Оружейник. Азартные игры со смертью(СИ) - Олег Шовкуненко

   -- Какого рожна, Максим?!

   -- Прикончил паразита, -- я взглядом указал на кровавое пятно на противоположной стене. -- Совсем от рук отбились гады.

   Леший посветил фонариком в указанном направлении. Опустил луч на пол, где обнаружились клок шерсти и длинный тонкий хвост.

   -- Крыска... -- мечтательно произнес кто-то стоящий за спиной у Лешего. По-моему, это был Сергей Чаусов, здоровенный морской пехотинец, моя, так сказать, надежда и опора. Опора в прямом смысле этого слова. Именно Сергей чаще всего таскал раненого полковника Ветрова на своем горбу.

   Слова морпеха, вернее тот мечтательный тон, с которым они были произнесены, вновь напомнили о голоде:

   -- Пожрать чего-нибудь принесли? -- без всяких предисловий поинтересовался я.

   -- Порядок, -- Леший обнадеживающе подмигнул. -- Попрыгунчика подстрелили. Здоровенный попался. Всей нашей компании мяса на целый день хватит.

   Пожалуй только теперь мой приятель расслабился. Он махнул своим людям, и те вошли в зал. Было их трое, Леший четвертый. Все угрюмые и усталые, припорошенные серой пылью и таким же серым унынием.

   -- Как там остальные? -- я попытался спросить так, чтобы голос прозвучал ровно и не выдал моих чувств, моего волнения.

   -- Успокойся, с ней все в порядке, -- Леший не стал деликатничать, он прекрасно понял, что или вернее кто именно меня интересует.

   -- Ночь скоро.

   -- Нам удалось отыскать надежное укрытие. Они смогут в безопасности переночевать.

   -- Точно надежное?

   -- Не хуже этого, -- заверил Леший. -- Гарантирую.

   -- Тебе верю.

   Словам подполковника ФСБ, опытного разведчика Андрея Кирилловича Загребельного действительно можно было верить, и я почувствовал, как в душу приходит благословенный покой. Еще бы утихомирить этот проклятущий голод!

   Леший как будто прочел мои мысли. Он извлек из своего вещмешка целлофановый пакет, внутри которого виднелся небольшой бумажный сверток. На бумаге обильно проступали многообещающие жирные пятна.

   -- На вот... ешь, -- целлофан зашуршал у меня перед носом, и от него пахнуло дурманящим запахом пищи. -- Она жарила. Специальное блюдо для раненых танкистов.

   Дрожащими руками я взял пакет, разорвал его и вытянул пластинки еще теплого мяса. Они были завернуты в листки в клеточку, вырванные из старой ученической тетради. Попрыгунчика доводилось есть много раз. Мясо не ахти какое, жилистое и безвкусное. Однако, эти куски... они особенные. Их готовила Лиза, готовила специально для меня.

   Я впился зубами в коричневатый и морщинистый, словно кусок дубовой коры, ломоть мяса, откусил и стал энергично пережевывать. Черт побери, как вкусно! И дело совсем не в том, что я голоден как кентавр. Лиза действительно сотворила маленькое кулинарное чудо.

   Наблюдая за тем, как я жадно запихиваюсь, Леший прыснул:

   -- Не знал, что ты такой прожорливый.

   От этих слов кусок стал поперек горла. Я медленно поднял голову и пристально поглядел на приятеля.

   -- Андрюха, а сами-то вы ели?

   -- Некогда было.

   -- Чтоб меня...

   Я обвел виноватым взглядом бойцов, которые расселись рядом. Все они пытались попасть в круг света, создаваемый коптящей керосиновой лампой.

   -- Налетай, мужики, -- я протянул им бумажный сверток с едой.

   -- Да вы не волнуйтесь, товарищ полковник, -- улыбнулся мне черноволосый парень с азиатскими чертами лица, по-моему, его звали Мурат. -- Мы о себе тоже не забыли.

   Слова Мурата сработали как команда: "Приступить к принятию пищи!", которую все вновь прибывшие выполнили с превеликим удовольствием. На свет сразу же появились котелки, каждый из которых где-то наполовину был заполнен жареным гуляшом. Больших кусков в пайках видно не было, и это сразу бросилось в глаза. Видать вырезка досталась только одному мне. Поняв это, я смутился, замешкался. Как поступить? Ведь невозможно с каменной рожей жрать мякоть, когда другие давятся едва поддающимися пережевыванию обрезками.

   -- Не парься, Максим, -- Загребельный успокаивающе потрепал меня по плечу. -- Мякоти у попрыгунчика, сам знаешь, раз-два и обчелся. Поэтому общим решением она и была передана в полное твое распоряжение. Так что, приятного аппетита.

   -- Тоже еще, нашли калеку! -- фыркнул я. Хотя, если честно говорить, от такой заботы в груди разлилось сладкое тепло, словно от стакана горячего глинтвейна.

