Последняя буря - Пьер Шеналь

Над всем этим великолепием на небольшой высоте проплывал наш самолет. Воздух, обычно здесь неспокойный, в тот день был необыкновенно тих, в небе ни облака. Самолет скользил ровно, без рывков, и это придавало полету какую-то невероятную безмятежность.

Всего тринадцать минут полета над аргентинской территорией — и мы пересекли чилийскую границу, о чем следовало обя-зательно доложить наземной службе. Алькоб настроил передатчики на частоту 126,7, чтобы выйти на связь с контрольно-диспетчер-ским пунктом в Пунта-Аренасе. 10 минут спустя мы летели уже вдоль Магелланова пролива, миновали вторую точку связи, о которой также следовало доложить, — и, наконец, остров Санта-Изабел.[1] Новая настройка передатчика на частоту 118,7 позволила нам связаться с диспетчерским пунктом.

Видимо, другого самолета на подходе не было, и мы сразу получили разрешение выйти на главную полосу. Таким образом, не прошло и сорока минут с тех пор, как мы покинули Рио-Гальегос, а наши колеса уже прокладывали след на покрытой снегом полосе большого чилийского аэропорта. Власти приняли нас любезно, как обычно, формальности были сведены к минимуму.

В главном зале аэропорта мы оказались лицом к лицу с господином Жаном Пиже, инженером компании, руководителем всех ее работ на чилийской территории. Небольшого роста, с округлым лицом и животиком, господин Пиже, как всегда, в своем неизменном берете с помпоном. Он энергично жестикулирует, приветствуя нас, и шумно выражает свое удовлетворение. На сей раз он особенно доволен: прибыв в точно назначенное на прошлой неделе из Буэнос-Айреса время, он нашел в аэропорту и самолет и своего инженера.

Как только формальности были соблюдены (они заключались в обмене формуляров и визировании паспортов), мы направились к самолету, разумеется, в сопровождении господина Пиже. Теперь мы находились в его распоряжении: дальнейшая программа полетов зависела от него. Он принял решение посетить Серро-Сомбреро, один из важнейших нефтяных центров чилийской части Огненной Земли.

Для этих краев день был, в самом деле, исключительно хорош — ни ветерка, ни облачка. Магелланов пролив мы пересекли единым махом, на высоте всего 3000 футов,[2] и через 25 минут спокойного полета (что удивило нашего пассажира) приземлились в Серро-Сомбреро.

Перед посадкой нам дважды сообщили о состоянии взлетной полосы: «Осторожно в Сомбреро!.. Полоса покрыта льдом!..»

Возле ограждения из колючей проволоки, рядом с единственным бараком, служившим одновременно и контрольно-диспетчер-ским пунктом и залом ожидания, нас ждали два грузовичка. Застенчивый молодой инженер — канадец — расшаркивался перед своим шефом господином Пиже и перед инженером Грихальвой, с которым не был знаком.

Наша маленькая группа разделилась, и все мы направились к лагерю нефтяников.

Одной из целей прилета был осмотр инженером Грихальвой установок и оборудования компании на чилийской территории Огненной Земли. Его только что назначили руководителем работ фирмы в Патагонии, а до этого он год работал в Буэнос-Айресе в аппарате компании. Его поездка, таким образом, должна была способствовать установлению контактов с персоналом и, кроме того, знакомству с состоянием оборудования на участке.

В Сомбреро мы спокойно пообедали в огромном ресторане фирмы «Энап», которая является чилийским вариантом нашей нефтяной компании. Во второй половине дня вернулись в Пунта-Аренас, на этот раз только с одним пассажиром на борту — господином Пиже. Инженеру Грихальве требовалось завершить работу, и он вынужден был остаться на Огненной Земле. Было решено, что мы прилетим за ним, когда он все закончит.

В Пунта-Аренасе мой второй пилот Педро Алькоб и я имели право на целый день отдыха — это было воскресенье 18 июля 1971 года. Лишь около полудня мне следовало быть около телефона, так как я, а точнее мы — самолет и его экипаж, — мог понадобиться инженеру Грихальве, если он закончит свои дела раньше намеченного срока.

Но как и предполагалось ранее, в Сомбреро, с его обледенелыми взлетно-посадочными полосами, мы вылетели вновь только в понедельник рано утром.

Посадка прошла без задержек. Даже не пришлось останавливать двигатели. Господин Грихальва, ожидавший нас, был рад покинуть эту печальную Огненную Землю. Алькоб помог ему втащить чемодан, и в мгновенье ока наш пассажир удобно устроился в кабине, где было тепло и уютно.

Не теряя времени, мы повернули обратно. В Пунта-Аренасе после обеда нам предстояло совершить извечный ритуал: предупредить таможенников и эмиграционные власти, подготовить и осмотреть машину, составить план полета, заполнить международные формуляры…

Попрощавшись с господином Пиже, который радовался нашему отлету, как и прилету, и желал нам благополучного путешествия, мы вылетели из Пунта-Аренаса с единственным пассажиром на борту — господином Грихальвой. Наша миссия на крайнем юге Чили была закончена.

Сорок минут полета — и мы в Рио-Гальегосе. Погода все такая же прекрасная, «болтанка», обычная здесь, отсутствовала.

Снова нам предстояли, уже в обратном порядке, таможенные, полицейские и другие проверки. Нужно было кипы всяких бумаг и формуляров раздать множеству чиновников… К счастью, я заранее подготовил бланки, заполненные еще в Буэнос-Айресе, и теперь щедро раздавал их направо и налево.

Согласно программе, господин Грихальва должен был провести вторую половину дня в Рио-Гальегосе, и мы задерживались там до утра.

Грихальва ловко забрался в сине-белый грузовичок, ожидав-ший его, и машина двинулась в сторону большой деревни, какой является, в сущности, Рио-Гальегос. Мы с Алькобом решили до вечера остаться в аэропорту — осмотреть двигатели и подготовить машину к полету. Хотя уход за материальной частью никоим образом не был нашей обязанностью, мы всегда, где бы ни находились, тщательнейшим образом занимались этим сами. Мы приобрели такие навыки, что автоматически выполняли все операции, и при этом испытывали глубокое удовлетворение от сознания, что самолет в полном порядке.

На следующий день не было еще 9 часов утра, а двигатели уже уверенно урчали, готовые к полету. В 9 часов 15 минут прибыли пассажиры — на этот раз четверо — и без промедления заняли свои места. Это были инженер Грихальва, инженер Десмэ с супругой и инженер Сантисо.

Очередной пункт назначения — Рио-Гранде на аргентинской части Огненной Земли, примерно в двухстах километрах к югу от Рио-Гальегоса.

Еще один полет без особых приключений, если не считать последних ста километров, когда облачность, закрыв землю, заставила нас несколько раз менять высоту полета. На передней кромке крыльев и выступающих частях машины стал образовываться кристаллический лед — явление, весьма неприятное для нас, ибо противообледенительная система, обогревающая лобовое стекло теплым воздухом, создает сильную жару в кабине — прямо перед нашим носом на плексиглас направлены две обжигающие струи. Настоящая пытка. Противообледенительное устройство растапли-вает совсем немного льда с наружной стороны лобового стекла, образуя два полукруглых просвета, сквозь которые можно хоть что-то видеть впереди.