Интуиция (СИ) - Ольга Горовая

— А зачем? — Не знай Лена своего брата лучше, могла бы и поверить в искренность его удивления. — Меня и так все устраивает, зачем тратить время, усилия, если результат тот же?

— Придурок ты, Димка. Тридцать лет скоро, а ведешь себя как пацан. — Лена глотнула зеленого чая.

— Отстань, Лен. А то я урежу твое содержание. — Шутливо пригрозил старший брат. — Мне это не интересно. Лучше расскажи, как твоя учеба?

Но девушка на смену темы разговора не купилась. Даже угрозы не испугалась, прекрасно зная, что брат ее обожает и никогда не воплотит это в жизнь.

— Дима, я за тебя волнуюсь, между прочим. — Она многозначительно посмотрела на брата. — Пора бы уже и остепениться. А то, совсем старым скоро будешь, а ума так и не наберешь.

— Да что ты прицепилась, как клещ, мелкая. Закрыли тему. — Ну все, если он ее назвал так, она его серьезно достала. "Надо давать задний ход", — подумала Лена, наблюдая, как Дима с силой гасит недокуренную сигарету о дно пепельницы. Он был раздражен, сестра видела это по нервным и резким движениям старшего брата.

— Ладно, Дима. Позже поговорим. — Признала девушка свое поражение, еще отпивая чая. — Нормально у меня с учебой. Все хорошо.

— А Санька как?

— Здорово. — Лена улыбнулась при мыслях о любимом парне и начала мечтательно крутить чашку в руках.

— Вот его разговорами и доставай, а меня не трогай. — Димка усмехнулся, уже остывая. — Мне и без всяких ухаживаний проблем в жизни хватает. Думаешь, тебя содержать — легкое занятие. — поддел он сестру. — Поверь мне, ох, какое нелегкое.

Мужчина встал, кидая на стол несколько крупных купюр. Обошел стол, чмокнул сестру в щеку.

— Ладно, побежал я, Ленка, работать надо. Вечером позвоню. — И Дима стремительно покинул помещение.

Но не дела так спешно притягивали внимание мужчины.

И брат, и сестра знали, что он просто убегает от неприятного для себя разговора, который Лена с постоянным упорством заводила последние три года при каждой встрече.

— Какого черта ты убежала, Лина? — Валик сердито смотрел на девушку сквозь черные стекла своих очков.

Она окинула мужчину пустым взглядом и отвернулась к тонированному окну, даже не думая отвечать.

Валик негромко выругался. Как же с ней трудно, когда она этого хочет. И ведь может же пойти навстречу, ан нет, ерепенится.

— Где заключение? — Хмуро спросил он.

Лина засунула руку в карман и протянула мужчине небрежно смятую бумажку.

— Ты что с ним сделала?! Твою мать, Лина! Это же твоя жизнь, черт тебя побери! — Валик ударил кулаком по рулю, пытаясь согнать злость.

И тут же пожалел. Краем глаза видел, как вздрогнула девушка. Все, теперь не будет с ним говорить вообще, как минимум до вечера. Если не до завтра.

Валик опять выругался. Тяжело вздохнул и полез за сигаретой.

— Ты хоть представляешь, сколько я уламывал заведующего? Во сколько мне это обошлось? Лина, может хватит, а? Ну зачем ты это делаешь?

Но девушка продолжала молчать, уткнувшись в стекло. "Да что она там не видела, спрашивается?", — сам себе возмутился мужчина. Но знал, что теребить Лину бесполезно.

Глубоко затянувшись, он затормозил перед подъездом. Девушка быстро вышла из машины и, аккуратно закрыв двери, юркнула в дом. Соседи и не оборачивались, давно привыкнув к ее поведению. Новость устарела, была уже мало интересной. Разве что, новоселы приезжали, вот тогда все вспыхивало с новой силой. На памяти Валика такое было два раза.

Еще раз ударив по рулю, он, наконец, выбрался из машины и устало прислонился к горячему металлу, докуривая сигарету.

Пусть успокоится, ей это надо. Сейчас — никакого толку разговаривать не было, только еще больше разозлятся оба. Иногда у него мелькала мысль, зачем он этим занимается? Кому это надо? Неужели, ему?

Получалось, что да, ему это надо больше всех. Лине — безразлично все было, во всяком случае, она упорно пыталась убедить в этом и себя, и всех вокруг. Только Валик не верил, он помнил, какой она была несколько лет назад, до того, как тетя Марина…

Дьявол, даже вспоминать не хотелось!

Мужчина бросил окурок на асфальт и пошел домой, здороваясь с соседом.

"И какого черта она так вырядилась? Клоун, твою…" — Валик не собирался ждать лифта, может хоть так немного расслабится, злость спустит. До шестнадцатого этажа далеко, устанет, успокоится. Попробует посмотреть на это по-другому.

" Знала же, что серьезно все. Прекрасно знала. Но опять выделывается, на весь мир обижается. Но он-то тут причем? И кому хуже делает-то, спрашивается? Только себе".

Валентин промолчал, когда она утром вышла из комнаты, вот так одетая. Хотя хотелось сказать очень многое. Но мужчина сдержался. А вот тетя Марина — себя не сдерживала, говорила все, что думала. И Валентин серьезно пожалел что, вместо ног, у матери Лины, язык не отнялся после инсульта. Как им всем легче было бы, честное слово. И чтоб инсульт — не два года назад случился, а лет так на восемь раньше.

Валик не считал, что думает плохо. Как хотел, так и думал, имел полное право. Именно он платил за ее лечение, и за сиделку. И именно он заткнул женщину, не давая продолжать говорить то, за что расплачиваться Лина заставит его. Только, все равно, поздно уже было. Девушка захлопнулась, как моллюск закрывает свои створки. И уже тогда мужчина понимал, что проблем не оберешься. Назло все делать будет.

Можно было просто заставить ее вернуться и переодеться, заставить вести себя так, как надо. Она не смогла бы сопротивляться Валику. Только вот, горький привкус желчи после того, как он так поступал и ненависть в ее глазах — как-то отбивали желание уж сильно злоупотреблять своим влиянием.

Валентин остановился на своей площадке, приводя в норму лишь слегка сбившееся дыхание. Вот гадость. Он ни капли не успокоился. Но не спускаться же назад.

Уже приближаясь к двери, Валик услышал оглушительное звучание музыки и, прорывающиеся сквозь них, крики тети Марины. Он тяжело вздохнул, и толкнул дверь, которую Лина и не подумала закрыть.

Но мужчина знал, что не рассеянность или невнимательность были причиной этому. Она для него двери не закрыла, хотя сама едва переносила сидеть вот так, незащищенной. Боялась. А он, так долго поднимался…

Валик скривился. Еще одна ошибка сегодня. Эх, не простит его Лина. Хотя, ну в чем он виноват-то?

— Лина, музыку умерь! — Крикнул мужчина, перекрикивая своим басом и голос певицы, и ор матери девушки, которая, на чем свет стоит, ругала дочь, обзывая всеми известными ругательствами. А матерный словарный запас у тети Марины был немалый, это Валик знал прекрасно. Переступил порог, вспоминая, как впервые пришел в эту квартиру семь лет назад, проситься жить у дальней родственницы, пока вступительные экзамены сдавал. И какое жалкое впечатление произвело на него обшарпанное, пусть и многокомнатное, жилище. Да так и остался тут, поскольку тетя Марина с Валика денег за проживание не требовала, даже, порою и не замечала самого его присутствия…