Баграм. Зачем в пустыне водолаз - Вася Бёрнер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Инстинкт самосохранения подсказывал мне: — «Сиди в караулке и шкура твоя драгоценная целее будет». Но я с огорчением думал: — «Что за хрень развели в нашей роте? Это что за махновщина? Кто тут кого перестреляет? Где Советская Власть? Где Закон»?
«Дембеля» пытались объяснить нам, «молодым», что закон — это пожелания старослужащих. Устав и приказы офицеров — это не закон. Святая обязанность «чижиков» заключается не в служении Родине, а в прислуживании всяким придуркам-самозванцам. Во время этих «наставлений» я впервые услышал узбекскую пословицу «Оқит, қораит-барибирит» (чорний собака, белий собака — всё равно собака). По мнению придурков-дембелей, это означает, что хорошего офицера в природе не существует. По их тупорылому мнению, офицер является «собакой», а «дедушка советской армии» является непогрешимым Папой Римским и имеет право осуществлять дискриминацию по сроку службы, то есть притеснять «молодых».
В силу того, что дискриминация была направлена против меня лично, мнение идиотов не нашло поддержки в моём сознании. Более того, оно вызвало резкое осуждение и отторжение. У пацанов из моего призыва — аналогично. В один из дней, на территории Сто восьмой дивизии, ко мне подошли Серёга Губин и Олег Герасимович. Олег протянул мне на ладони три патрона от «снайперки». Вместо длинных винтовочных пуль гильзы были снаряжены короткими автоматными.
— Димыч, знаешь, что это такое?
Конечно же, я знал. В Афганистане часовые заступали в караул со своим личным оружием. Пулемётчик заступал с пулемётом, миномётчик — с миномётом, танкист — с танком… ладно, я пошутил насчёт миномёта и танка. Бендер заступал на пост со снайперской винтовкой. Там он устроил «экспериментальный цех» по изготовлению малошумных боеприпасов. Во время несения службы, пока шастал один по посту, он извлекал из патрона пулю, высыпал порох на чистую бумажку и отмерял определённым методом навеску пороха, достаточную чтобы винтовка работала, но не сильно шумела. Потому что на посту нельзя стрелять просто так, от «нехрен делать». Если часовой выстрелит, а в караульном помещении услышат, то будет подана команда: «Караул в ружьё!», и побежит в сторону выстрела толпа вооружённых мужиков. Бегать по жаре 50 градусов тяжело и неприятно, караульные осерчают и непременно кого-то будут бить, когда добегут. Либо того, кто напал на пост, либо того, кто решил пострелять без особых причин.
На пост к Бендеру никто не прибегал, значит, выстрела никто не слышал. Пост находился на складе ГСМ (горюче-смазочных материалов). Данный склад располагался далеко от людей и построек на обширной пустынной территории, а там водилось бесчисленное множество пустынных тушканчиков.
Бендер упражнялся в стрельбе малошумными патронами. После двухчасовой смены на его посту колючая проволока в дальнем углу склада ГСМ была украшена застреленными тушканчиками, подвешенными за хвост.
Справедливости ради надо отметить, что такой «ерундой» занимались многие солдаты. Я бы даже сказал, поголовно все, кто находился на дальних постах. Один «экспериментатор» в нашей роте умудрился отсыпать настолько много пороха из патрона, что у его автомата пуля не вылетела из ствола и застряла внутри. После караула боец доложил командиру взвода о «случайной» неисправности оружия, а взводный, не будь простак, собрал по этому поводу консилиум вокруг автомата. Самым высоким по росту и громким по голосу на консилиуме оказался замполит нашей роты. Он бодро и радостно объявил всем присутствующим, что они все салабоны, а он — Дартаньян и поэтому сделает сейчас всем присутствующим «я вам покажу!». После этого обещания замполит выдернул из боевого патрона пулю, заткнул бумажным пыжом гильзу с порохом и зарядил в неисправный автомат. На его беду пуля сидела в самом конце ствола, за газовой трубкой, а там сила трения покоя оказалась значительно выше силы трения скольжения. Автомат выстрелил в сторону потолка и с такой силой вдарил по газовому поршню, что заклёпки из ствольной коробки полетели в разные стороны, как блохи из наскипидаренного бобика. На наше счастье, никто, кроме автомата, не пострадал. Куда его потом дели, мне было безразлично, заинтересовало лишь мастерство снайпера Герасимовича.
А Герасимович, как снайпер, решил иди к большой цели по-большому. Он взял три патрона от снайперки, выдернул из них длинные винтовочные пули, снарядил уменьшенной навеской пороха, и вставил вместо длинных винтовочных пуль короткие автоматные. Если такой пулей выстрелить в того, кто повернёт оружие против офицеров, то она останется в теле. В морге её извлекут и станут разглядывать. Наш батальон использовал автоматы АК-74 калибра 5,45 мм, а «духи» использовали АК-47 калибра 7,62 мм. Патологоанатомы извлекут из тела автоматную пулю 7,62 мм и однозначно спишут погибшего на "боевые".
Этой коварной способности Бендер научил Серёгу Губина. Потом они подошли ко мне вдвоём, показали три «хитреньких» снайперских патрона и сказали:
— Это для тех, кто попытается стрелять в офицеров. Ты с нами?
— Вы серьёзно верите в угрозы тупых «дембелей»? — Я смотрел на патроны и понимал, что верят, раз приготовились. Но моя детская голова никак не хотела принять ситуацию, в которой оказалась. Она открыла рот и попыталась убедить себя и окружающих, что всё не так плохо, как кажется:
— Тот, кто хочет что-то сделать, он не угрожает. Угрозы — это проявление тупости. Зачем предупреждать противника? Кто хотел стрелять в офицеров, уже стрелял бы. А эти придурки всего лишь угрожают.
— Слышь, философ! Ты завязывай свои институтские базары. Ответь на простой вопрос — ты с нами?
— С вами.
И надо же было случиться такому совпадению, едва я произнёс эти слова, дневальный вывал меня в блиндаж ротной канцелярии. Естественно, я прибыл туда, приложил копыто к черепу, доложил. За столом сидел замполит нашей роты, он подвинул в мою сторону шариковую ручку с листом бумаги, кивнул на них и начал задавать вопросы кто кого бил, сколько раз и по какому месту.
В силу ряда понятных причин, я сделал глаза «по восемь копеек» и включил дурака:
— Майор Зимин кого-то ударил? Да не может такого быть! Бля-буду, не видел ничего подобного! Чес-слово! Вот вам крест на всё пузо!
Замполит устало отмахнулся от меня ладошкой, как от назойливой мухи:
— Так, всё, иди-иди… свободен.
Едва я выбрался из собеседовательного блиндажа, тут же упёрся
