Спящее золото, кн. 2: Стражи Медного леса - Елизавета Дворецкая

– Это все верно,– сказал Эрнольв.– А поскольку мы действительно не в гриднице, скажи попроще, чего вы от меня хотите? У вас есть подходящая девушка в жены Торбранду конунгу? Решать, конечно, будет он, но что-то я не замечал в нем желания снова жениться. И уговорить его на такое дело я не смогу – разве что Хродмар сын Кари. Он-то сможет уговорить его на что угодно…

– Нет, у нас есть невеста не для Торбранда, а для тебя!– сказала Ульврун, едва дав ему закончить.

Эрнольв замер с приоткрытым ртом: ему показалось, что он ослышался.

– Ведь ты – родич Торбранда с отцовской стороны?– продолжала Ульврун.– Между тобой и нами нет кровного родства. А мы бы хотели, чтобы оно появилось. Тогда и войска свои поведем вместе: ты и мы… То есть ты и Ульвхедин.

– Сам понимаешь, на войне и между лучшими друзьями могут возникнуть раздоры из-за добычи,– подхватил Ульвхедин.– Я не желал бы иметь дела с вашим Кольбейном ярлом или с Кари ярлом. А с тобой мы неплохо столковались, и у нас не будет случаев обвинить друг друга в нечестном дележе. Мы можем не опасаться предательства, верно? Поэтому и хотим породниться с тобой, поэтому и предлагаем тебе в жены нашу сестру Ингирид.

Эрнольву показалось, что камень, на котором он сидел, тихо тронулся с места и плавно двинулся то ли вверх, то ли вниз, а то и вовсе скользнул в море и теперь весело качается на волнах. Он не мог взять в толк, что ему предлагают в жены Ингирид, на которую он столько лет привыкал смотреть как на сестру. Она и так почти своя… И все же она – дочь конунга раудов. И посторонние люди, которые никого из них не знают, посчитают такой брак разумным и оправданным.

– Подождите,– едва переведя дух, ответил Эрнольв.– Я должен подумать.

Забыв о вежливости, он развернулся и сел на камне спиной к собеседникам. Ульвхедин и Ульврун переглянулись, йомфру быстро задвигала бровями, намекая брату на какие-то ранее высказанные соображения. Ульвхедин в ответ свирепо двинул челюстью, как будто перекусил кого-то пополам. Оба они знали, что Эрнольв не хуже них понимает цену этого решения.

А Эрнольв смотрел на море и думал. В словах Ульвхедина много правды: так много, что кто-нибудь разумный, вроде Асвальда сына Кольбейна, без колебаний бы ответил «да». Но мысль о женитьбе на Ингирид была так горька, что кто-нибудь решительный, вроде Хродмара сына Кари, так же быстро ответил бы «нет». Эрнольва тянуло в обе стороны, и он сжимал зубы, будто боясь разорваться пополам. Ингирид! Ингирид, которую он столько лет с трудом терпел в доме, разлуки с которой вся семья ожидала как величайшего блаженства, придется везти назад в Аскефьорд, теперь уже навсегда, и назвать своей женой! А Свангерда? Не он ли обещал любить ее одну и не брать другой жены… да что там обещания! Эрнольв действительно любил ее одну и знал, что будет любить всегда. Отказать! Отказаться от этого «подарка», и пусть Ульвхедин…

Стой. Ульвхедин рассчитывает на его согласие и прямо объяснил, зачем оно ему нужно. Отказать ему – значит обидеть. А Ульвхедин и Ульврун не из тех, кто прощает обиды. На Квиттинг они пойдут, им некуда отступать, но и воевать можно по-разному. И все те беды, о которых вспоминали только что, станут вероятными: и раздоры из-за добычи, и предательство. А если они предложат отвергнутую им Ингирид сыну квиттинского конунга Стюрмира и двинутся на фьяллей все вместе?

Эрнольв смотрел в море. Островной пролив так широк, что берег слэттов отсюда увидеть невозможно. Но он где-то там. Морской Путь велик, и только Один со своего небесного престола может охватить его взглядом. А человек мал и слаб перед необъятным пространством земного мира. Эрнольв, тоскующий о Свангерде, был ничтожен и беспомощен. Но Эрнольв, посланец Торбранда конунга, облеченный доверием целого племени, оказался сильнее.

Он не слишком долго разбирал и раскладывал по местам свои сумбурные мысли. Знание, как следует поступить, явилось само собой. Зажав в кулаке маленького Эрнольва, готового выть от тоски, другой Эрнольв повернулся к Ульвхедину и просто сказал:

– Я согласен.

– Слава асам!– воскликнула Ульврун, и у обоих мужчин вырвался вздох облегчения.– Ты поступил как очень умный человек, Эрнольв ярл!– продолжала она, стараясь похвалами укрепить его решение.– Ты, конечно, знаешь Ингирид, но поэтому именно ты и справишься с ней лучше, чем кто-нибудь другой. А о приданом не беспокойся, мы не поскупимся. Да она и сама не упустит своего!

Последние слова Ульврун произнесла сердито: с первого же дня она так невзлюбила сводную сестру, что отдала немалые сокровища, лишь бы от нее избавиться. Пусть Эрнольв везет ее назад, откуда привез, во Фьялленланд, где облака спускаются к вершинам гор, а в горах бродят то ли великаны-недомерки, то ли тролли-переростки, а вернее, смесь той и другой породы, злобные и угрюмые существа самого мерзкого вида. Пусть эта негодная девчонка им и показывает свой нрав!

– Да,– безразлично ответил Эрнольв.– Если не моя мать, то уж Торбранд конунг, я думаю, будет доволен.

«И те бонды, которые не хотели бросать хозяйства и идти воевать, наверное, смогут спокойно остаться дома!» – подумал он, уже не слушая повеселевшего Ульвхедина.

Да, у Эрнольва было сейчас достаточно много причин для радости. Но почему-то он чувствовал себя так, как будто солнце погасло, море высохло и короткая тропка перед ним ведет прямо в готовый курган.

– А как к моему сватовству отнесется Бьяртмар конунг?– спросил Эрнольв по пути назад.

– Похихикает, пожмется, а потом согласится,– уверенно, с тайным презрением ответила Ульврун. Эрнольв уже заметил, что Бьяртмар конунг не пользовался ни любовью, ни даже почтением своих детей.– Он боится войны, а Ингирид ему уже надоела. Такая забава хороша лишь поначалу. Пусть она едет с тобой назад, он еще пятнадцать лет отлично без нее обойдется. Правда, сама невеста будет не так довольна!

Ульвхедин ярл ухмыльнулся, и Эрнольв улыбнулся углом рта в ответ. Да, Ингирид будет в ярости. Совсем не того она хотела! Эрнольв лучше других знал, что Ингирид любит новоявленного жениха не больше, чем он ее. Сколько раз она дразнила его, насмехалась над безобразием лица, одним глазом, сколько раз притворно жалела его будущую жену! Посылала свататься к троллихам в Дымную гору! «Голове враг – язык»,– говорил мудрый Один. Может быть, Ингирид сама накликала судьбу своим злоязычием. И Эрнольв мог бы пожалеть дурочку – если бы это несчастье было только ее. Он-то чем прогневал вещих норн? Одно слово – великанши.

Въехав во двор конунговой усадьбы, Эрнольв сразу увидел рыжего квитта, сидевшего на пороге гостевого дома. Взгляды их встретились, и в желтых глазах квитта явственно читался вопрос: может быть, ты хочешь еще о чем-нибудь меня спросить, о Тор щита?