   -- Калека он и есть калека, -- без стеснения рубанул правду-матку Леший.

   -- Мне уже полегчало, -- я сурово зыркнул на приятеля.

   -- Полегчало ему, -- подполковник хмыкнул. -- Ври больше, отбивная несчастная! Еще вчера на ногах не стоял, а сегодня уже...

   Я не дал Загребельному договорить. Отложил в сторону свой надкушенный кусок и, цепляясь за стену, стал подниматься с пола.

   -- Э-э-э... Хорош дурака валять! Будет тебе, я сказал!

   Андрей протянул ко мне руку, чтобы поддержать, но я решительно отверг эту помощь.

   -- Сам справлюсь. Не мешай.

   Хотя сломанные ребра продолжали надсадно болеть, но ссадин и гематом я уже не чувствовал. Жар прошел, рваная рана на ноге, ранее грозившая мне гангреной, не гноилась и не кровила. А часа два назад я обнаружил, что из мочи ушла кровь. Честно говоря, чудеса! Хотя как я теперь стал догадываться, чудес в мире не бывает. Каждое чудо имеет свое вполне логическое объяснение, своего заказчика и исполнителя.

   Поднявшись на ноги, я все же не удержался от соблазна и оперся спиной о бетонную стену. Это было маленькое отступление, которое, на мой взгляд, никак не могло подпортить ощущение от общей победы.

   -- Ну и как вам это? -- я обвел взглядом сидевших вокруг бойцов.

   -- Так ты, братец, симулянт, -- с наигранным возмущением воскликнул Леший. -- И не стыдно перед Сергеем? -- он тут же кивнул в сторону улыбающегося морпеха.

   -- Тело восстанавливается. Само, без медикаментов, и причем быстро, невероятно быстро.

   Я произнес это очень серьезно, испытывающе глядя в прищуренные глаза подполковника ФСБ. Я надеялся, что мои слова его заинтересуют. Так оно и вышло. Загребельный сразу все понял.

   -- Ладно... Раз такое дело, то давай отойдем... поговорим.

   Разговор мы продолжили в одной из соседних комнат. Там было пусто и тихо. Любой звук, пусть даже шорох, порождал зловещее, шипящее как ядовитая змея эхо. Пошарив лучом фонарика, Леший обнаружил старую, продырявленную аудиоколонку. Большую... ватт на двести. Он усадил меня на нее, а сам расположился рядом на полу. Когда мы покидали зал, в котором продолжали пировать члены нашей группы, Загребельный захватил с собой не только автомат, но и вещмешок. Мотив этого поступка стал ясен лишь теперь.

   -- Подсвети, -- Андрюха передал мне фонарик, а сам стал рыться в своих пожитках.

   -- Что ты там потерял? -- я направил луч точно на руки приятеля.

   -- У нас тут дармовой источник света, -- с этими словами Загребельный вытянул из вещмешка уже знакомый мне клетчатый узелок.

   Как только Леший развязал его, перед нашими глазами засиял маленький ледяной костер. Горка круглых размером с крупный лесной орех кристаллов светилась мутным голубоватым светом. Возможно свечение, исходящее из недр кристаллов, было бы более чистым и ярким, не гасись оно фильтром из бесчисленных царапин и сколов, которые словно скорлупа покрывали всю поверхность искусственных самоцветов.

   -- И вправду, -- я протянул руку и потрогал едва ощутимо вибрирующие чудо-камни, созданные технологией всемогущих ханхов. -- Совсем о них позабыл.

   -- Пока иного применения этому добру не нашлось, пусть хоть светит, -- Андрей тут же выключил свой фонарь.

   -- Жаль, еду не прихватили, -- задумчиво протянул я, уставившись на голубые огоньки. -- Можно было бы разговаривать и одновременно жевать.

   -- Ты можешь думать о чем-нибудь кроме жратвы?! -- возмутился Леший.

   -- Могу, но с напрягом, -- сознался я. -- Похоже, мой организм активно восстанавливается, и для этого ему позарез необходима энергия.

   Загребельный внимательно поглядел на меня, а затем с усталым вздохом поднялся на ноги.

   -- Жди. Сейчас принесу. -- С этими словами подполковник поплелся к выходу.

   -- Спасибо, Андрюха, -- я выкрикнул вслед другу слова искренней благодарности.

   Оставшись один, я вновь уставился на холмик из сияющих кристаллов. Сделал я это не только, вернее не столько потому, что в смолянисто-черной темноте старого бомбоубежища больше не на что было глядеть, а потому, что голубые огоньки каким-то невероятным образом растормаживали, заставляли мозг работать, воскрешали воспоминания. Возможно все это весьма и весьма субъективно, возможно мне просто надо было за что-то зацепиться, найти ту самую точку опоры, которая и позволит перевернуть весь мир... мир моих знаний, убеждений, надежд.