Спустись в мой подвал - Рэй Бредбери

– Нет. Не будет войны. Никакого потопа, даже никакой эпидемии. А что?

– Я встретил сегодня множество пророков гибели. Ну, скажем, двух и…

Ажурные двери веранды вдруг отворились. Фортнум подскочил, как ужаленный.

– Что случилось?

Том вошел на веранду с поддоном в руках.

– Прошу прощения, – сказал он, – в чем дело, папа?

– Ни в чем.

Фортнум поднялся, довольный, что может сменить тему.

– Это твой урожай?

Том торопливо подошел.

– Только часть. Видит Бог, они растут, как на дрожжах. Семь часов, побольше воды и смотрите, какие они большие. – Он поставил корзину на стол между родителями. Урожай действительно был богатый. Сотни маленьких серо-коричневых грибов торчали из влажной земли.

– Чтоб меня… – сказал Фортнум напряженно. Цинтия вытянула руку, чтобы коснуться грибов, но вдруг отдернула ее, сама не зная, почему.

– Я не хотела бы тебя обидеть, но… это точно хорошие грибы?

Том был оскорблен в лучших чувствах.

– А ты думаешь, что я буду кормить вас ядовитыми грибами?

– Вот именно, – сказала Цинтия. – А как их различить?

– Попробовать, – сказал Том. – Если не умрешь, значит, хорошие. Ну, а если падешь трупом… что ж… – Он засмеялся, и это развеселило Фортнума, но мать только скривилась. Она снова села в кресло.

– Я… мне они не нравятся, – сказала она.

– Люди дорогие, – Том со злостью схватил корзину. – Неужели все и всегда в этом доме должно кончаться неудачей?

Он пошел прочь.

– Том… – начал Фортнум.

– А, ладно! – сказал Том. – Все считают, что если молодой человек за что-то берется, то все это плохо кончится. Да пусть все идет к черту!

Фортнум вошел в квартиру в тот момент, когда Том швырнул поддон с грибами в подвал. Потом он хлопнул дверью и выбежал через задний ход. Фортнум вернулся к жене: та избегала смотреть на него.

– Прости меня, – сказала она. – Сама не знаю, что со мной случилось. Я просто должна была сказать это Тому.

Зазвонил телефон. Фортнум вынес аппарат на веранду.

– Гай? – Это был голос Дороти Уиллис. – Гай… Роджер у вас?

– Роджер? Нет.

– Он пропал! Из шкафа исчезли все его костюмы! – Она начала тихонько плакать.

– Держись, Дороти, сейчас я буду у тебя.

– Ты должен мне помочь, должен! Я уверена, с ним что-то случилось. Мы никогда больше не увидим его живым, – всхлипывала она.

Он медленно положил трубку, в которой еще слышались рыдания. Ночные цикады оглушительно трещали. Он чувствовал, как волосы у него на голове поднимаются дыбом. Этого не могло быть, но все же они медленно, один за другим, вставали дыбом.

Проволочные плечики действительно были пусты. Он со звоном сдвинул их в сторону, потом повернулся и выглянул из гардероба на Дороти Уиллис и езде сына Джо.

– Я шел мимо, – сказал Джо, – и увидел, что в гардеробе нет папиных костюмов.

– Все было очень хорошо, – сказала Дороти. – У нас была чудесная жизнь. Я ничего не понимаю, ничего! – Она снова заплакала, пряча лицо в ладонях. Фортнум вышел в холл.

– Вы не слышали, как он выходил из дома?

– Мы играли во дворе в футбол, – сказал Джо. – Папа сказал, что должен на минутку зайти в дом. Я зашел сзади и увидел, что он исчез!

– Он должен был быстро уложить и уйти пешком, иначе мы бы слышали такси, подъезжающее к дому.

Они шли по коридору к выходу.

– Я проверю на вокзале и в аэропорту, – Фортнум заколебался. – Дороти, может, в прошлом Роджера есть что-то…

– Наверняка, не психическая болезнь… – Она помолчала. – Мне кажется, его похитили.

Фортнум покачал головой.

– Не похоже. Выходит, что он собрался, вышел из дома и направился на встречу со своими похитителями?

Дороти толкнула дверь, будто хотела впустить в холл ночной воздух.

– Нет. Они, наверное, как-то вошли в дом и выкрали Роджера у нас из-под носа. – Потом добавила: – Мне страшно.

Фортнум вышел в ночь, полную звона цикад и шума деревьев. "Пророки гибели, – думал он, – провозглашают свои предсказания. Миссис Гудбоди. Роджер. А теперь Дороти. Произошло что-то действительно страшное. Но что, ради всего святого? И как?" Он перевел взгляд на Дороти, потом на ее сына. Джо моргал, стараясь сдержать слезы, потом отвернулся, – и это длилось целые века, – потащился по коридору и остановился у двери в подвал. Фортнум чувствовал, как дрожат его веки, а зрачки расширяются, как будто он фотографировал все это. Джо широко открыл дверь и нырнул в подвал. Двери закрылись. Фортнум открыл рот, хотел сказать что-то, но Дороти взяла его за руку, и он обернулся к ней.

– Ради Бога, – сказала она, – найди Роджера.

