Круг доступа ограничен - Дмитрий Политов

После второй кружки я все-таки свернул разговор на интересующую меня тему неожиданной состоятельности друга.

– Есть у меня небольшой, но доходный бизнес, – ответил Подрывник, настороженно озираясь по сторонам. – Он не относится к разряду законных, но и криминальным его не назовешь. Эта история скорее фантастическая. Не знаю, насколько адекватно ты ее воспримешь. Но мне уже давно хочется выговориться кому-нибудь, ведь я даже жене не рассказываю, чем занимаюсь.

История, поведанная мне Андреем, действительно показалась фантастической. Мало того, поначалу я даже воспринял ее как насмешку надо мной, призванную скрыть настоящий источник богатства. Но по ходу повествования я начал понимать, что Подрывник ничего не придумывает. Все так и было.

Несколько месяцев назад Андрей возвращался домой с работы в состоянии среднего опьянения (ноги еще держали, но голова уже начинала отказывать). По ходу движения ему нужно было сделать пересадку с «Новокузнецкой» на «Третьяковскую». Корпоративная вечеринка закончилась поздно. Время подходило к часу ночи, и Андрей остатками трезвого сознания переживал, что переходы могут закрыться и ему придется добираться до цели наземным транспортом. Денег с собой было всего полсотни, поэтому ловить такси было бесполезно.

Выйдя из вагона на «Новокузнецкой», Подрывник торопливо поднялся по лестнице в переход и уже двинулся по тоннелю к «Третьяковской», когда до его слуха донесся звук подъезжающего поезда. Андрей немедленно перешел на бег. Выскочив на платформу, он едва успел впрыгнуть в уже закрывающиеся двери электрички. Поезд тронулся и только сейчас Андрей сообразил, что проплывающая мимо окон станция выглядит непривычно.

– Понимаешь, Леха, – говорил мне Подрывник, – я ведь этой дорогой каждый день езжу. Выбежав из перехода, я на автомате бросился налево, справа там посадки нет. А из динамиков уже доносится: «Осторожно, двери закрываются!» Я, естественно, ускоряюсь, как на стометровке. Тормозить приходится о противоположную стенку вагона, но в целом финиш благополучный. Двери захлопываются. Я поворачиваюсь и смотрю в окно, а станция – не та! Ты «Третьяковку» помнишь? Арки там низкие и массивные, облицованы мрамором. А здесь высокие, тонкие колонны из красного гранита. Немного похоже на «Автозаводскую», только колонны круглые.

Совершенно точно это была не «Третьяковская». Но переигрывать было поздно, поэтому Андрюха обреченно плюхнулся на диван, решив пересесть обратно на следующей станции.

Поезд постепенно набирал скорость, прошло уже десять минут, а остановки все не было. Подрывник вообразил, что попал на последнюю электричку, следующую в депо. Поняв бесперспективность дальнейших активных действий, Андрей начал репетировать речь, призванную объяснить метрополитеновцам причину его нахождения в этом вагоне, и незаметно задремал.

Проснулся он оттого, что движение прекратилось. Поезд стоял на станции напоминающей «Выхино». Такая же открытая платформа на высокой эстакаде. Начинало светать. Двери вагона были открыты. Подрывник, крадучись, вышел наружу, и посмотрел вниз. Площадь перед станцией была совершенно пустынна.

– Я на часы смотрю – половина седьмого! – продолжил Андрюха, отхлебнув пива. – Башка с бодуна раскалывается, но я начинаю соображать, что дело нечисто. Тогда я еще думал, что это действительно «Выхино», мало ли куда меня могли за ночь перевезти! Но ведь я несколько раз был до этого на «Выхино», в том числе с утра. И прекрасно помню, какое там всегда столпотворение! Народ из Подмосковья валом валит! А здесь тишина! Я думаю – день будний, куда же подевались люди?

Подрывник знал, что для того чтобы сесть на поезд, едущий в центр, нужно спуститься вниз и, пройдя подземным переходом, подняться на соседнюю платформу. Так он и сделал. Но план осуществился только на треть. То есть с платформы он спустился, но переход найти так и не смог. Основание станции представляло собой сплошную глухую стену! Тогда Андрей решил придумать этому разумное объяснение. Он даже вспомнил, что видел по телевизору репортаж, в котором говорилось о строительстве здесь нового перехода, призванного разгрузить пассажиропоток. Розыски нового перехода заняли у Андрюхи минут пятнадцать. Ровно столько времени ему хватило на то, чтобы обойти по периметру станционную площадь. Результаты совсем озадачили бедного Подрывника. Площадь была обнесена по периметру трехметровым забором. Единственный проход располагался напротив платформы и вел, как решил Андрей, на Рязанский проспект.

