Имперский граф - Серг Усов

— Об этом никто, естественно, не рассказывал. Но, я думаю, что не ошибусь, если предположу, что Лекс решил предложить Олегу что-то весьма интересное. Что-то, что перебьёт по весу имперскую щедрость.

— Угу. Щедрость. Пожаловать его графством, которое он сам и завоевал. Очень щедро, имперский размах, — едко заметил верховный дож. — При такой щедрости, что Лекс бы ни предложил, хоть бы и пару солигров, уже будет щедрее.

Рог Карвин внимательно посмотрел на своего старого друга.

— Кай, в тебе сейчас говорит злость, а она плохой советчик. Помнишь? Так твой отец часто говорил.— Рог протянул руку и налил им обоим ещё по одной рюмке. — Подумай. Титул графа, хоть ничего для императрицы и не стоил, но для того, кто и бароном стал недавно, это очень сладкий мёд. Теперь Лексу надо предложить что-то не менее серьёзное, если, конечно, он не хочет потом бессильно смотреть, как контроль над всем югом его королевства переходит к его добрым имперским союзникам. И это при том, что он только-только разобрался со своим дядей и северными бунтовщиками, да ещё и в условиях угроз войны с Тарком, а, может даже, ещё и с Линерией.

— Поясни, к чему ты это. Не успеваю иногда за твоими мыслями, — Шитор опять принялся расхаживать по кабинету.

— Семеро, Кай, да он ему герцогскую корону предложит, это же ясно. Не знаю, на каких условиях, но это самый лучший вариант. Подумай сам. А чтобы получить герцогскую мантию, Ферму….

— Придётся ехать в Фестал, — понял дальнейший ход мыслей верховный дож, — И у нас будет хорошая возможность одним ударом отыграть всё, что мы прогадили за прошедший год.

— Если Совет даст тебе такую возможность, — напомнил Карвин о проблемах верховного дожа с Советом, которые возникли после неудач, постигших Растин на севере.

— Жадные, ожиревшие и обленившиеся трусливые скоты, — выразился в адрес своих коллег по Совету дожей его глава.

Говоря это, он, естественно, не имел в виду своего друга Рога, как и всегда его поддерживавшего Кула Воска, главу второй по богатству семьи Растина, контролировавшей почти всю работорговлю в республике и почти её треть на континенте.

Восемь лет, что Кай Шитор возглавлял Совет, только на голоса этих двух дожей он и мог всегда положиться. Остальные, необходимые для большинства голоса, ему, каждый раз, приходилось получать с помощью подкупа, лести, угроз или шантажа.

Шитор невольно сжал руки в кулак, представив опухшее от постоянного переедания и пьянок лицо Гоша Топина, главу республиканской стражи, который всегда выступал против него. На каждом совете. По любому поводу.

Когда-то, этот жирный ублюдок, сын осла и свиньи, сам претендовал на должность верховного дожа и до сих пор не мог простить Каю, что тот его обошёл, хоть и всего на один голос, обошедшийся семье Шиторов в два океанских корабля.

— Придётся искать аргументы, — выдохнул наконец успокоившийся верховный дож, — Но мои аргументы лучше бы сработали, если бы ты смог что-то интересней привезти, кроме сплетен и домыслов. В сами баронства тебе, как я понимаю, попасть не удалось, и что там творится, посмотреть своими глазами не смог.

— Только до Нерова, — подтвердил Рог, — И то, пришлось оттуда уносить ноги очень быстро. Там сейчас, реально, все пляшут под дудку Ферма, особенно, после того, как он стал ещё и имперским графом Шотелом. Ему или его людям точно всё доносят — я почувствовал за собой слежку в тот же день, как приехал, хотя и выдавал себя за винорского торговца, и в моём винорском растинского акцента почти не уловить, — Карвина уже немного накрыло от выпитого, и его речь стала более сумбурной, — Зато мне удалось найти и взять с собой оттуда парочку толковых помощников. Они из местных, винорских. Некто Лешик и Монс. Работали у этого осла, Вурсия, который нас там представлял и провалил всё, что только возможно. От них-то я и узнал об идиотизме, что Вурсия, что его подручного Гонема.

— Ты поверил этим чужакам? — в голосе Шитора не было осуждения, а лишь интерес.

— Поверил, — кивнул Рог, — После того, как сопоставил всё, что они мне рассказали, с тем, что получил из других источников, в первую очередь, от тех наших торговцев и приказчиков, которым удалось вовремя унести ноги и из Винора, и из Бирмана. Мы можем, при необходимости, использовать их, как лазутчиков. Они не растинцы, они местные винорцы, их там знают, они подозрения не будут вызывать.

Кай Шитор согласился. Нет, он не собирался доверять всяким винорским проходимцам что-то важное, но вот использовать их, вполне возможно.

За разговором они засиделись почти до полуночи, пока Кай Шитор не вызвал секретаря и не приказал ему подать паланкины.

Такой режим работы Дворца дожей не был никому в новинку. Кай Шитор прибывал на службу уже далеко после полудня и работал до полуночи. За последние восемь лет и все остальные чиновники Дворца привыкли к такому расписанию. Поэтому, когда дожи Шитор и Карвин нетвёрдыми походками — кальвадос или усталость всё же сделали своё дело — шли по гулким длинным коридорам Дворца к своим паланкинам, то им на глаза, почти на каждом шагу, попадались или дворцовые охранники из глаторских наёмников — стражникам, подчиняющимся Гошу Топину, верховный дож не доверял — или многочисленные чиновники, желавшие продемонстрировать начальству своё рвение.

— Пришли мне завтра этих твоих винорцев, — сказал Шитор Карвину перед тем, как усесться в паланкин, — Ближе к полудню.

От Дворца дожей до особняка Кая было чуть больше полулиги. Как и у других дожей, его дом располагался в верхнем городе, отделённым от нижнего города тремя рядами стен, в которых каждый последующий ряд был выше предыдущего на два человеческих роста.

Республика Растин, охватившая щупальцами своих торговых караванов почти весь континент, а своими океанскими кораблями дотянувшаяся до четырёх других континентов, зародилась в незапамятные времена из простой рыбацкой деревушки, уютно устроившейся у впадения могучей реки Ирмень в Диснийский океан.

На этом месте, куда вниз по Ирменю спускались суда из десятков стран, и откуда отправлялись корабли, сначала вдоль южного побережья Тарпеции, а затем и в океан, и отстроился Растин, столица и единственный город одноимённой республики.

Сейчас Растин стал огромным городом, в котором проживало не менее трёхсот тысяч граждан обоего пола и разных возрастов. Ещё треть населения республики,