Романс с голубоглазой Эстонией - Валерий Рощенко

Так, смеясь и оглядываясь, прекрасная компания двинулась дальше; мы с Урхо – в свою сторону. Пудель, уяснив нечто своё в шутливой перепалке людей, двинулся за нами.

За мостом, на пригорке, компания еще раз обернулась и весело помахала нам на прощание.

– Красавицы все из-за моего стола, – доложил Урхо. – Приехали вчера, я с ними ещё не знаком. К тому же, должен признаться, капитан, с такими «великосветскими» дамами я всегла тюфяк тюфяком. Зато у вас, вижу, получается неплохо. Поделитесь опытом!

– Да нет, – признался я, – я тоже теряюсь в женском обществе.

– Вот так?! – финн рассмеялся. – Сразу – под белые руки и в губы! На морском языке это называется «теряться»?!

– Случайно! Все из-за него! – я кивнул на пуделя, который вопросительно стрелял в нас черными дробинками глаз.

– Слушайте, капитан! Давайте приручим его! – предложил Урхо.

– Чтобы он пережил еще одну трагедию?

– Какая трагедия на берегу Кясму-Лахт?!..

– Трагедии не выбирают места.

Урхо меня не послушался. Приспособив под ошейник свой брючный ремень, он привязал доверчивую собаку к скамейке, на которой мы сидели наблюдая за теннесистками. Мефистофель перегрыз ремень и скрылся в зарослях цветущей сирени.

2

Сегодня мы встретили пуделя у столовой, на старом месте, он посмотрел на нас вполне индифферентно. Мы не стали звать его с собой.

После ужина Урхо объявил мне, что его пригласили в гости.

– Кто? Куда?

– Старые знакомые, – он кивнул на Мефистофеля. – Дамы из-за моего стола. Вы пойдёте, капитан?

Я пожал плечами:

– У вас эстонская компания. Я по-эстонски не шпрехаю.

– Бросьте! Все эстонцы более или менее говорят по-русски.

– Немного неудобно: пригласили вас, а я вроде навязываюсь.

– Бросьте! Вас – тоже, – убеждал он. – Все женщины без ума от вашей выходки. «Где тот русский парень, который сразу целует в губы? Зовите его к нам!» Выручайте, капитан! Без вас я пропаду. Хотя бы – до десяти. У нас, знаете, тоже строгий режим: до одиннадцати можно ходить в гости, позже – не дай Бог! Сообщат на работу, в партком-местком… Если стесняетесь военной формы, наденьте гражданку!..

– Что ж, это – идея!..

Домик у женщин был красный и двухэтажный. Он стоит сразу за ручьем на крутом берегу, поросшем дымчато-зелёными султанами можжевельника. Все три дамы живут в одном просторном номере на втором этаже. Парень в вельвете, разумеется, «старый знакомый», звовут его Тойво. Как выяснилось, он – спортсмен, теннесист. Мою соломенноволосую зовут Вийви, ее подругу постарше – Линда; третью, рыжую – Майму.

Компания подобралась шумная, раскрепощенная, как водится на курорте. Все наперебой тараторили, смеялись, спорили, затевали танцы под транзисторный магнитофон, не чёкаясь попивали джин, разбавленный вместо тоника минеральной водой «Хядемеэсте», потом перешли на мальтозу – беззлобный напиток, что-то среднее между русским квасом и пивом. Закуска была, что называется, а ля фуршет. Кроме Линды по-русски все понимали более или менее, но больше склонялись к своему певучему, эластичному эстонскому языку (по благозвучности, я уже знал, он держит второе место в мире после итальянского). Ещё немного и я бы заскучал, почувствовав себя инородным телом; но разговор неожиданно переметнулся на насущные темы – на горбачёвскую «перестройку». Урхо и Тойво перешли на русский, чтобы, вероятно, втянуть меня в спор. Все взгляды, как тогда, на мосту через ручей, магнитом обратились в мою сторону. Как отреагирет на «крамольные» вопросы русский офицер?

– Я не верю в эту дурацкую «перестройку»! – горячился финн, глаза у него из белых стали зелеными. – От русских всегда жди какого-нибудь сюрприза. В тридцать девятом у моей матери в Лахти последнюю корову увели со двора!..

– Горбачёв вернёт! – с сарказмом пошутил Тойво.

– Я думаю: тоталетарный режим хотят подукрасить либеральными лозунгами. На большее не расчитывай!

– Не-ет, не скажи! – возражал, ёрничая, Тойво. – При Сталине ты так бы не выступал!

– И при Сталине я, между прочим, не молчал!

– Орал в люльке?! – подзуживая, насмехался Тойво.

– Хоть и мальчишка, но защищал корову с ружьём в руках!.. За что потом и гнил в Сибири, как тысячи других!..

Девушки притихли. Поджав губы, все поглядывали на меня: когда же я начну защищать «своих»?..

– Что же вы молчите, капитан? – не выдержав, напрямую обратился Урхо. – Скажите, что думаете о политике Москвы!

