Завидная невеста - Бронвин Скотт

– Мы с другом добрые прихожане англиканской церкви, Лидди, и не верим в привидения, – беззаботно улыбнулся Китт в ответ на тревогу Лидди.

Добрые прихожане англиканской церкви? Рен с трудом подавил смешок. Едва ли Китт регулярно ходит в церковь. Усердствовать он может только в одном – в создании неприятностей, а слово «добропорядочный» в его словаре попросту отсутствует.

Рен спрятал амулет под рубашку, а Китт продолжил флиртовать с Лидди.

– Ты заставляешь меня ревновать, Лидди. Мне разве талисман не полагается? Просто на всякий случай?

Лидди заулыбалась:

– Мистер Китт, мне жаль бедный дух, кто захотеть встать вам поперек путь. – С этими словами Лидди удалилась, покачивая бедрами.

– Ты ей понравился, – заметил Китт, толкая Рена локтем в бок. – Могу поспособствовать свиданию.

– Нет, спасибо. Женщинам придется подождать, пока я разберусь с плантацией, – со смехом отказался Рен. – А ты все тот же старый добрый Китт Шерард, покоритель женских сердец!

Китт, казалось, серьезно задумался.

– Не тот же, смею надеяться. Я сюда приехал, чтобы стать иным, чем был в Лондоне. Подозреваю, что и ты тоже.

Рен понимающе кивнул. Барбадос – это место, где можно начать жить заново. Китт внезапно покинул Лондон пять лет назад, не сказав никому ни слова. Однажды ночью он объявился на пороге дома Рена, ища убежища, но объяснений никаких не дал, а на следующий день отправился в порт, оставив позади и прошлую жизнь, и свое настоящее имя. Рен был последним, кто его видел. Китт сжег за собой все мосты и лишь изредка присылал письма Рену и еще одному участнику их трио, Бенедикту Де Бриду.

Рен представления не имел, чем Китт занимается. Между приятелями повисло молчание, напоминающее о том, сколь разный выбор они сделали. Рен направил разговор в практическое русло.

– Тебе удалось пригнать повозку? – Ему было проще не думать о глобальных последствиях своего решения, но действовать постепенно, шаг за шагом. И следующая задача – добраться до плантации.

– Ожидает за углом. Похоже, что твои пожитки уже сгрузили на берег. – Китт указал на причалившую лодку-челнок.

Рену придется повременить с вопросами до тех пор, пока сундуки не окажутся в повозке. Он все больше нервничал. Что натворил кузен Мерримор? Что не так с «Сахарной землей»? Рен, конечно, ожидал трудностей. В конце концов, кузен Мерримор скончался четыре месяца назад, но Рен верил, что инвесторы сумели справиться с управлением.

Строго говоря, он считал, что трудностей особых возникнуть не должно, ведь большинство владельцев плантаций – английские помещики, нанимающие управляющих из местных жителей.

Оттого, что никто с ним не связался, пока он был на родине, Рен заключил, что землевладельцы живут на Барбадосе. Но управляющий должен исправно выполнять привычную работу, невзирая на присутствие или отсутствие кузена и акционеров. Рен сунул палец за воротничок. Из-за жары одежда вдруг показалась ему ужасно неудобной. Он завистливо посмотрел на Китта.

– Сними ты свой треклятый сюртук, Рен. Мы же не в Англии, – видя его мучения, рассмеялся Китт. – Тут даже жара другая, но ты привыкнешь. – Он подмигнул. – Если ты хоть немного похож на меня, то тебе здесь понравится.

Усмехнувшись, Рен стянул сюртук.

– Я люблю жару, а в Лондоне ни разу не видел такого голубого неба. Здесь рай на земле. – Он сошел на берег всего несколько минут назад, но уже радовался открывающимся новым возможностям. Все здесь иное: небо, погода, фрукты, люди.

Слухи о духах и ведьмах его нисколько не беспокоили бы, если б не то обстоятельство, что они связаны с его плантацией. Чтобы приехать сюда, он рискнул всем. Черт подери, он бросил свое графство, препоручив заботы по его содержанию дворецкому и адвокатам. Он, конечно, доверяет этим людям, но на всякий случай попросил своего близкого друга Бенедикта Де Брида присмотреть за всем. В общем, жизнь идет своим чередом, но если враги решат действовать… О последствиях лучше не думать. Он заставит свой план заработать.

Рен уселся в повозку рядом с Киттом, решив, что пока лучше отложить разговоры на животрепещущие темы.

– Спасибо, что приехал за мной.

– Я с радостью, хотя, уверен, кто-нибудь с плантации сделал бы это вместо меня. – Китт искоса посмотрел на Рена. – Они ведь знают о твоем приезде, правда? – Видя, что Рен не отвечает, он верно истолковал его молчание и добавил: – Черт, они не знают.

