Элеонора. Кровные узы - Злата Линник

Одним словом, дом у нас просто классный; одни окна на лестнице чего стоят, самые настоящие готические, как в средневековом замке, хотя мама говорит, что это модерн начала двадцатого века. Полы тоже мозаичные, как во дворце, жаль, правда, что мозаики осталось не так много, в основном по углам, где ее от грязи и не разглядишь толком, а посредине наляпано что-то отстойное в шашечку, прямо как в общественной уборной. Я, когда иду по лестнице, всякий раз пытаюсь себе представить, каким наш дом был раньше, еще до всех переделок.

Соседка говорит, под потолком была лепнина, только она после капремонта куда-то подевалась, и стены в парадной уж точно не красили зеленой краской. Странно: вроде цвет сам по себе ничего, а посмотришь — впору удавиться. Зато квартира у нас супер: до революции тут жил какой-то банкир, а наша с мамой комната была его кабинетом. Бабуле повезло меньше: она живет в бывшей гардеробной. Говорит, ей так спокойнее. Комната, в принципе, ничего, только окно выходит прямо на стену соседнего дома. Если открыть форточку, то до стены можно преспокойно рукой дотянуться. Я бабуле как-то предложил заклеить все стекла самоклейкой под витраж — крутая готика или тропики, с попугаями и обезьянами, а ей почему-то не понравилось. Как будто на грязную стенку смотреть приятнее. Хотя, с другой стороны, бывает и хуже. Вот, к примеру, в соседних Домах два окна разных квартир точнехонько друг напротив друга, а расстояние между ними не больше метра. Ничего себе, прикололся кто-то!

Соседка Ирина Юрьевна, русичка на пенсии, живет в бывшем танцевальном зале; по комнате запросто на велосипеде ездить можно. У нее там целый лабиринт из каких-то шкафов, тумбочек, кухонных столиков; заблудиться — как делать нечего. Она у нас что-то вроде местной легенды: старейший житель квартиры, а вся ее коллекция мебели оставлена теми, кто отсюда уехал за последние пятьдесят лет. Между прочим, в прошлом году заявились наследнички того самого банкира — прилетели из Парижа, — хотели нашу квартиру купить, а жильцов расселить в «спальные» районы. Мама-то обеими руками «за», да и я особенно не возражал, а вот Ирина Юрьевна и еще две соседки уперлись и ни в какую. Ну и правильно: кому охота туда переезжать. Я был у одного парня из института в гостях. Он от этого просто тащится: свежий воздух да почти как за городом, а то, что все дома похожи друг на друга, как близнецы-братья, это ему по барабану.

В общем, жить нам тут вполне по кайфу, то есть было, пока не закрылась булочная на углу. Соседки на кухне плакались, что ходили туда за хлебом чуть ли не с послевоенных времен, говорили, там еще кафетерий был. Ну, я-то его, понятно, не застал, а мои предки, между прочим, там и познакомились, в очереди за пирожками. Отец говорил, там еще в соседнем отделе сок наливали, был такой специальный агрегат. Ну, прикол! На подставке штуки четыре стеклянных конуса, сверху из банок сок наливают, снизу краник... Техника на грани фантастики! Хотя, с другой стороны, круто: пришел за булкой и между делом покупаешь себе стаканчик яблочного сока или березового. А пепси и кока-колы тогда еще не было, даже поверить трудно. Хотя бабуля рассказывала, что и шампуня раньше не было, а мороженое стоило двадцать копеек...

Так вот, булочную ни с того ни с сего прикрыли (я во втором классе учился, если не ошибаюсь). Вроде кто-то решил, что булочная — это убыточное предприятие. Там сначала кооперативный магазин открыли, потом уж не помню что, затем хотели ночной клуб устроить, потом бизнес-центр, а после пожара некоторое время был магазин; «Мир кафеля» или «Ваш друг — кондиционер», одним словом, ерунда какая-то. А месяц назад все кондиционеры с кафелем куда-то испарились. Соседки, помню, подписи собирали, чтобы там опять сделали булочную; мы с мамой тоже подписались, жалко нам, что ли. Вроде бы им кто-то из начальников в конце концов пообещал, что будет продуктовый магазин. А когда магазин открыли, с Екатериной Васильевной чуть инфаркт не случился, пришлось «скорую» вызывать. Приколисты, блин; «Вино в разлив — 24 часа». Старушки тогда весь день на улице проторчали, каким-то плакатиком трясли. В самом деле, уж лучше бы Инет-клуб, а то самый ближний — в трех остановках, и то все места вечно заняты. А о том, чтобы завалиться туда на всю ночь, с мамой лучше и не разговаривать. Тем более сейчас.

Почему сейчас? Сначала в винный магазин потянулись всякие, как мама говорит, «отбросы общества». Ну, гоблины! Неужели они когда-то были людьми? А ведь среди них еще и женщины, разве им не обломно так выглядеть? Это-то еще ничего — данные существа живут в своем мире, им, в принципе, все остальное — глубоко фиолетово. Хотя грязи от них... и так далее, да и, проходя мимо, каждый раз нужно было надевать наушники и включать музыку погромче. Противогаз бы тоже не помешал...

Наша парадная как раз от дверей магазина через двор прямо по курсу. Двор у нас, надо сказать, небольшой, но прикольный; такие раньше назывались курдонерами — это когда со всех сторон стены, а с одной закрыт чисто символически. Выходит в него только наша парадная, остальные две — на другую сторону дома, там квартиры раскуплены всякими богатенькими буратинами. Когда-то, еще до моего рождения, двор закрывала кованая решетка с воротами, тоже в стиле модерн, а в воротах стоял нехилый дворник в белом переднике и никого чужих во двор не пускал. Это я еще в школе делал доклад по истории Петербурга, даже картинку из книжки перерисовывал; один в один наш дом. Не лень же мне было!

Сейчас от этой решетки и следов не осталось, а дворничиху в последний раз видели месяц назад. Я слышал, соседки говорили, что она ушла в незапланированный отпуск. Одним словом, соседи подсуетились, поставили на нашей парадной кодовый замок. Типа мой дом — моя крепость. Остальные жильцы тем временем не дремали. Развернули такую бумажную войну, даже корреспондент из газеты приезжал, и с телевидения тоже. Бабуля, по-моему, тоже поучаствовала, хотя она нам с мамой так об этом ничего и не рассказывала. В итоге, ко всеобщей радости, рюмочную прикрыли, винный магазин, правда, остался.

Откуда эта кунсткамера ходячая нарисовалась, сам не знаю. Устроили себе стойбище в нашей парадной, между вторым и третьим этажами. Там самый удобный подоконник, а еще две ниши — похоже, для статуй. Теперь как вечером ни пройдешь, они уже тут как тут. На стенах и даже на потолке появились «веселые картинки» — посмотришь, и кошмарики на всю ночь обеспечены, а в нишах такое, что иллюстрации из маминой книги «Эстетика безобразного» перед этим — просто детский сад на прогулке.