листвой — ни малейшего огонька.

Прислонившись к стволу дерева, Ноэль испытал нечто вроде досады, смутного разочарования кулачного бойца, который долго готовился к бою, а теперь вот противник сдрейфил и увернулся. Игра слишком быстро кончилась, сомнение вновь начало его захлестывать… Ведь, все-таки, если даже Бэль не была у Вейля сегодня, из этого нельзя сделать вывод, что она не бывала у него никогда!

То, что с улицы не было видно никакого света, тоже ничего не доказывало!.. Ноэль вошел в ворота, проскользнул под ветвями, с которых время от времени падали тяжелые дождевые капли. Однако он вскоре остановился, обескураженный глубоким, почти нереальным, царящим в саду покоем.

Вокруг вздымались статуи фавнов и нимф. Сам дом походил на забытую декорацию, на что-то вроде очень старинного дворца, все обитатели которого покинули его. Ни малейшего шума. Только от мокрой земли исходил цепкий и горький запах перегноя.

Ноэль снова стал осторожно двигаться вперед, как если бы каждый шаг вдавливал его в прошлое, приближал к минувшей эпохе. «Чтобы ни готовило мне будущее, — подумал он, — всегда найдется среди воспоминаний место этому мертвому саду». И тут…

И тут в этой, казалось, бы незыблемой, обстановке что-то шевельнулось. Хрупкая женская фигура завернула за угол дома.

— Бэль!

Некоторые судьбы свершаются менее чем за секунду. Ах, если бы только Ноэль не закричал! Но он крикнул: «Бэль!» и бросился вперед.

Хрупкая фигура сначала обернулась, а затем исчезла за домом.

— Бель! Бэль!

Ноэль ускорил свой бег. Низкие ветви хлестали его по лицу. Взгляд его был неподвижно устремлен на угол стены, скрывавший от него беглянку. Несколько раз он чуть не упал. Глубокий дикий сад мало подходил для преследования. Наконец Ноэль вспомнил, что, кажется, есть второй выход.

Когда дом остался за его спиной, он понял всю тщетность своих усилий. Лужайка простиралась по плавному склону до изгороди, в которой были проделаны низкие ворота. Бэль успела бы уж десять раз убежать.

Однако он добежал до барьера, одним махом перепрыгнул его. Увы! Насколько охватывал взгляд, плохо освещенная улица была пустынна.

Эта пустая улица и сознание того, что его оставили в дураках, довели его до бешенства. Он направился к особняку. Все образы, преследовавшие его пока он сидел за рулем машины, вперемешку ожили в сознании. Бэль! Чего бы он только ни дал, чтобы она оказалась в его власти, чтобы он смог, словно лампу, затушить ее смех…

Ничто больше не могло его удивить теперь, когда Бэль… Он продвигался наощупь, ведомый приглушенной музыкой. Он знал, что Вейль занимает весь первый этаж. Внезапно его окутал запах духов. Он узнал их: «Каштановый цвет» от Рама!

Он стоял на пороге комнаты, заставленной мебелью и безделушками. На журнальном столике стояли тарелки и бокалы. В глубине диван. А на диване…

На диване — Вейль, в пурпурном халате, в мятой белой сорочке, раздавленный счастливой усталостью.

Остальное произошло менее, чем за пять секунд. На полу, возле китайского гонга, валялась колотушка. Ноэль схватил ее, крепко зажал в руке, наклонился и ударил.