Еретик: Предатели Камигавы - Скотт Макгоу

Конде было уже за семьдесят, но со дня рождения его дочери двадцать лет тому назад, он нисколько не состарился внешне. Его длинные белые волосы, казалось, сияли в тусклом свете, каскадом ниспадая ниже плеч. Борода и усы были также белыми, здоровыми и сильными, следуя за каждым поворотом его головы, словно длинный кавалерийский баннер, развивающийся на полном скаку. Он был одет в изысканную мантию из золотой парчи с искрящимися серебряными лунами, вышитыми на груди.

В слабом свете и на большом расстоянии глаза Конды казались вполне нормальными, но Жемчужное-Ухо знала, что его зрачки летали и блуждали в глазницах, как слепые рыбки в банке. Даже когда он приговаривал ее к заточению в ее одиночной камере, когда его лицо было в считанных дюймах от нее и все его внимание было сосредоточено на ней, его глаза лениво дрейфовали взад, вперед, иногда выплывая за пределы его лица. Многое изменилось в Конде за двадцать лет войны с какуриё.

Жемчужное-Ухо оторвала взгляд от Конды, чтобы убедиться, что ее уши не лгут ей: хотя граждане Товабары выкрикивали и топали ногами вместе с солдатами, их старания были пустыми и безжизненными. Их положение было слишком плачевным, и Конда был слишком долго оторванным от жизни своего народа.

Когда-то он был величайшей радостью нации, но все, что сейчас ощущала от людей Жемчужное-Ухо, был болезненный вес отчаянья и неумолимые волны страха. Ради чего бы ни собрал их правитель, она молилась, чтобы это дало им надежду.

Его глашатай призвал к тишине. Конда ступил на помост и широко развел руки.

- Дети Товабары, - сказал он глубоким, властным голосом. – Вы все желанны здесь. Жестокий рок лишил меня доверия собственной дочери, но я утешаюсь той любовью и покорностью, которую вы выказали мне сегодня.

- Я собрал вас здесь, чтобы приободрить – не словами, но демонстрацией. Наши враги сильны. Они многочисленны и беспощадны. Могущество нашей нации раздражает их, они охвачены страхом, опасаясь, что мы станем могущественнее, чем они. Когда я начал объединять племена и государства этой земли под моей защитой, другие великие даймё вели себя точно так же. Они были готовы скорее напасть, чем принять мудрость присоединения к большей цели, готовы были скорее неистово и злобно ранить великое государство, желающее возвысить их. Ками и верховные мёдзин мира духов напуганы, мой верный народ. Напуганы вами, и мной, и той силой, что мы представляем. Я полагал, что смогу игнорировать их страх и ярость достаточно долго, чтобы они сами узрели нашу неизбежную победу, ибо мы – будущее Камигавы. Я так полагал, но я ошибался.

По толпе пробежали слышные сдавленные вздохи неверия. Конда схватился за перила помоста и подался вперед.

- Да, дети мои, ошибался. Армии какуриё оставили всякое подобие благородного ведения войны. Они нападают из засад, без предупреждения, невзирая на юность или невинность жертв. Последние события доказали, что они не остановятся ни перед чем, включая использование своего абсолютного оружия на солдатах, исполняющих миссию милосердия во имя отцовской любви…

Громкий голос Конды затих, и он, казалось, задумался, пока его глаза блуждали из стороны в сторону.

- Что делать с Чудовищным духом? – выкрикнул кто-то. – Три тысячи погибших за один удар и сотня акров проглочена целиком за один укус. Мы все почувствовали дрожь земли, Великий Повелитель. Какую силу мы можем противопоставить ему?

Говоривший позволил себе слишком много. Жемчужное-Ухо отследила, где стоял человек за секунду до того, как ближайшие к нему солдаты повалили его и заставили замолчать.

- Мой брат погиб от этой прихоти, даймё.

- И мой. Никто не может ответить мне, как и за что он погиб.

- Ты хоть сам знаешь, Конда?

Голоса начали раздаваться со всего внутреннего двора, быстрее, чем стражники успевали находить и затыкать их. Даймё утверждал, что ками были напуганы, но Жемчужное-Ухо слышала истинный страх в голосах его подданных, и они все кричали о своих павших сыновьях, братьях, женах, и сестрах.

Вспышка яркого белого света прошла по телу Конды. – Довольно. – Хотя его голос был мягким и ровным, он был достаточно громким, чтобы сотрясти стены крепости и повалить половину слушателей на колени.

Посреди стонов и вздохов, Конда продолжал. – Вы, смерды, не будете кричать на меня, как на тупоголового слугу. Мы все пострадали от этой войны. Почему это произошло не так важно, как наши ответные действия.

- Я ваш лорд и повелитель, и более того, я ваш защитник. Я оценил угрозы, стоящие перед нами, как новые, так и старые, и разработал ответ на эти угрозы. – Он поднял и опустил руку, и барабанщики забарабанили в новом ритме. По другую сторону внутреннего двора распахнулись огромные ворота, являя собравшимся массивный корпус вооруженных всадников. Позади кавалерии, стояли наготове пять тысяч пехотинцев.

- Го-йо и батальон Эйгандзё доказали свою состоятельность в охране города. Остальная моя армия отправится вглубь Камигавы, изгоняя ками из наших земель. Больше мои воины не будут сидеть и ждать нападений. Если какуриё ищет тотальной войны, мы будем сражаться на наших условиях, а не их.

Конда взмахнул руками в величественном жесте. Две равные шеренги по двенадцать странных силуэтов вылетели из-за башни. Грациозно взбивая воздух своими громадными плоскими крыльями, гигантские мотыльки рассредоточились в небе над внутренним двором башни, сверкая желтым светом покрытых пыльцой крыльев. В своих особых седлах вооруженные наездники направляли боевых насекомых кругами, паря и петляя над головами восхищенных горожан.

Даймё замолчал, и Жемчужное-Ухо поняла, что он ждал реакции от собравшейся толпы. Он ожидал взрыв аплодисментов, скандирование тысячи благодарных голосов. Однако даже солдаты никак не отреагировали. Большинство из них были слишком заняты слежкой за толпой, готовые наброситься на любого, кто нарушит тишину своим освистанием. Остальные выглядели такими же бледными и напуганными, как и их гражданская ровня.

Лицо Конды помрачнело. Он поднял кулак, и белый свет молнией прошел сквозь него еще раз. – Узрите, - вскричал он. – Ками выслали свое самое титаническое чудовище, чтобы смять нашу решимость. Когда этот зверь придет снова, он встретит не кавалерию. Обычные люди не могут выстоять перед воплощением абсолютного гнева мира духов. Нет, для того, чтобы защитить нас от разбойных ками и враждебных мёдзин, я даю моим детям Йосея, Утреннюю Звезду, могучего духовного дракона, хранителя Эйгандзё и всех его верных жителей.

Конда разжал кулак. Затхлый воздух над внутренним