Он поцеловал ее в щеку.

– Если это возможно…

Боже, почему он выбрал именно эти слова? Он повернулся и ушел в летнюю ночь.

Вдох, выдох, вдох, выдох, астматический вдох, влажный чих. Кто-то умирает среди ночи? Нет. Это работает миссис Гудбоди, невидимая за изгородью. Насос нацелен, костлявые локти ходят, как поршни. Тошнотворный запах инсектицида густым облаком окутал Фортнума.

– Миссис Гудбоди, вы еще не закончили?

Из-за чернеющей изгороди донесся ее голос:

– Чтоб вас черти взяли! Мошки, водяные клопы, жуки, а теперь Marasmius oreadis. Боже, как они растут!

– Что растет?

– Я же говорю, Marasmius oreadis! Или я, или они, но думаю, что я их одолею. Вот вам! Вот вам! Вот!

Он пошел прочь от изгороди, от удушающего насоса и резкого голоса. Жена ждала его на веранде. Фортнум уже хотел что-то сказать, когда в комнате шевельнулась какая-то тень. Послышался скрип, повернулась дверная ручка. Том исчез в подвале. Фортнум почувствовал, будто что-то ударило его в лицо. Он зашатался. Все было ошеломляюще знакомо, как в снах наяву, где знаешь все наперед, где слышишь слова, прежде чем их произнесут.

До него вдруг дошло, что он стоит и пялится на дверь, что вела в подвал. Цинтия увлекла его в комнату.

– Что? Том? О, я уступила. Эти проклятые грибы так важны для него. Кроме того, им на пользу пошло, что он высыпал их в подвал: теперь они растут прямо на земле.

– Пошло на пользу? – услышал Гай свой голос.

Цинтия схватила его за плечо.

– Что с Роджером?

– Он ушел.

– Ох, уж эти мужчины!

– Нет, тут другое, – ответил он. – Последние девять лет я видел Роджера ежедневно. Когда знаком с человеком так хорошо, знаешь, как у него дела дома: мир или кипящий котел. Его еще не окутал запах смерти. И он не бросился в безумную погоню за своей молодостью. Нет, нет, я готов присягнуть, готов спорить на последний доллар, что Роджер…

Зазвенел дверной звонок. Почтальон молча вошел на веранду и остановился с телеграммой в руке.

– Мистер Фортнум?

Пока он открывал конверт и развертывал телеграмму, Цинтия зажгла свет.

"Я еду в Новый Орлеан. Освободился на минуту. Не принимайте, повторяю, не принимайте никаких посылок!

Роджер"

Цинтия подняла взгляд от бумаги.

– Что он имел в виду? Я ничего не понимаю.

Но Фортнум уже был у телефона и поспешно набирал номер.

– Станция? Полицию, срочно!

В 10.15 телефон зазвонил в шестой раз за вечер. Фортнум схватил трубку.

– Роджер! Где ты?

– Где я? – беззаботно ответил Роджер. – Ты отлично знаешь, где я. Это твоих рук дело. Мне надо было обидеться.

Цинтия по знаку Фортнума подбежала к отводному телефону на кухне.

– Роджер, клянусь, что ничего не знаю. Я получил от тебя эту телеграмму…

– Какую телеграмму? – спросил Роджер. – Я не посылал никакой телеграммы. Полиция ворвалась в наш поезд и вытянула меня на каком-то полустанке. Я потому и звоню тебе, чтобы ты освободил меня от них. Гай, если это какая-то шутка…

– Но, Роджер, ты же исчез из дому!..

– Я уехал по делам. Если ты называешь это исчезновением… Я сказал об этом Дороти и Джо.

– С ума сойти, Роджер. Тебе ничего не грозит? Тебя никто не шантажирует? Никто не заставляет так говорить?

– Я превосходно себя чувствую, здоров, свободен и ничего не боюсь.

– Но, Роджер, а как же твои предчувствия?

– Вздор! Как видишь, со мною все в порядке.

– Но, Роджер!

– Слушай, будь так добр, оставь меня в покое. Позвони Дороти и скажи ей, что я буду дома через пять дней. Как она могла забыть?..

– Забыла, Роджер. Так что, увидимся через пять дней?

– Через пять, клянусь.

Голос Роджера звучал убедительно и сердечно. Фортнум помотал головой.

– Роджер, – сказал он, – это самый безумный день в моей жизни. Значит, ты не сбежал от Дороти? Ради бога, мне-то ты можешь сказать.

– Я люблю ее всем сердцем. Гай, с тобой хочет поговорить лейтенант Паркер из полиции в Риджтауне. До свидания, Гай.

– До…

Но лейтенант уже взял трубку и говорил, не стесняясь с выражениях. Чего, спрашивается, Фортнум хотел добиться, впутывая полицию в это дело? За кого он их принимает? Чего он хочет? Чтобы этот, так называемый друг, был задержан, или его можно выпустить?

– Выпустить, – сумел вставить Фортнум в этот поток слов. Он положил трубку и ему показалось, что он слышит голос, призывающий всех садиться, и могучий рев поезда, покидающего станцию в двухстах милях к югу. В комнату вошла Цинтия.