Вот и лето прошло - Вячеслав Юшкин

Хорунжий я потому — что отец у меня в старшине станицы и по его связам я получил это звание — хорунжий и попал в эту сотню. Наша сотня стоит на Эмбинском посту и охраняет границу. Ловим контрабандистов и прочих разбойников. Тут в Оренбургском краю хватает и тех и других.

Седлать лошадь я не умею. Но отдав волю сознанию — на прежних вбитых годами тренировок рефлексах и заседлал я лошадь и даже держусь в седле.

До поста мы не доехали на разъезд напали и нам пришлось принять бой. Эти разбойники перебили наших лошадей и теперь нам не уйти. Лошадей мы сложили пока была возможность в два бруствера и теперь дорого продаем наши жизни. Нет у нас возможности сообщить своим о нашем незавидном положении и попросить помощи. Только умереть но сдаваться нельзя — это разбойники из бухарского ханства и если попадем в плен ждут нас пытки и смерть без вариантов.

Но у нас хватает патронов и у нас нарезное оружие. У этих бухарцев нарезное оружие есть но не у всех. У большинства гладкоствольные английские мушкеты. Британская империя подкидывает в Бухару для того, чтобы нам России насолить.

Вот и стоит наша сотня здесь помогает местным казакам нести службу. Так-то нас донцов в другие места назначают. Нам же повезло отрядили границу караулить и отлавливать контрабандистов. Только вот наш первый выход в дозор по всей видимости и последний.

Лошадей нам перебили — лошади же немалых денег стоят и покупались лошади за свои деньги. Всю справу казаки сами покупают. Снарядить казака на службу иногда и разорить семью может. Вот сейчас мне двух лошадей положили эти поганцы. Каждая по сто рублей. Ладно сто рублей была которая под седлом была, заводная с вьюком меньше восемьдесят рублей. Только где теперь брать лошадей — продеться голову ломать или в долг деньги брать или что-то продавать. Что у меня можно продать часы — не смешно рублей двадцать от силы. Значит придётся занимать. Занять можно только у купцов-выкрестов. Есть тут евреи, перекрестившиеся в православие. Вот они и занимаются кредитными делами. Да и дадут ли они мне в долг столько сколько нужно.

Что за мысли лезут в голову. Мы тут последние часы доживаем — мне же эти ростовщики в голову лезут. Вот бегут эти папахи и халаты — подвожу ствол и выстрел. Цель, теряя папаху кувыркается и падает. Снова заряжаю и выстрел сбивает очередного папахоносца. Так если отобьемся у них же должны быть хоть какие-то деньги. не зря же они так за нас уцепились. Простые контрабандисты ушли бы сразу они бы и не нападали на нас. У контрабандистов цели другие им бы товар беспошлинно протащить и продать по быстрее. Эти же вцепились как клещи и сторожат каждое наше движение. Вот ещё один высунулся и вот ему привет от меня. Свинцовый гостинец. Попал гостинец туда куда надо. Лежит вражина и не шевелиться.

Так, а кто у нас — хорунжий. Что за чин мне в новой жизни достался. Это в Российской империи первый обер-офицерский чин, соответствует подпоручику в пехоте или корнету в кавалерии. Погоны у меня с голубым просветом на серебряном поле /прикладной цвет Донского войска/ с двумя звездочками.

У меня тоже были погоны с двумя звездочками после училища и звание было другое — лейтенант. сука, какие глупости в голову лезут. Так что с патронами с патронами у нас плохо. У меня всего три патрона и затем только в шашки идти. Это не те шашки в которые играют — это те шашки которыми рубятся. Так надо посмотреть у урядника в патронташе может у него патроны остались. Так целых пять патронов значит пока живем. А не те ли нас напали что ночью нас пробовали взять. Скорее всего они — откуда здесь ещё одна группа молодцов — охотников на русских пленных. Да, караульная служба у меня в сотне поставлена плохо. Просмотрели мы этих людоловов. Вот и здесь устав караульной службы написан кровью нерадивых караульных.

Если выживем, то лично буду гонять часовых. Так ещё одного казака убили — теперь надо смотреть ещё в одну строну. Нас осталось только четверо. И одного ещё ранили только что. Три винтовки и три шашки ну пусть подходят — кровью умоются.