– Что тут думать! Политика старая: Сталин сфабриковал «добровольное присоединение» Прибалтики; Брежнев не ставил это под сомнение, на том основании, что тот выиграл войну с Гитлером, принёс-де на штыках свободу, хотя некоторые страны до сих пор не признали «добровольное присоединение» к Союзу..Это даёт свои плоды. По всему, Прибалтика скоро снова обретёт независимость. К тому всё идёт!..

Тойво и Урхо вытаращили глаза.

– Я ничего не понимаю! – сказала Майму.

– Значит, вы признаете, что то была оккупация? – спросил Урхо.

– Что делать! Платон мне друг, но истина дороже!

– Ба-ба-ба! – оторопело пропел Тойво. – Русский офицер не желает с нами ссориться. Красивая дипломатия канонерок!.

– Никакой дипломатии! Вы посмотрите на карту мира! – задетый за живое, сказал я. – Какая Россия и какая Эстония?.. Слон и моська! Вам когда-нибудь приходилось слышать, чтобы порядочный человек не становился на сторону слабого и меньшего?!.. Вспомните лозунг «Куба –да! Янки –нет!»?.. Почему с Эстонией должно происходить как-то по-другому?!

– Ну, вы даёте, капитан! – финн глядел на меня, как на привидение.

– Постойте! – оттопыривая нижнюю губу, наседал Тойво. – Значит, вы противник коммунизма?.. Значит вы – диссидент?

– Не знаю, – усмехнулся я. – Хочу быть просто честным человеком. Это, конечно, – трудно, но, думаю, возможно. Коммунизм сам по себе не страшен. Земной шар окутан воздушной атмосферой: дыши сколько угодно! Люди, звери дышат по коммунистическому принципу: от каждого по способности, каждому по потребности. Не замечали?!.. Так что, коммунизм фетишизировали сами коммунисты, такие, как Ленин, Сталин и прочие. Под этой маркой могли в тридцать девятом развязать финскую войну, присоединить Прибалтику и тому подобное. Кое-кто всегда ищет черный ход в истории. Но черных ходов в жизни не бывает. Всеё выходит на круги своя…

Все смотрели на меня, силясь понять мою логику; я поднял бокал с мальтозой:

– Лучше скажу тост!.. Жаль, конечно, что спиртное кончилось! Ладно, и пиво сойдет!.. Однажды где-то на вернисаже было выставлено прекрасное полотно. Ну, скажем, Ван Гога, или Ренуара… В общем, шедевр. Каждому посетителю разрешалось сделать мазок, чтобы тот мог считать себя соавтором. То есть – прославиться. И что же? К полотну потянулись сотни рук. Через час оно превратилось в мазню. Всем стало стыдно, все пожимали плечами: как так вышло?.. Предлагаю выпить за то, чтобы никто из нас никогда не снимал с себя вины за всё, что происходит вокруг!..

Я осушил бокал. Все выпили в тишине.

– Я ничего не поняла, – сказала растерянная Майму.

Один Тойво не находил себе места.

– Постойте, капитан! – рвался он к прерванной теме. – Но ведь Сталин действительно выиграл войну. Значит, коммунизм утвердился на международной арене?

– Говоря шахматным языком, – пожал я плечами, – та была не победа, а скорее «патовая» ситуация. Победить легче, чем удержать победу. Не так ли, Урхо?..

– В шахматах – да.

– Что значит «патовая» ситуация? – голубые глаза у Тойво полыхали огнем. – Фашизм был уничтожен. С этим никто не спорит. Но Эстония снова потеряла независимость, снова оказалась под русскими!.. Что вы на это скажите?

Как видно, ему очень хотелось усадить меня в калошу. Но я ничего не придумывал экспромтом, я говорил то, над чем давно ломал голову. Потому ответы мне давались легко.

– Что ж, и на это скажу!.. Пройдёт совсем немного лет, и Эстония снова будет свободной. Таков ход истории Урхо, едва ворочая языком, пролепетал:

– И кто же её освободит?.. Вы, русские?

– Зачем?! Вы – эстонцы!

– Ка-ак?! Вы же сами сказали – слон и моська!..

– Сказал. Слон и моська – разные виды животных. Они живут и развиваются отдельно… Это так просто!

– Ну-у, вы даёте, капитан! – финн потряс белобрысой головой. – Первый раз слышу такие вещи от русского офицера!

– Выходит, вы за эстонцев? – не унимаясь, со скептической улыбочкой на тонких губах, выпытывал Тойво. – Что-то мне не верится!..

– Я, в общем-то, за истину. А какая она – это уже задача мироздания!..

– Ах, оставьте! Тойво! – вмешалась в мужской спор Вийви. – Тебе уже всё объяснили! Что ещё нужно?!.. Идите сюда, Борис!

Она взяла меня за руку и увела в дальний угол, к окну, за которым туманом ходили фиолетовые сумерки разгарающейся белой ночи.

– Расскажите лучше о себе, Борис, – попросила она, усаживая меня напротив. – Вы давно живете в Эстонии?