– Я постоял, подумал, что делать, – продолжил Андрей. – Пока я внизу топтался, поезд взял и уехал! Тут мне совсем тоскливо стало! Ладно, думаю, пойду сдаваться! Поднимусь назад на платформу, найду какого-нибудь метрошника! Пускай ментов вызывают, но хотя бы объяснят, куда я попал и как отсюда выбраться!

Еще полчаса Андрюха пытался разыскать хоть кого-нибудь из работников метрополитена. Тщетно! Станция словно вымерла.

– Леха, мне тогда по-настоящему жутко стало! – рассказывал Андрей. – С бодуна все ощущаешь гораздо острее. И тут я вообразил, что пока я спал, произошла катастрофа. Ну, америкосы бомбу сбросили или на химзаводе утечка ядохимикатов произошла. Вот что мне мерещилось! Не смейся! Я на полном серьезе так думал!

Поняв, что зря болтается по пустынному станционному комплексу, Подрывник решительно вышел за периметр. Напрямую, через дворы до Рязанского проспекта рукой подать. Здесь Андрею впервые за утро стали попадаться люди. Увидев их, бедолага решил, что его приключение кончилось, и немного взбодрился. Прибавил шагу и даже стал насвистывать песенку. В голове Андрея сложился новый план. Он предусматривал выйти на Рязанку и поймать там машину. А деньги водиле отдать по приезде, из домашней заначки. Жена, конечно, будет возмущена такой тратой накоплений, но она будет ворчать по-любому. Ведь он проболтался неизвестно где всю ночь.

Все ускоряя и ускоряя шаг, Подрывник уже почти бежал по сонным дворикам. Наконец Андрюха сообразил, что за время, потраченное на дорогу, он бы уже проскочил Рязанку и выскочил на Волгоградку. Решив уточнить маршрут, мой друг обратился к одному из редких прохожих. Им оказался сгорбленный старичок, одетый в серое драповое пальто и драную кроличью ушанку.

– Я ему дорогу преградил и говорю: «Здорово, отец!» – рассказывал Андрей. – А он, зараза, бочком-бочком так и норовит ускользнуть! Я ему вежливо: «Скажите, пожалуйста, я к Рязанскому проспекту правильно иду?» А он молчит и пятиться начинает! Тут я не выдержал, хватаю его за рукав и ору: «Старый хрен! Как на Рязанку выйти?!» Тут он, прикинь, словно оплывать начал! Буквально секунда прошла, у меня в кулаке пальто зажато, а под ногами этакая неопрятная груда! Как будто из него кости вынули!

Решив, что своим криком довел старичка до инфаркта, Андрюха бегом скрылся с места происшествия. Совершенно случайно мой друг бросился в перпендикулярном первоначальному маршруту направлении. И, о чудо, через какую-то сотню метров выскочил на неширокую улицу!

Здесь прохожих было больше. Попадались даже целые группы, по три-четыре человека. Немного успокоившись, Подрывник опять решил уточнить свое местоположение. Но люди шарахались от него, как от прокаженного. Хватать этих чокнутых за одежду Андрей уже не рисковал. Промаявшись этак с полчаса, мой друг почувствовал сильнейшую жажду. Но в пределах видимости не обнаруживалось ни одной палатки или ларька. Перед Подрывником замаячил призрак смерти от сушняка. Наконец Андрюха заметил на первом этаже стоящего вдалеке дома большие витрины и неразличимую на таком расстоянии вывеску. Вот он, желанный магазин! Моля Бога о том, чтобы это оказались не хозтовары, Подрывник ускоренным маршем припустил к спасению. Метров с тридцати он разглядел за сильно запыленным стеклом витрин нарисованные бутылки, куриные тушки и прочую рекламную чушь. Поэтому, даже не глядя на вывеску над входом, Андрей ворвался в торговый зал. Тут его постигло некоторое разочарование.

– Леха, ты магазины при «совке» помнишь? – спросил Андрюха, жестом подзывая официантку, чтобы заказать новую порцию пива.

– Прекрасно помню! – ответил я, энергично налегая на копченую баварскую колбаску.

В середине восьмидесятых мне было лет четырнадцать-пятнадцать, и я уже вполне самостоятельно ходил за покупками. Мне навсегда врезались в память совершенно пустые полки, изредка украшенные банками майонеза и витрины-холодильники, за стеклом которых лежали одинокие синие тушки умерших от старости кур.

– Тогда ты поймешь мое недоумение! – продолжил Андрей, отхлебывая из запотевшей кружки. – Мне было очень странно видеть в разгар недоразвитого капитализма, когда даже в самом маленьком ларьке полки забиты рядами разноцветных бутылок, а прилавки ломятся от разнообразной снеди, магазин советского образца.