Обычное дело - Дикий Носок
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
***
Иринины поджилки тряслись не меньше, чем рука стоматолога.
Ее нелюбовь ко всем врачам вообще перерастала в отвращение по отношению к гинекологам и откровенный страх по отношению к стоматологам. Хотя, чего, казалось бы, бояться? Укольчик обезболивающего избавлял от всех неприятных ощущений, за исключением самого себя.
Однако сегодня происходило нечто странное. Уже трижды молодой и чрезвычайно серьезный врач, добиравший солидности дорогими очками в тонкой оправе, пытался начать лечение, но каждый раз приступ кашля заставлял его отступить. Вежливо извинившись, как и положено врачу дорогой частной стоматологической клиники, он промокнул испарину со лба носовым платком и вышел из кабинета, снимая на ходу маску. Следом за ним бесшумно ускользнула медицинская сестра.
Следующие пятнадцать минут, сидя в стоматологическом кресле, Ирина размышляла о сугубо бытовых вещах, как-то: что бы такое приготовить на ужин, что для этого нужно купить и как отделаться от этой скукотищи побыстрее, чтобы спокойно почитать новый роман Алексея Иванова. Ирина принадлежала к вымирающей породе людей, которые читали книги всегда и везде: в общественном транспорте, в очереди к врачу, на скучной лекции в институте или укачивая ребенка. Глаза всегда искали, чтобы почитать и, за неимением лучшего, прочитанными оказывались даже этикетки от шампуня или правила пользования лифтами.
Через некоторое время пришло осознание того, что ожидание слишком затянулось. Ирина внезапно поняла, что из обычно тихого коридора респектабельной клиники с мягкими диванчиками и затейливыми светильниками доносятся звуки какой-то суеты: стук дверей, многочисленные быстрые шаги и даже чьи-то всхлипывания.
«Так, кого-то залечили», – мелькнула нехорошая мысль и мгновенно исчез настрой вылечить зуб сегодня. Какая жалость, ведь три недели с духом собиралась, прежде чем записаться на прием. Неловко выбравшись из кресла, Ирина вышла в коридор и пошла к стойке регистратуры. По пути до ее слуха доносились обрывки фраз: «Как … не может быть… такой молодой». «О, Господи, неужели у них пациент в кресле умер?» – подумала Ирина и тут же отмела эту мысль: «Не может быть, кому-то просто плохо стало». На лицах трех молодых женщин, оказавшихся за стойкой регистратуры, застыло выражение недоумения и растерянности.
«Извините, я была на приеме у доктора Романова …» – начала было Ирина, но при упоминании фамилии доктора медики дружно охнули и прикрыли рты ладошками с наманикюренными ноготками. В течении минуты все четверо молча обменивались взглядами. Потом профессиональная выучка взяла вверх, и одна из девушек вежливо сообщила, что доктор Романов плохо себя почувствовал и не сможет ее сегодня принять. А также предложила записаться к другому специалисту. Это предложение Ирина так же вежливо, но твердо отклонила, решив, что в эту клинику она больше ни ногой. Особенно жаль было «боевого» настроя на лечение, когда еще с духом соберешься. Как всякий нормальный русский человек, Ирина долго запрягала, а потом старалась переделать кучу дел за один день стахановскими темпами.
Выскочив из здания клиники, Ирина только шагов через двадцать обнаружила на своих ногах бахилы. Чертыхнувшись, сдернула их и, выбросив из головы неудачный поход к стоматологу, отправилась на ближайший рынок. Обойдя надсадно кашлявшую бабку с такой же немолодой собачкой на поводке, она оказалась среди прилавков. Здесь царило непривычное запустение. Едва ли не половина павильонов и лавочек были закрыты, несмотря на субботнее утро, самое что ни на есть торговое время. Хамоватые обычно торговки вели себя непривычно тихо и напоминали сонных, осенних мух. Посетителей тоже было немного. И даже Ирина, обычно не очень наблюдательная и погруженная в свои мысли, если вокруг не было ничего интересного, заметила, как много людей вокруг выглядело больными. Направляясь домой, она уже внимательно посматривала по сторонам и с все возрастающим удивлением и даже беспокойством замечала сколько людей вокруг покашливало с разной степенью интенсивности. Дело было в том, что ее младший сын Антошка, походив в школу лишь первую неделю после начала учебного года, уже четыре дня сидел дома, болея. Небольшая температура и кашель не внушали опасений и не мешали сыну жить, однако позволяли ему совершенно легально «закалывать» школьные занятия. Дополнительные каникулы вызывали у мальчишки неприкрытую радость, как и у любого двенадцатилетнего пацана на его месте.
Ирина не беспокоилась. До сегодняшнего дня.
Быстренько добежав до дома и с порога велев сыну померить температуру, Ирина выдохнула лишь тогда, когда увидела на градуснике «несерьезные» 37.0. Лекарства давать было еще рано, поэтому она сунула в рот любимому теленку леденец от кашля и, немного успокоившись, принялась разбирать пакеты с покупками. Следующие пару часов Ирина посвятила давно надоевшему занятию изготовления еды на семью из четырех человек. Время поиска новых интересных рецептов и кулинарных экспериментов уже давно кануло в прошлое, и ежедневная обязаловка не доставляла удовольствия. Чаще всего она готовила что-нибудь, не требующее постоянного стояния у плиты: тушила или запекала в духовке, выкраивая тем самым полчасика на чтение новой книжки или «Аргументов и фактов». Слушая краем уха новости, разбавляя молоком готовую смесь для кекса и одновременно стараясь не наступить на крутящегося под ногами кота, Ирина уже почти и не думала обо всем, что произошло утром. К слову, информационного вакуума она не терпела. Ирине было любопытно все, что происходит в мире: удачный запуск космического корабля в России, нашествие медуз в Таиланде, извержение вулкана в Мексике, очередная беременность жены английского принца (почему-то не принцессы, а герцогини). К сожалению, в телевизионных новостях действительно интересных новостей было очень мало, на центральных каналах правил бал официоз, на кабельных – «желтые» сплетни о звездах и звездульках разного калибра. Информационный голод приходилось утолять в интернете.
Из душевного равновесия ее вывел случайно брошенный в окно взгляд. На детской площадке рядом с лавочкой лицом вниз лежал человек. Ирина немедленно опознала зловредную бабку со второго этажа по ее вечному коричневому плащу и древней, лохматой собачонке, крутившейся рядом с ближайшей мусорной урной. Бабка, в силу природной склочности характера, всегда по любому поводу и без оного придиравшаяся к детям во дворе, лежала лицом вниз, откинув одну руку в сторону и уткнувшись лицом в траву. Подавшись всем телом к окну Ирина в замешательстве смотрела на бабку. «Почему к ней никто не подходит? Почему во дворе никого нет? Где все
