Дом бескрайних песков - Оливия Вильденштейн

— Отец моей дочери живёт в Люсе?

— Да.

Я почти прошу её назвать его имя или описать внешность, как вдруг в морозной дымке, точно мираж, материализуется корабль, заполненный люсинскими солдатами в белых униформах.

— Кто вы и куда вы плывете? — кричит один из них и щурится, глядя на нас сквозь снег.

Я бледнею, после чего разворачиваюсь и проверяю, на месте ли магический знак, который я нарисовала на лодке, чтобы сделать её невидимой. Знак наполовину смыло снегом! Я лихорадочно ищу медальон из спиральной ракушки, который висит у меня на шее под тяжёлыми складками плаща, и надрезаю палец острым кончиком спирали.

— Я повторяю, кто вы и куда плывете? — кричит один из солдат.

Его фигура приобретает более чёткие очертания, а чёрные волосы, собранные в хвост, начинают развеваться, как флаг на ветру, когда он подходит ближе.

Я высовываю руку и соединяю разорванные линии знака своей волшебной шаббианской кровью.

Взгляд янтарных глаз мужчины останавливается на мне, и моё сердце замирает.

Мы попались.

ГЛАВА 2

— Кто вы и куда плывете?

Ещё один мужчина встаёт на нос судна, которое плывёт прямо на нас, несмотря на попытки Агриппины увести нас в сторону, не поднимая волн.

Оба мужчины щурятся и пытаются разглядеть нас сквозь падающий снег и дымку, которая поднимается от тёмно-синего моря.

— Я же говорил тебе, что тот последний стакан в «Кубышке» был лишним, Сильвиус. Это домашнее вино. Кто знает, из чего Амарисы его делают?

Сильвиус продолжает вглядываться в темноту своими янтарными глазами. Его зрение, вероятно, такое же острое, как его подбородок и кончики ушей.

Когда дымка и снег скрывают нас, точно занавес, Абракс снимает руку со своего стального меча и бормочет:

— Почти попались.

Я прижимаю указательный палец к губам, потому что хотя мы и скрыты от взглядов, наши голоса всё ещё могут быть слышны.

Остаток пути до бухты Исолакуори мы плывём в тишине.

Я поднимаю руку к медальону, как вдруг у Бронвен вырывается хрип, как будто её ранили. Я осматриваюсь в поисках меча или стрелы, которая бы торчала из её тёмного шерстяного плаща, но не замечаю, чтобы где-то сверкала сталь.

— Что такое?

— Агриппина и Абракс, вам надо возвращаться в мой коттедж и оставаться там, пока они не придут за вами.

«Они?» — произносит Агриппина одними губами, а Абракс качает головой.

— Я не оставлю Дайю. Я поклялся…

— К чёрту твою клятву, мальчик. Если ты поедешь с нами, Дайю поймают, и всё, чем мы рискнули с Агриппиной, пойдёт прахом.

Её глаза блестят под капюшоном точно отполированная кость.

— Хорошо, — говорю я спокойно, хотя мои нервы напряжены до предела. — Хорошо.

Тёмно-русые брови Абракса нависают над глазами, а его лицо становится таким же тёмным, как его чёрный плащ.

— Дайя, нет.

— Я не хочу потерпеть неудачу.

— А я не хочу, чтобы ты умерла.

— Я не умру.

Это пустое обещание, так как меня не будут брать в заложницы. Одному только Котлу известно, что могут сделать фейри с шаббианнской ведьмой и как они меня используют.

— Я приказываю вам сделать то, что сказала Бронвен.

Я пытаюсь улыбнуться, но напряжение стирает улыбку с моего лица.

— Дайте мне ваши ладони.

Сначала я беру руку Агриппины и своей кровью рисую на её бледной коже знак невидимости, после чего рисую точно такой же знак на смуглой руке Бронвен. Абракс не торопится протянуть мне свою руку, но, в конце концов, приподнимает её.

Сжав его пальцы над кровавым символом, я произношу:

— Будьте осторожны.

Его лицо, губы и глаза становятся каменными.

Перед тем, как забраться на золотой понтон вместе с Бронвен, я рисую знак на своей коже.

Я задерживаю дыхание, когда по мне проходятся глаза солдата. Неужели, я неправильно нарисовала знак? Я уже готова прыгнуть обратно в лодку, но я её больше не вижу. Я сжимаю руку Бронвен, как вдруг взгляд солдата перемещается с меня на огромный корабль, который мы встретили в море, и на котором плывёт черноволосый солдат с острыми чертами лица — Сильвиус.

— Тебе придётся отвести меня в Храм, Дайя.

Бронвен тяжело вздыхает, чем отвлекает меня от людей короля.

Я киваю и начинаю искать глазами тюрьму Лоркана среди белёсого сумрака.

— Наши следы, — бормочет она. — Их видно?

Я опускаю глаза, и мой пульс учащается.

— Да.

Я молюсь о том, чтобы сходящие на берег солдаты не стали смотреть на землю.

К счастью, появляется ещё один корабль, который отвлекает на себя их внимание. Этот корабль так пышно украшен. Удивительно, как он вообще не затонул?

Я слегка покачиваюсь, когда замечаю яркий блеск люсинской короны с солнечными лучами, восседающей на голове человека с каштановыми волосами.

— Король здесь.

— Он живёт на Исолакуори.

— Я имею в виду, что он прямо здесь, — шиплю я. — В бухте.

Белые глаза Бронвен расширяются и сияют теперь, как две луны, из-под её капюшона.

— Тогда нам надо спешить.

Я прибавляю шаг и стараюсь держаться мест, не освещённых фонарями. Я решаю превратить это в игру, в которую мы с Абраксом частенько играли на Шаббе — прыжок, выпад, короткий шаг и всё по новой.

Подумать только, я больше не на Шаббе.

Я в Люсе!

Несмотря на то, что всё моё внимание сосредоточено на дороге, я иногда бросаю взгляд на растительность и крепкие мосты из золота, раскинувшиеся над прозрачной бирюзовой водой, сверкающей в свете подводных фонарей, а также на гладкие здания, построенные из мрамора и каких-то драгоценных металлов.

Этот остров очень пышный и богатый. Я никогда раньше не видела ничего подобного. Даже воздух кажется здесь другим, у него другой вкус и другой запах. Это так невероятно, что в одном мире с нашим маленьким розовым островом, который всё время залит ласковым солнечным светом, существует эта чудесная морозная страна.

— Мы должны быть уже близко, — бормочет Бронвен, и мой пульс так сильно ускоряется, что капюшон начинает вибрировать.

Я щурюсь и начинаю всматриваться в сверкающую темноту, как вдруг в мягком свете фонарей замечаю какое-то сооружение с колоннами.

— Храм сделан из белого мрамора?

— Да.

— Тогда мы не просто близко; мы на месте.

ГЛАВА 3

Попасть в фейский храм оказывается на удивление просто, так как двери не заперты. Правда, внутри оказывается священнослужитель, который зажигает свечи на канделябре, свисающем как будто с неба, но на самом деле со стеклянного потолка.

Несмотря на то, что я придерживаю золотые двери, не давая им