Жаль с Ириной не поженился до службы. Может хоть дите бы осталось жить после меня. Зря батю не послушал. Теперь то чего жалеть. Так выстрел и снова стреляю ещё двоих положил. А все-таки хорошо меня в Советской Армии научили стрелять из этого древнего ствола и попадаю. Спасибо нашему курсовому офицеру гонял нас, а мы отлынивали балбесы. Так ну все у меня последний патрон и тогда в наш последний и решительный бой. Хотя сейчас другие песни, наверное.

Сколько нас в разъезде было. Было нас десять человек. Я, урядник и восемь казаков. Осталось нас я да двое казаков. Раненый уже умер. Тяжелое ранение в грудь и похоже вторым его добили.

Сколько осталось бухарцев — так и бухарцев осталось немного всего пятеро человек.

У нас есть реальный шанс переломить ситуацию и победить. Заряжаю последний патрон и готовлю старинный дедовский капсюльный пистолет.

выскакиваю за бруствер. Бегу зигзагом когда-то учили так бегать. Судя по изумленным крикам моих казаков, я так раньше себя не вел. Бухарцы тоже ошалели и допустили меня до гребня холма, за которым они и заняли позицию. Так и есть за гребнем пятеро в халатах и папахах. Стреляю в самого дальнего из бердана — попал и попал хорошо. Лег и сучит ногами этот уже не боец. Ближний ко мне поднимается и получает выстрел в грудь — дедовский пистоль не подвел — этот вообще лег и шевелиться. Откидываю пистоль и кинжалом валю следующего он пялил глаза и застыл от удивления. Мне удалось этим его ступором и воспользоваться. У меня в руках шашка и два противника. Они поднимаются и идут ко мне. Ружья отставили в руках сабли. И тут два выстрела один за другим и последние бухарцы рухнули. Сажусь на песок и пытаюсь дрожащими руками убрать шашку в ножны, но ничего не получается. Кладу шашку на землю и иду к лошадям бухарцев. Отличные скакуны. Здесь их дюжина под седлом и дюжина заводных. Для нас оставшихся в живых проблема с лошадями решена. Даже на продажу теперь есть. Этих скакунов возьмут сразу и цену дадут хорошую. только, наверное, своих продавать не буду. Следующий год младшему брату идти на службу вот и будут ему кони.

Разделив коней под седлом, приступили к вьючным лошадям. Трофеев хватило на всех. Оказалось эти бухарцы совместили благородную контрабанду с промыслом людоловов. И мы их наказали — теперь у нас есть и китайский чай и китайский шелк. Вот так и радость. Только погибшие не разделят наше настроение. Но казак всегда готов к смерти. Жизнь у нас такая беспокойная. Но иногда бывает прибыльная.

Сбив лошадей в табун и оставив одного казака следить за табуном, вернулись к нашему импровизированному брустверу из коней. Собрали седла и вещи погрузили тела погибших на трофейных коней и пошли к посту. Не разгоняясь так и, вышли к посту. Командир сотни наш есаул, увидев тела погибших перекрестился и отдал команду звать священника и готовить покойников к отпеванию и похоронам.

Следующие его слова были — контрабанда была. Шелк возьму весь и лошадей тоже если продаете. Живым живое так уж он привык.

Глава 2

Возвращение к сотне оказалось и грустным, и радостным одновременно. Жалко было погибших, но мы то остались в живых. Мы не прятались и отомстили за наших убитых. Теперь батюшка занимался вопросами убиенных у нас же были другие хлопоты.

Одним из этой группы халатников оказался европеец. Определили это очень просто под халатом оказался вполне европейский охотничий костюм. В одном из карманов нашлась записная книжка с путевыми записями на английском языке. Вот так я потерял часть трофеев из Оренбургской крепости прибыла группа офицеров Инспекторского Департамента и у меня забрали все вещи этого убитого иностранца. В это число вошло и обе лошадки и седла, и все бумаги. Бумаги представляли собой топографические заметки и планы с пояснительными надписями. О бумагах я не горевал — жалко было лошадок и седел с вьюками и лошадки, и сбруя были очень высокого качества. Но и здесь я слегка этих высокомерных благородий ввел в заблуждение. Один