Философия терпимости - Макс Вальтер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наутро я проснулся без обуви. А на улицебыл ноябрь. И знаете, что я тогда подумал? «Хорошо, что сейчас, а не в январе, когда на улице минус двадцать».
Попрошайничество также закончилось жестокими побоями. Все места у торговых центров распределены, как и на светофорах. Про станции метро вообще молчу, да и полиция там гоняет — будь здоров. Особенно молодые. Те вообще злые, как бойцовские псы. Еще и смеются, когда ногами пинают. Не все, конечно, однако от станций гоняют без исключений. А стоило мне полтинник от доброй женщины в руке сжать, как из носа снова брызнула кровь.
Блевал потом дня три. Слава богу, в нашей стране бесплатная медицина. Это было в самомначале моего чудесного пути к бродячей жизни и я еще не вонял, как обоссанный котами ковер. Опять же, та самая добрая женщина вызвала скорую, и меня были вынуждены принять в стационар.
Тогда я впервые в жизни не хотел выздоравливать. Мягкая кровать, чистые простыни, горячий душ, еда… Блага можно перечислять до бесконечности, но увы: все хорошее быстро закончилось. Три дня — и я вновь оказался на улице. А ведь было время, когда я, как и любой нормальный человек, ненавидел больницы.
Знаю, все наверняка хотят знать, как так получилось? Почему? Вроде здравомыслящий человек, а живет словно животное.
На сей счет у меня заготовлено несколько слезливых историй. Ну а как иначе, ведь современного обывателя абы чем не разжалобить, приходится крутиться, чтоб к вечеру пузо набить. По основной (и самой рабочей) версии я погорелец. Тут есть даже доля правды, может быть, поэтому она и производит на людей наилучшее впечатление. Есть версия, что я был обманут злостными работодателями, которые несколько месяцев не выплачивали мне должное, а по итогу вышвырнули на улицу. Фраза «На бухло», кстати, тоже работает довольно успешно. Подают, еще и улыбаются.
Так и живу. Где добрые люди подадут, где из помойки чего достану. В последний год вообще довольно неплохо устроился, отыскал себе теплую нору. Живу в заброшенной станции метро, о которой разве что редкие диггеры знают. Обычные люди стараются обходить это место стороной, но случается всякое. На днях вот с наркоманами схлестнулся. Редкостное мудачье… Ненавижу их! На все ради дозы готовы, вплоть до убийства. Радует, что физически очень слабые, как говорится — соплей перешибешь. Хватило одного, самого борзого, палкой вдоль спины огулять, чтоб они от моей норы отвалили. С этим у нас все строго.
Со временем я выучил правила бродячей жизни, они до банального простые: бей первым или беги, если противник заведомо сильнее. С ментами лучше не связываться, на их стороне закон и сила. А в остальном — полная свобода. И именно этот аспект мне больше всего нравится в жизни бездомного. Нет никаких обязательств, и все зависит только от тебя.
Со стороны среднестатистического жителя это может показаться смешным, а подобный образ существования — унизительным, но лишь на первый взгляд. Попробуйте заставить бродягу работать, и все сразу станет понятно. А ведь подняться из этого дерьма проще простого. Я знаю, о чем говорю, потому как видел таких. Впрочем, я даже весь путь знаю, работы вокруг очень много. Вот только зачем? Меня все устраивает.
Я не лентяй и вовсе не дурак. В свое время даже высшее образование получил. И не абы какое: на инженера вуз окончил. Притом поступал и заканчивал своими силами. У родителей (а точнее — у мамы) тогда денег совсем не было, едва на еду хватало. Потому ни о каких взятках мы и помыслить не могли.
Затем армия. А пока я честно отдавал долг родине, мама скончалась. Чертов инсульт, на который даже намеков не было. Хорошо, что умерла во сне, не мучилась и не лежала пластом годами. На похороны, конечно же, отпустили, и я все сделал, как и положено любящему сыну. Вскоре вернулся в часть, честно дослужился до дембеля и был выброшен в суровую взрослую жизнь, к которой оказался совершенно не готов.
Сложности начались сразу. Пока я дослуживал, дальняя родня успела подсуетиться, и мамина квартира благополучно ушла. Чтобы не связываться со мной в суде, ее не менее оперативно реализовали третьим лицам. Некоторое время я околачивал пороги различных инстанций, но увы, правды добиться так и не смог. Да и денег на юристов не было.
С работой в нашем Мухосранске, можно сказать, никак. А потому спустя полгода мытарств я, как и любой другой целеустремленный человек, сорвался в престольную. Здесь и закрутила меня нелегкая. Приткнулся на стройку, пока на подхват, с лопатой в руках да в грязи по колено. В мозгах держал, что все это временно. Вот чуть-чуть деньжат подниму, а там и до головы недалеко. В смысле, ее тоже поднять сумею. Вот только с каждым днем глаза устремлялись все ниже к земле, а от криков прораба их и вовсе поднимать не хотелось. Однако деньги платили исправно, хоть жить и приходилось где попало. То в общаге, больше похожей на бомжатник, чем моя нынешняя берлога, то в вагончике на объекте. Последний как раз и сгорел вместе со всеми моими документами, а заодно и скудными накоплениями.
Тем не менее к бродячей жизни я скатился не сразу, какое-то время пытался барахтаться, даже паспорт пробовал восстановить. Но то ли по грубой ошибке, то ли по злому умыслу, но все мои данные потерялись в бесконечных архивах огромной бюрократической машины. С моего места жительства их отправили, а до столицы они так и не добрались. И пока одно накладывалось на другое, собираясь в непреодолимый снежный ком, шло время. На работу без документов не брали, разве что на самую черновую и не всегда с честной оплатой. Чаще вместо денег мы получали бухло и пакет сомнительных продуктов, а бывало и сапогом по почкам.
В общем, в один прекрасный момент я сдался, о чем еще ни разу не пожалел. Если не бухать как черт, не гонять различные бульоны по венам, то бродяжничество — вполне приемлемый вариант бытия. В первую очередь потому, что ты никому ничего не должен. Да, мой день все так же расписан по часам, но это время принадлежит только мне и никому больше. Я не владею крутой машиной, не ношу брендовые шмотки, зато мой иммунитет перерабатывает любые виды заразы на раз-два. Меня врядли получится напугать трудностями. В общем, выжить могу, кхе-кхе, пожалуй, в любых условиях.
* * *
Вот сейчас я как раз возвращаюсь в свою берлогу, уже в который раз перебирая в мозгу все