– Вообще-то нет, – протянул Рен. – Я и не подозревал, что на плантации есть люди. Думал, кузен Мерримор жил один. – К тому времени, как он понял свою ошибку, посылать письмо было уже поздно.

Китт поерзал на сиденье, усилив охватившее Рена предчувствие беды.

– Давай начистоту, Китт. Расскажи мне, что происходит на плантации. Неужели там в самом деле обитают духи и ведьмы?

Рен рассеянно коснулся кораллового оберега под рубашкой. Бриджтаун, единственный на острове город, остался позади, и его не покидало ощущение изоляции, ведь он вырос в столице и привык получать развлечения, еду и все, что душе угодно, по первому требованию и в шаговой доступности. Здесь же на него вдруг нахлынуло осознание чудовищности собственной затеи. Ему придется полагаться только на самого себя, проверять на прочность свои силы и знания.

Китт покачал головой:

– Плохие дела творятся, но я, конечно, и половины не знаю. Я же большую часть времени в разъездах.

Рен не поверил ни одному слову, ведь Китт из тех людей, кто всегда в курсе событий.

– Не нужно приукрашивать действительность, – твердо произнес Рен. – Я хочу точно знать, во что ввязался.

Неужели он взвалил себе на плечи больше, чем сможет унести? Предположения – вещь опасная, а он именно строил предположения касательно собственности кузена Мерримора. Но у Рена не было выбора: либо жениться на непривлекательной, но богатой женщине, либо сделать ставку на плантацию.

Китт снова пожал плечами:

– Это все из-за ремесленной программы.

Рен понимающе кивнул:

– Да, наслышан.

Рабство на Британских Карибах отменили пару лет назад, заменив его ремесленной программой. В теории идея была хорошая: хозяева плантаций должны платить бывшим рабам за работу на земле, которую те прежде обрабатывали бесплатно. На практике ситуация мало чем отличалась от рабства.

– Найти рабочую силу непросто, – продолжил Китт. – Владельцы плантаций считали, что теряют слишком много денег, поэтому гоняли своих работников до седьмого пота, а частенько даже и до смерти. Как ты понимаешь, никто за мизерное жалованье трудиться не хочет, особенно зная, что это может закончиться смертью.

Значит, урожай гниет на корню, потому что никого невозможно нанять его убирать. Следующие слова Китта заставили Рена насторожиться:

– За исключением «Сахарной земли». Потому-то так взъелись соседи.

Рен попытался осмыслить услышанное, но не смог.

– Боюсь, тебе придется объяснить, что ты имеешь в виду.

Китт так и сделал.

– Хозяева всех плантаций, кроме «Сахарной земли», отказались платить бывшим рабам честное жалованье. Желающие возделывать землю искали безопасные условия труда и справедливую оплату. В результате «Сахарная земля» стала единственной на данный момент процветающей плантацией.

Это хорошая новость. Рен вздохнул было с облегчением, но Китт еще не закончил.

– Несколько месяцев назад, когда умер твой кузен, кто-то пустил слух, будто рабочих на «Сахарную землю» заманивают духи. Якобы женщина, управляющая плантацией, занимается черной магией, и именно поэтому ее дело столь успешно. Со временем слухи стали разрастаться: она-де прокляла посадки соседей, а на собственные наложила заклятие роста.

– Погоди-ка минутку. – Рен усваивал информацию маленькими порциями. Чары? Колдовство? Женщина?

Неверно истолковав причину потрясения Рена, Китт, сжалившись, пояснил:

– Понимаю, к самой идее черной магии нужно привыкнуть. Острова полны ею. Для нее здесь даже есть особые названия: вуду, обеа[1]. Это африканские веяния. Все предрассудки, призраки и чары оттуда.

Рен подумал о спрятанном под рубашкой амулете. Черная магия волновала его сейчас меньше всего.

– Нет, я не о том. Расскажи-ка мне лучше, что там за женщина на плантации? – В завещании кузена Мерримора больше ни о ком не упоминалось.

Китт кивнул и ответил очень серьезно:

– Ее зовут Эмма Уорд.

Рену вдруг сделалось нехорошо. Он догадался, что не существует никакого сообщества акционеров, живущих в Англии, которым придется писать ежемесячные отчеты. Иными словами, нет никаких «их», а есть лишь «она». Оставшиеся сорок девять процентов плантации находятся в собственности сумасшедшей женщины, которая, если верить слухам, насылает порчу на соседский урожай.

Рен и не подозревал, какой колоссальный сюрприз его здесь ждет. Он не шел ни в какое сравнение с планами самого Рена стать сюрпризом для других. Более осторожный человек на его месте остался бы в городе, отправив на плантацию уведомление о своем приезде. Но Рен был не из тех, кто уклоняется от брошенного ему вызова. Он всегда ныряет в самую гущу трудностей, даже если дело касается скандально известной женщины.