Рассвет страсти - Сильвия Холлидей

Из экипажа послышалась грубая брань, потом низкий звучный голос крикнул:

– Стой!

Глядя на останавливающийся экипаж, Аллегра схватилась за якобы сломанную руку и согнулась пополам, делая вид, что ей очень больно. Не переставая вопить, девушка пристально наблюдала за человеком, который спрыгнул на землю из экипажа. Она уже видела его один раз – тем далеким прекрасным летом в Бэньярд-Холле, когда ей исполнилось девять. Последним летом, после которого начался кошмар. И вот он вновь перед ней, этот высокий человек, гордый, надменный и жестокий!

Эллсмер оказался даже выше, чем тот туманный образ, что сохранился в ее памяти. В его темно-русых волосах, ненапудренных, схваченных сзади черной шелковой лентой, не серебрилась седина.

На воинственно выступающем подбородке темнела однодневная щетина, черные мохнатые брови были сдвинуты, нависая над светло-карими глазами. Под хорошо сшитым камзолом и жилетом тонкого сукна угадывался крепкий, мускулистый торс, а ноги были сильные и прямые. Из-за того, что он выглядел так молодо, ненависть Аллегры вспыхнула с новой силой; ее отец состарился на десять лет за то время, что прошло после суда до того дня, когда их всех посадили на корабль, перевозивший преступников.

– Безмозглый болван, – проворчал высокий человек, приближаясь. Тон у него был не сердитый, а скорее раздосадованный, как будто ему доставляла неудовольствие сама мысль о том, что придется общаться с простолюдином.

– Какого черта ты выбежал прямо перед моей каретой, парень? За это мне следовало бы сломать тебе не только руку, но и шею. – Он подошел ближе. – Покажи мне, что там у тебя сломано.

Неукротимая ярость застлала глаза Аллегры красным туманом: вот она, эта кровавая мечта, что поддерживала ее все эти страшные годы позора, страдания и утраты всего, что было ей дорого. Девушку охватил праведный гнев, которого так не хватало ее бедной матери.

«Время пришло», – подумала она. Сейчас она исполнит клятву, которую дала маме. «За маму, за папу, за всех погибших Бэньярдов!» Лучшего случая и желать нельзя: привратник возится с воротами, кучер слишком толст, чтобы быстро слезть с козел и кинуться на выручку своему хозяину.

Молниеносным движением Аллегра сунула руку под камзол. Один удар кинжалом, а потом она воспользуется растерянностью слуг и убежит в лес.

– Умри, собака! – проговорила девушка сдавленным голосом и, направив кинжал ему в грудь, ударила что было сил, вложив в этот удар всю ярость, которая так долго жгла ее сердце.

– Кровь Христова! – воскликнул он, отскочив в сторону, так что убийственный клинок его даже не задел, и в тот же миг больно сжал запястье Аллегры и выкрутил его, вынудив ее выпустить рукоятку кинжала. Его губы скривила гримаса отвращения.

– Господи, да ты не болван, а сумасшедший. Должно быть, тебе захотелось на виселицу?

Аллегра злобно оскалила зубы:

– А хоть бы и так, лишь бы увидеть твою смерть.

Мужчина рассмеялся неприятным смехом, в котором не слышалось ни веселья, ни тепла.

– Надо же, какая кровожадность! Интересно, откуда в таком юнце столько свирепости?

Он говорил с нарочитой медлительностью, явно не снисходя до сильных чувств.

– Научился у подонков вроде тебя, – огрызнулась Аллегра и посмотрела на свой кинжал, лежавший в дорожной пыли. Если бы она смогла до него добраться…

– Ну нет, парень. Второго случая у тебя не будет.

Угадав ее намерения, он проворно наклонился и поднял кинжал.

– Будь ты проклят!

У Аллегры противно засосало под ложечкой. Она подвела всех своих мертвых, которые ждали ее мести. Как могла она быть такой беспечной, такой торопливой? Выпадет ли еще ей случай поквитаться с врагом? Исполнить свою клятву и сызнова научиться жить? Вне себя от сознания собственного бессилия девушка вскинула руки, чтобы сомкнуть их на его горле, и тут же удивленно вскрикнула: кто-то схватил ее запястья и отвел их назад. Аллегра попыталась вырваться, но тщетно; тогда она обернулась, и ее яростный взгляд уперся в хмурого молодого человека, который вылез из экипажа за ее спиной. Он был одет в простой темный костюм, подобающий управляющему или клерку.

– Попридержи язык, щенок, – промолвил он, – если только ты не хочешь попросить его милость о пощаде.

– Чтобы его милость сгорел в аду! – Девушка снова повернулась к высокому человеку и плюнула в его сторону. – Слышишь, Уикхэм, в аду!

– Уикхэм? – Высокий опять рассмеялся и лениво провел лезвием кинжала по щетине на подбородке. Раздался скребущий, металлический звук. – Уикхэм? Так вот за кого ты меня принял?

– Ты же хозяин Бэньярд-Холла, разве не так? – воинственно спросила Аллегра.

– Так. Но я не Уикхэм. Уикхэма уже почти два года как разорили долги. Я слышал, что сейчас он в Лондоне.

– Нет! – Аллегра тряхнула головой, не желая верить услышанному, но чувствуя, как у нее холодеет кровь. – Ты лжешь, проклятый ублюдок, чтобы спасти свою шкуру!

Управляющий грубо дернул ее за руку.

– Я же сказал тебе, парень, – попридержи язык, – прорычал он в ухо Аллегре. – Перед тобой сэр Грейстон Морган, виконт Ридли. Барон Эллсмер продал Бэньярд-Холл его милости год назад.

– Я вам не верю.

Но конечно же, у нее не было оснований сомневаться в его словах. Девушка вгляделась в высокого мужчину. Ох, какая же она дура, если позволила ненависти так ослепить себя. Он не просто казался молодым, он был моложе Уикхэма, и притом намного. Пожалуй, ему тридцать с небольшим, А Уикхэму сейчас должно быть почти столько же, сколько было бы отцу, доживи он до этого дня, – самое малое под пятьдесят. Аллегра забыла об этом, потому что для нее он остался таким, каким она видела его в девять лет.

Весь ее боевой пыл угас, уступив место мнительному разочарованию. Проделать такой долгий путь и все только для того, чтобы очутиться еще перед одним препятствием, еще одной стеной, которую надо преодолеть, чтобы обрести покой… Аллегра взглянула на виконта с бессильной злостью. Он должен, должен был оказаться Уикхэмом!

– И ты тоже будь проклят, Ридли, – свирепо сказала девушка. – Чтоб тебя забрала чума.

– Милорд, – заговорил доселе молчавший кучер, слезая с козел, – этого негодника надо на несколько часов посадить в колодки, чтобы научить его вести себя. Велите нам отвезти его в деревню и сдать тамошнему бейлифу. И он посмотрел на привратника, ища поддержки. Ридли окинул взглядом тщедушную фигурку Аллегры и покачал головой:

– Нет, он совсем еще ребенок. Колодки убьют его. Стоит ему посидеть в них десять минут под градом отбросов и комьев грязи, которыми его будет осыпать толпа…

– Но, милорд, вы же не можете просто так взять и отпустить его. Он пытался вас убить! – вознегодовал привратник.